Филипп Ванденбер - Восьмой грех
– Мальберг? Нет. А как вы о нем узнали?
– Вы упомянули его в своей статье.
– Да, припоминаю. - Катерина сделала вид, будто ничего не знает. - А почему, собственно, вы разыскиваете именно его?
– По моим данным, Мальберг, возможно, был последним, кто видел Марлену Аммер живой. В любом случае незадолго до ее смерти он разговаривал с ней по телефону. Это выяснилось в ходе расследования.
– Ах вот оно что! Вы думаете, что он - убийца7
– Правильнее было бы сказать, что Мальберг находится под подозрением. Один только факт, что он скрывается, наводит на соответствующие мысли.
– Вы действительно уверены, что он где-то скрывается? Может, он и не догадывается, что его разыскивает полиция. Может, он в командировке за границей, в Англии или США, - покупает книги.
– Конечно, такое возможно, но маловероятно. Расследование в Германии показало, что даже сотрудники его фирмы не знают, где он находится. У меня есть подозрение, что он еще здесь, в Риме. - Прокурор на мгновение замолчал и после короткой паузы спросил: - Вы не могли бы со мной встретиться?
– По повестке?
– Ни в коем случае. Поэтому я и позвонил вам.
– Не возражаю. Где и когда мы встретимся?
– Как вам удобно, синьора?
– Сегодня, по окончании рабочего дня, в восемнадцать часов.
– Хорошо. Где?
– Вы знаете кафе на Виа Марсала, напротив бокового выхода из вокзала Термини?
– Нет, но я найду. Итак, в восемнадцать часов. Спасибо, синьора.
Мезомед уже ждал ее, когда Катерина по дороге из редакции зашла в кафе. Он выглядел молодо, даже чересчур молодо для должности прокурора. Свое положение он старался подчеркнуть корректной прической, серым двубортным костюмом и начищенными туфлями на шнурках. Он был не в ее вкусе - она никогда бы не вышла за такого замуж.
– Я скажу вам правду, - заговорил Мезомед, после того как Катерина присела за столик. - Я здесь по собственной воле, поскольку, как вы правильно заметили, дело Марлены Аммер 1 инициально закрыто. Но чтобы сделать карьеру, молодому про-курору нужно заниматься сенсационными делами. Да, у меня есть одна мечта - сделать карьеру. Но добиться этой цели нормальным образом крайне сложно. Вот у меня и появилась идея - заново раскрутить закрытое скандальное дело. А дело Марлены Аммер как раз для этого подходит.
– Ах вот оно что, - удивилась Катерина. Откровенность прокурора сделала свое дело, и он почти понравился ей. А готовность помочь у Катерины зависела в основном от ее симпатий. В данном случае у Катерины был припасен один козырь. - Чем я могу вам помочь? - наконец спросила она.
Мезомед открыл свой черный старомодный кейс для бумаг, который он судорожно сжимал ногами под столом, и взволнованно начал копаться в пачке документов. Когда прокурор наконец нашел то, что искал, он произнес:
– Читая вашу статью в журнале, я не мог отделаться от мысли, что вы знаете об этом деле намного больше, чем напечатано.
– Вы правы, доктор! - холодно ответила Катерина.
– Там есть один след, который, как я успел убедиться, уводит совсем в другом направлении. Давайте не будем притворяться: мы ведь оба не верим, что Марлена Аммер захлебнулась в ванне. А то, что антиквар Мальберг убил синьору, - это скорее предгю/южение, которое основывается на том, что он исчез вскоре после ее смерти. Для хорошего адвоката не составило бы труда заставить полицию отменить розыск. У полиции просто недостаточно доказательств.
– Почему вы сами не отмените постановление о розыске? Тогда Мальбергу нечего было бы бояться и он, возможно, помог бы в расследовании этого дела.
Мезомед глубоко вздохнул.
– Понимаете, синьора, наши органы правосудия - это старая медлительная дама, малоподвижная и взыскательная, которую нужно всегда просить, а подчас и требовать с нее. Издать постановление об аресте довольно просто, а вот отменить его - хлопотная процедура.
– При этом вы говорите, что верите в справедливость?
– Праведники должны много страдать. Это еще в псалмах написано. Но давайте перейдем к делу! - Мезомед выложил на стол кучу листов формата А-4. - Это копия результатов вскрытия тела Марлены Аммер. Вы знаете, что патолог Мар-тино Вебер пришел к вполне определенному выводу: Марлена Аммер умерла, захлебнувшись в ванне. Предположим. Такое случается довольно часто, особенно под воздействием алкоголя. Но об этом нет ни слова в отчете Института судебной медицины. В отчете речь идет о гематомах в области груди и плеч, и это, в общем-то, подтверждает версию, что синьору топили в ванне. Но самое интересное, что на халате синьоры обнаружены следы ладана, бензоя, эфирного масла, бальзамного дерева толу и коры коричного дерева.
– Кора коричного дерева, так-так, - цинично повторила Катерина.
Молодого прокурора это не смутило, и он продолжил:
– Мне эти ингредиенты были незнакомы так же, как и вам, синьора. И мне пришлось схитрить в Институте криминалистики. Результаты потрясающие: ладан, бензой, эфирное масло и кора коричного дерева - это составляющие смол, то есть высохший сок дерева, который используют при изготовлении благовоний.
– Благовоний? - удивилась Катерина.
– Но это еще не все, - продолжил Мезомед. - Смола бензоя и бальзам дерева толу - очень редкие ингредиенты и весьма дорогостоящие. Сиамский и суматранский бензой состоят в основном из бензойных сложных эфиров кониферилалкого-ля. В малых количествах в них содержится известный всем ванилин. Эти вещества также используются для производства эксклюзивных духов. Еще дороже бальзам дерева толу. Эту смолу добавляют при изготовлении восточных духов. По крайней мере, просто так сжигать благовония было бы очень рас-
I очительно. Во всем мире есть только один производитель, который продает эти благовония. Один грамм стоит пять сотен сиро. Производятся благовония в Ломбардии, а покупатель ¦ •дин - Ватикан.
Катерина глубоко вздохнула. Тысяча мыслей пронеслась у нее н голове за одно мгновение. Ей вдруг захотелось схватить сумочку и убежать. Но волнение длилось несколько секунд, и вскоре самообладание вернулось к ней.
– Ну что ж, я могу вам тоже кое-что сказать, - произнесла она с нарочитым спокойствием. - Хотя…
– Вы от этого не пострадаете, синьора, - поспешил заверить ее Мезомед, заметив нерешительность Катерины. - Если я правильно понял, для вас большое значение имеет постановление об аресте Мальберга.
– Как вы об этом догадались?
– Послушайте, все замечать - это моя работа. Я был бы плохим прокурором, если бы не умел делать выводы из незначительных деталей.
Снова разволновавшись, Катерина заерзала на стуле. И конечно, это тоже не ускользнуло от Мезомеда, внимательно наблюдавшего за ней.
– Я не буду вам ничего обещать, - продолжил он, - но если это дело примет иной оборот, я вам гарантирую, что аннулирую постановление об аресте Мальберга.
– Ловлю вас на слове, - ответила Катерина, испытующе глядя на прокурора. Несколько секунд она колебалась, не поменять ли ей свое решение. Потом она полезла в сумочку, вытащила конверт и протянула Мезомеду.
Тот вопросительно посмотрел на журналистку. Катерина молчала. Она сделала знак, чтобы прокурор открыл конверт.
Мезомед вынул четыре фото форматом тринадцать на шестнадцать сантиметров и копию газетной вырезки и с недоумением на лице разложил содержимое конверта. В газетной вырезке сообщалось о несчастном случае с кардиналом Гонзагой и прилагалась его фотография.
– А эти снимки? Что они значат? - Мезомед удивленно покачал головой.
– Это фотографии, которые я сделала на похоронах Марлены Аммер. Может быть, вы узнали лысого господина в черном костюме? Обычно он носит пурпурную мантию.
– Гонзага! - изумленно вскрикнул прокурор.
– Тут, тут и вот здесь! - Катерина указала на фотографии. - Государственный секретарь Филиппо Гонзага.
Мезомед внимательно смотрел на снимки. Наконец он сказал:
– Вы правы, синьора Лима. Но вы уверены, что эти фото с похорон Марлены Аммер?
– Абсолютно уверена.
– В документах по делу странным образом нет никаких указаний на погребение.
– Меня это тоже очень удивило.
– Но откуда вы узнали…
– У журналистов есть доступ к источникам информации, о которых прокуроры могут только мечтать. И вам, конечно, известно, что, согласно закону о прессе, вы не можете меня заставить выдать этих людей.
– Я знаю, синьора. И я знаю, что вы это знаете. Катерина самоуверенно улыбнулась.
– Кстати, если еще нужно какое-нибудь доказательство, я вам вот что скажу. После того как я сделала эти снимки, ко мне подошел мужчина. Он потребовал карту памяти из моего фотоаппарата. При этом он действовал настолько уверенно, что у меня не осталось выбора - мне в любом случае пришлось бы расстаться с этим чипом или добровольно, или принудительно. Я открыла камеру, но вместо карты памяти отдала ему программный чип. Старый репортерский трюк.
