Ломбард в Хамовниках - Михаил Николаевич Кубеев
Он нащупал наган в кармане брюк, тот, слава богу, оставался на месте, еще пригодится, просто время его не настало. Сергей вытащил руки из-под одеяла и попросил девушку дать ему фляжку. Брезентовый футляр был разрезан, на нем остались пятна крови, а на мятой алюминиевой поверхности фляжки появилась узкая сквозная прорезь и вмятина. Да, удар был силен. Фляжку уже не исправишь.
– Стоп машина, – обернулся назад шофер. Лимузин дернулся и резко затормозил.
– Что случилось? – крикнула Настя. Она чуть сползла с сиденья.
– Мотор перегрелся. Надо пару минут подождать, а то совсем заглохнет.
– Вот беда-то, ей-богу, – покачала головой Настя, – когда надо быстро, так он всегда греется. У меня же раненый, ему перевязку надо сделать. Когда поедем?
– Сейчас, сестренка, все исправим, зальем водички, – сказал санитар и выскочил из кабины. За водой пришлось бежать в бывшую угловую гостиницу «Националь», в которую переезжали разные комитеты советского правительства. Там суматоха, еле выпросили.
…Минут через пятнадцать мотор завелся. Шофер с санитаром снова сели в кабину. «Руссо-Балт» натружено затарахтел, весь корпус пришел в движение, и он снова начал свой путь, свернул на Охотный ряд и неожиданно пополз вверх, к Лубянке.
– Так куда же мы едем? И почему на Лубянку? – крикнула водителю Настя. Ответа не последовало.
Они поехали на Лубянку, услышал Сергей и вспомнил карту. Там на площади расположен Дом страхового общества «Россия», в котором теперь заседает Наркомат внутренних дел. А в центре есть круглый фонтан. В нем можно попить воды в жаркий день. И еще там имеется стоянка для извозчиков. И еще… Сергей глубоко вздохнул и снова почувствовал, как болит рана, как от тряской езды у него кружится голова, он упал и, кажется, стукнулся о булыжники головой. Так он может действительно потерять сознание.
– В какую больницу мы едем? – спросил Сергей. – Почему на Лубянку?
– Ты не волнуйся, Сережа, – как сквозь сон услышал он голос девушки. – Шофер маршрут знает. Мы везем тебя в Шереметевскую больницу, в отделение для красноармейцев. – Она ладошкой провела по его лбу и поднесла к носу ватку. Он дернулся и чуть не задохнулся от запаха нашатыря. – И, пожалуйста, не теряй сознание, – продолжала девушка. – Не закатывай глаза. У тебя, похоже, начинается бред. Потерпи. Скоро будем на месте. Немного осталось. Это на Большой Садовой. Там хорошие врачи, они мигом тебя вылечат. Через неделю будешь бегать.
Сергей открыл глаза и почувствовал расположение к этой девушке. Симпатичная, глаза темные, волосы тоже темные и нежные губы. Сколько ей? Двадцать два? Двадцать три? Или больше? Вот он вылечится и спросит. О чем они будут говорить? О весне, о будущем. Он расскажет ей о Питере, какой это красивый город. И проспекты его, а не улицы, прямые, как стрелы. А петлистые каналы? Крутые мостики над ними? Только гулять вдвоем. А что Москва? Все-таки она очень разбросана. Увы, без обиды, но большая деревня. Нет в ней светскости, великодержавности. Сергей, сдерживая стон, вздохнул. Конечно, Иринка красивее Насти. Но зато у Насти лицо чистое, доброе. И глаза теплые, ласковые. И она, конечно, не дерзкая.
У него невольно закрывались глаза. Его подлечат, он быстро вернется к Трепалову и потом непременно навестит Настю.
…Выстрелы прозвучали внезапно. Один, второй третий. Сплошные хлопки. Шофер, видимо, не успел ни свернуть, ни затормозить. Впереди звякнуло разбитое стекло. Задергался корпус «Руссо-Балта». Машина как-то вильнула и по инерции несколько секунд катила прямо, пока всем корпусом не дернулась от резкого удара. «Мотор» остановился у наполненного водой фонтана, находившегося в центре площади, потом неожиданно откатился назад. В деревянной обшивке появились несколько светлых отверстий.
Снаружи раздался чей-то истошный вопль: «Милиция! На помощь! Стреляют!» Сергей повернул голову к девушке, хотел спросить, что случилось, и тут заметил, что глаза у нее как-то странно помутнели, веки опустились.
– Настя, Настя? – позвал он. Девушка на его слова не реагировала. Из уголка рта у нее потекла тонкая струйка крови. Настя медленно, очень медленно стала валиться на правый бок.
– Обороняйтесь, бандиты! – выкрикнул заглянувший в кузов санитар. Он захлопнул дверцу, снова сел в кабину, пригнулся и, выставив в разбитое окно револьвер, стал палить в разные стороны. И вдруг, вскрикнув, зажал под мышкой правую руку, отклонился в сторону.
Сергей напряг свои силы, кое-как сполз с носилок и, превозмогая боль в боку, на коленках двинулся вперед. Шофера за рулем не было. Куда он делся? Сбежал? Санитар с залитой кровью головой не двигался. Сергей вытащил из кармана свой наган и приподнявшись, нагнув голову, сквозь разбитое лобовое стекло пытался разглядеть нападавших. Где они? «Руссо-Балт» еще вздрагивал. У него мотор работал. Что случилось, кто стрелял? Ничего не понять. Бандиты напали? Но где они? Главное, не подпустить их к лимузину. Иначе… Может быть, попытаться уехать? В кузове раненая Настя, ее надо спасти. Он умеет водить машину, его учили на курсах. Что же делать? Он сдвинул тело санитара в сторону. С трудом уселся на место водителя. Ага, надо нажать педали, повернуть рычаг и взяться за руль. Но сил нажать на жесткие педали не хватало. Мимо уха прожужжала пуля и впилась в обшивку. За ней вторая. Он себя обнаружил. Сергей опустил ноги с кожаного сиденья на подножку, открыл дверцу и неловко вывалился на пыльную мостовую. Стоять не было сил. Он лег на теплые булыжники. От мотора несло гарью. Снизу капало масло. Прикрытый колесом, он лежал и разглядывал площадь. Откуда стреляли? Ага, вот они, голубчики, засели в стоявшем трамвае. Разбили окна и выставили револьверы. Оттуда палят. Снова прожужжала пуля. Ударила в булыжник и высекла несколько искр. Сергей нагнул голову. Еще одна. Вдруг трамвай тронулся с места. Он набирал скорость, катил прямо к «Руссо-Балту». «Вот гады, хотят
