Смерть по частям - Риту Мукерджи
— Вам известно, что нашей целью было установить причину смерти и найти доказательства, которые подтверждали бы наши выводы. У нас не было повода подозревать, что она беременна или что эта беременность как-то связана с ее смертью, — заметил Харлан.
— Понимаю. — Фолькер, словно в глубокой задумчивости, рассматривал собственные руки, все еще сжатые в замок на коленях, но внутри у него явно бурлил гнев, готовый прорваться.
Внезапно он поднялся и заговорил так громко, что все вздрогнули:
— Почему вы скрыли это от меня, доктор Уэстон? Вы несколько дней изучали тело, проводили вскрытие! Должны же вы были что-то заподозрить? А вы только теперь заявляете, что это не Анна Уорд!
— Но я не знала об этом. К тому же до сего дня такая информация не имела отношения к расследованию, — возразила Лидия.
Фолькер с негодованием фыркнул.
— Что за игру вы все затеяли, черт вас возьми? Что это вам — шутки?
Дейвис поднялся и встал между ними.
Лидия встретила его испытующий взгляд. Дейвис словно пытался понять, говорит она правду или нет, можно ли ей доверять. Сержант повернулся к Фолькеру и положил руку ему на плечо.
— Новость неприятная, сэр, но доктор Уэстон права. К тому же если бы не она, мы так ничего и не узнали бы, — проговорил он.
Лидия удивленно взглянула на Дейвиса, и тот ободряюще кивнул ей.
Фолькер прошагал через всю комнату, и на миг Лидии показалось, что он сейчас ударит в стену кулаком, но Фолькер уткнулся в стену лбом и какое-то время стоял молча.
— Я бы не стала обманывать вас, инспектор, — прибавила Лидия. — Просто я и не думала, что такое возможно.
Фолькер устало кивнул.
— Прошу прощения, — сказал он. — Итак, каковы наши дальнейшие действия?
— Сестра Анны, Сара, опознала тело, — сказал Харлан. — Лицо она видела очень недолго, а потом сильно разволновалась. На опознании она сделала все, что могла.
— Что ж, пусть взглянет на тело еще раз, — угрюмо заключил Фолькер.
Сара Уорд приехала, как только ей передали настоятельную просьбу Фолькера. Все четверо ждали ее в мансарде. Сара, выглядевшая строго в своем черном траурном платье, опустилась на табурет.
— Зачем вы меня позвали?
Ни один человек не сумел бы подготовить Сару к тому, что ее ждет. Лидии не раз приходилось скрепя сердце сообщать пациенту ужасную весть о близкой смерти. Но теперь оставалось лишь сказать все как есть.
— У нас есть основания полагать, что покойная — не Анна, — начала она.
— Как! Что вы хотите сказать? — Сара резко подняла голову. — Я сама опознала ее.
— Мы с доктором Стэнли подробно обследовали тело, чтобы определить причину смерти. И установили, что на момент смерти эта женщина была беременна.
Сара прижала ладонь ко рту, глаза ее недоверчиво округлились.
— Но мне известна медицинская история Анны, я знаю о подробностях ее жизни, которыми она, может быть, не делилась с вами. Ее состояние не позволило бы ей выносить ребенка, — продолжила Лидия.
— Но вы, — Сара указала на Харлана, — вы же убеждали меня, что это она! Я видела ее одежду, ее дневник, мамин медальон! Я уверена, что это ее вещи.
— Рассмотреть черты лица было трудно. Если помните, — мягко заметил Харлан, — вы смотрели на ее волосы и руки. Вещи принадлежат Анне, но мы считаем, что их подбросили, чтобы сбить с толку полицию.
Они столпились в секционной, где лежало прикрытое белой простыней тело.
При виде тела Сара замерла на месте.
— Вы готовы, мисс Уорд?
Сара кивнула, и Харлан открыл лицо покойной.
Даже полицейские не смогли скрыть инстинктивного отвращения. Дейвис поднес к лицу носовой платок, а Фолькер отступил, словно расстояние могло оградить его от ужасного зрелища. В лице покойной проявилось что-то свиное, черты исказились, превратив лицо в чудовищную маску смерти.
Но Сара подалась вперед.
— Я хотела бы... — Она повернулась к Харлану: — В прошлый раз мне это не пришло в голову. Из-за медальона я была уверена, что это она. У Анны под коленом, сзади, был шрам. Его никто не замечал. В детстве мы как-то жарили кукурузные зерна на открытом огне, и она обожглась раскаленным маслом.
Харлан потянул саван. Обнажив ногу покойной, он приподнял ее и повернул так, чтобы всем было видно. Восковая на вид кожа оказалась гладкой.
Сара опустилась на колени и провела по коже пальцем.
— Боже мой, неужели это правда? Я поняла по лицу, но хотела убедиться. Нет! Нет, это не она.
— Спасибо, — сказала Лидия. — Я знаю, как вам тяжело...
Сара резко обернулась к ней:
— Правда? Вы правда знаете, как мне тяжело? Джон не понимает, что произошло, почему наша дорогая Анна покинула нас. А я? Я жила с ужасной мыслью, что Анна погибла от руки преступника, напуганная, одинокая. — Голос Сары сорвался, и она жалобно разрыдалась.
— Сара, я понимаю, что вам пришлось пережить в последние несколько недель. Но вам нужно успокоиться, — сказала Лидия.
— Не указывайте, что мне нужно делать! Считаете себя примером для подражания? — пронзительно выкрикнула Сара. — Да, доктор Уэстон, Анна превозносила вас. Вы забивали ей голову ложными надеждами. Как будто чтения стихов достаточно, чтобы выбраться из бедности! Но погибла, оказывается, другая девушка, а моя сестра неизвестно где. Кто ей поможет? Никто. Наша жизнь в ваших глазах ничего не стоит.
Лидия чувствовала, что под двойным бременем упреков Фолькера и горя Сары она вот-вот потеряет самообладание.
— Нет! Вы ошибаетесь. Жизнь вашей сестры значила для меня очень много. — У Лидии дрогнул голос. — Я лишь надеялась показать Анне, что ей многое по силам.
— Какое самодовольство, какая уверенность в собственной правоте! Даже сейчас, — зло проговорила Сара. — И зачем Анне вообще было с вами знаться? Вас, именно вас я считаю главной виновницей того, что случилось с моей сестрой.
Лидия почувствовала, как на глазах закипают слезы. Щеки пылали. Она этого не заслужила! Лидия жестоко упрекала себя в исчезновении Анны. Что она сделала, чтобы предотвратить несчастье?
— Довольно, мисс Уорд, — сказал Фолькер. — Если ваша сестра жива, нельзя терять ни минуты.
Лидия шла по тихой улице. Еще немного — и она дома. День выдался длинным и трудным. Прохладный воздух был как бальзам. Несмотря на протесты Харлана, Лидия быстро собралась и ушла. Харлан, конечно, тревожится за нее, но ей хотелось побыть в одиночестве, подальше от всех.
Обвинения Сары глубоко ранили Лидию. Неужели другие видят ее педанткой, которая читает людям нотации о том, как им жить? Строя свою жизнь, Лидия ни дня не сомневалась, что способна на многое. И верила, что другие женщины тоже способны на многое — и студентки, которых она учила, и ее пациентки, подобные Анне.
Но в словах Сары было зерно истины. Лидия думала о тех, кому она пыталась помочь, о многих достойных людях, которые в ней нуждались. Ее часто одолевало чувство безнадежности: как мало она способна
