Тайный гость - Анатолий Олегович Леонов
Феона ухватил за воротник пробегавшего мимо подьячего и притянул к себе.
– Главный судья на месте?
Подьячий так растерялся от неслыханной наглости неведомого посетителя, что, бессильно брыкаясь и не в силах вырваться, истерично выкрикнул:
– Нет его! С государем в Казанском соборе на шестом часе стоит[127].
– Ладно. Подождем.
Отец Феона опустил испуганного подьячего и, не спрашивая ни у кого разрешения, прямо из сеней зашел в горницу, служившую рабочим кабинетом Степана Проестева. В красном углу он спокойно уселся за пустующий стол судьи, как за свой собственный. Разумеется, когда-то он и был его собственный, но десять лет спустя такое поведение уже казалось вопиющим нарушением существующих правил.
Сидевший за соседним столом лохматый, как леший, дьяк Шестак Голышкин удивленно поднял голову и грозно рявкнул:
– Эй, ты кто такой? В рыло захотел?
Феона всем телом развернулся в его сторону и усмехнулся.
– Шестак, чего орешь? Челобитчиков распугаешь!
Узнав в наглом посетителе Образцова, Голышкин смутился.
– Григорий Федорович! По делу к нам?
– Мимо проходил, – пожал плечами Феона и осмотрелся вокруг. – Где Ванька Степанов?
– Нету больше Степанова, – нахмурился Голышкин. – Отослали домой, в Мещовск.
– И кто теперь на его месте?
– Не знаю. Матвейку Сомова или Ваську Мартемьянова из старых подьячих поднимут. Не решили пока.
– Ясно! Ну и как они?
– Так себе, – отмахнулся дьяк. – Ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса.
Феона еще раз оценил решимость Проестева наказывать подчиненных за любой совершенный проступок. На его взгляд, цена одной ошибки была чрезмерной. Он знал Степанова больше десяти лет, а Проестев всего пару месяцев. Впрочем, новая метла поначалу всегда мела по-новому!
– Любопытно, на сколько хватит его запала? – подумал он вслух.
– Чьего? – удивился Голышкин, озираясь по сторонам.
– Не обращай внимания, – отмахнулся монах, – однако когда же придет твой начальник?
– Да скоро, должно быть! – обнадежил дьяк.
«Скоро» затянулось на целый час. Проестев вошел в горницу, видимо уже осведомленный о внезапном посетителе. Ни слова не говоря, он сел на свое место, предупредительно оставленное Феоной, и, резко сдвинув на край стола короб со столбцами, бросил недогадливому дьяку:
– Голышкин, погуляй пока.
Шестак перевел удивленный взгляд с Проестева на Феону, молча забрал со стола пачку бумаг, исписанных мелким каллиграфическим полууставом, и, топая как медведь, вышел из помещения.
– Чего пришел? – вместо приветствия спросил Проестев.
– Час подходящий, – улыбнулся отец Феона, – решил проведать!
Проестев возмущенно фыркнул в стриженую бороду.
– Обычно самый подходящий час наступает в самое неподходящее время!
– Чего так? Работы много?
– Когда ее мало?
– Ладно, тогда ответь – разобрался с отравлением Третьякова и его человека? Знаешь, кто это сделал?
– А ты будто знаешь?
– Я знаю!
– Тогда говори, – сердито рявкнул Проестев, – а то привлеку за утаивание следов!
– Ишь ты, скорый какой! – ухмыльнулся Феона. – Сперва объясни, зачем твои люди стоят у старой мытной на Пожаре?
– Не твое то дело, Григорий Федорович. Не пытай. Не скажу.
– А может, как раз мое? Это то самое место, где последний раз видели отца Афанасия!
– Слышал, ищешь его. И что с того? Может, мимо проходил. Мало ли!
– Афанасий не просто так там был, он следил.
– И за кем же?
– За англичанином по имени Артур Ди.
Проестев был искренне удивлен услышанным.
– Что за околесина? С чего вдруг?
– Потому что он и есть настоящий убийца Третьякова!
– Доказательства есть?
– Пока только догадки.
– Тьфу на твои догадки! – возмутился главный судья. – Зачем англичанам травить своего соглядатая?
– За предательство.
– Опять догадки?
– Нет – истина! Украденные письма – переписка Третьякова с голландцами.
– Занятно говоришь! И, очевидно, знаешь, кто украл?
– Знаю, однако думаю, эти письма уже не существуют, забудь о них. Подумай о другом. Думный дьяк был двурушник, пытался сразу две сиськи сосать. Дело хлопотное, не ровен час и по темечку прилетит! Убить его могли как те, так и другие, но только у англичан есть в Москве человек, способный осуществить подобное.
– Отравить человека – дело нехитрое! – брезгливо поморщившись, проворчал Проестев.
– Подобным образом? Ты правда так думаешь?
Проестев раздраженно засопел.
– Говори, что узнал?
– Дий – английский лазутчик. Ловкач. Знаток ядов. Мастер тайнописи. Часто выдает себя за прорицателя и звездочета. Так ему легче втираться в доверие людей. Везде, где появляется этот «чародей», жди неприятностей…
– Кто сказал?
– Я сказал, – отрезал Феона, – сам думай, смерть Третьякова от дьявольского зелья, маленький мавр со следами алхимических опытов, подозрительное движение в доме на Пожаре, бесследная пропажа Афанасия у того же дома. Поверь мне, Степан, что-то нехорошее затевается, и мы с тобой обязаны это остановить, пока не поздно!
– Все это было бы так, если твои слова можно было доказать!
– Да пойми, упрямая голова, этот человек просто так не появляется. Просто задержи его и допроси!
– За что? Неизвестно, был он вообще знаком с Третьяковым?
– В тайной переписке думного дьяка был загадочный параф – 007. Знаешь чей? Дия!
– Ну и что? Задерживать за подпись?
– Да хоть за самозванство! Он не Артур Ди!
– Откуда знаешь? – как от назойливой мухи отмахнулся Проестев. – Не лезь в это дело, Григорий Федорович. Оставь мне. Я разберусь.
– Разберешься? А если нет? В общем, Степан Матвеевич, не договорились мы с тобой. Придется мне самому к государю идти и самому все рассказать.
От досады Проестев с размаху грохнул кулаком по столу так, что чернильница в письменном приборе подпрыгнула.
– Ну вот откуда ты взялся на мою голову? Правильно в народе говорят: горбатого могила исправит, а упрямого – дубина! Иди за мной.
Проестев встал и, не оборачиваясь, широким шагом направился к выходу. Феона последовал за ним. Уже на полпути он понял, куда ведет его главный судья. Это была тайная подземная тюрьма Земского приказа, где сидели самые опасные преступники. Проестев подвел Феону к пустующей клети и открыл решетку.
– Заходи!
Монах сдержанно покачал головой и вошел внутрь.
– Хорошо прежде подумал?
– Я всегда прежде думаю. Посиди пока.
Даже не закрыв решетку, Проестев резко развернулся на каблуках и вышел прочь. Шаркая валенками о каменный пол, к Феоне
