Смерть по частям - Риту Мукерджи
Полицейские машинально взглянули на офорт. Мирная сценка изменилась, стала пугающей.
— Не сочтите меня бессердечной, инспектор. Мне грустно слышать о смерти Анны. Но для людей вроде нас жалость к себе — ненужное излишество. И Анна это понимала.
Фолькер и Дейвис сидели на низенькой кирпичной ограде сада — на сегодня они покончили с вопросами. Перед ними прямой линией вытянулись конюшни. Две лошади, с увлечением жевавшие овес, оторвались от еды и с любопытством взглянули на полицейских.
Короткий допрос прислуги пока ни к чему не привел. Неясно было, отчего так трусила горничная Салли — суровая ли манера Фолькера ее напугала или Салли знала за собой какой-то грешок. Не успели полицейские задать ей и первого вопроса, как девушка ударилась в слезы. Зато одна из посудомоек отвечала с готовностью и охотно делилась сведениями явно сомнительного свойства, а именно, что она не далее как вчера видела Анну на рынке, когда ходила за луком.
Дейвис не сводил глаз с дальней стены сада, где виднелось небольшое строение, по виду развалины. Фолькер проследил за его взглядом.
— В английских садах такое называется “каприз”, — с улыбкой объяснил он. — Павильон, построенный исключительно для красоты. Особого смысла в нем нет. Я видел и египетские пирамиды, и крепости с башенками, и римские руины.
— Даже представить трудно, сэр.
— Кто-то в этом доме питает склонность к романтике, — заметил Фолькер. — Держу пари, что это не мистер Кёртис.
Дейвис оглянулся на высокие окна и заметил легкое движение занавески, бледная рука мелькнула и пропала. Занавеска снова повисла неподвижно.
— Что с вами? — спросил Фолькер.
— Ничего, сэр. — Дейвис смутился, отгоняя чувство неловкости.
Ласковое полуденное солнце заливало двор приятным теплом. Все здесь выглядело до странности безмятежным. Вокруг них мирно кипела работа: двое молодых мужчин в длинных фартуках скребли булыжники двора; судомойка, сидя на ступеньках, чистила картошку, очистки тонкими лентами падали в глубокую миску. Фолькер и Дейвис в дружеском молчании попивали чай, который подала им кухарка.
Фолькер поморщился, взглянув на опивки в чашке:
— Как думаете, сколько еще проклятого чая нам придется выхлебать, прежде чем мы раскроем это дело?
Дейвис улыбнулся. Обитатели дома явно не испытывали особой радости по поводу визита полицейских, но демонстрировали принужденное гостеприимство — возможно, в надежде, что оно заставит незваных гостей убраться. С Фолькером такое не пройдет, подумал Дейвис.
— Отнесу на кухню, а то решат, что мы прихватили их фарфор. — Фолькер собрал чашки и блюдца. — А потом вернемся в участок.
— Слушаюсь, сэр.
Дейвис поднялся. В ожидании инспектора он прогулялся до конюшни.
— Ну будет тебе, — сказал он гнедой кобыле, глазевшей на него поверх ограды.
Лошадь ткнулась мордой ему в руку и встряхнула гривой, лоснящаяся шкура блестела на солнце. Стойло было чисто выметено, сено аккуратно сложено в углу. В ведерке на полу овощи — горка моркови, сельдерей и латук.
— Можете угостить ее, если хотите. Больше всего она любит морковку.
Дейвис обернулся. На него смотрел молодой человек пониже его ростом, на плече он держал седло. Густые темно-русые волосы падали на широкий лоб, темные глаза смотрели внимательно.
Дейвис повиновался.
— Люблю лошадей. Она такая красавица.
— Она не всегда такой была. Изработалась, кожа да кости остались. Мистер Кёртис хотел ее на живодерню отправить. Но сказал, что если я стану ходить за ней, то пусть она и будет моя.
— Он не прогадал, выбрал нужного человека.
— Мы с ней отлично сошлись. — Молодой человек положил седло на пол и мягко потер храп лошади. В ответ на ласковый жест лошадь наклонила голову. — Вы из полиции?
— Да.
— Я слышал, вы спрашивали про Анну.
— Вы ее знали? — спросил Дейвис.
Молодой человек кивнул:
— Мы дружили.
Он снял с крючка на стене жесткую щетку и стал широкими, неторопливыми, точными движениями чистить шкуру кобылы. Глядя на него, Дейвис вспомнил, как чистил отцовские башмаки, как втирал в них масло, чтобы размягчить кожу. Работа, пусть незначительная, незаметная для остальных, наполняла его гордостью.
— Давно работаете у Кёртисов? — спросил Дейвис.
Но тут им пришлось прерваться. Из кухни на крыльцо следом за Фолькером вышел мистер Хили.
— Пол, хватит бездельничать, бросай лошадей! Ты нужен в доме, — позвал он.
— Мне пора, — сказал Пол.
Фолькер поднял руку, зовя Дейвиса за собой.
— Да и мне тоже, — отозвался Дейвис.
Он присоединился к инспектору, и оба зашагали по длинной подъездной дороге, бодро стуча ботинками.
10
Забравшись на подножку кэба, Лидия оказалась лицом к лицу с кучером.
— Угол Двадцать второй и Норт-колледж-авеню, пожалуйста.
— Слушаюсь, мэм.
Лидия отметила, что кучер, немолодой человек с белой бородой, закрывавшей отвороты плаща, исподтишка бросил на нее оценивающий взгляд. Он уселся позади нее на козлы и натянул вожжи. Лошади рысью взяли с места.
Полицейский хирург долго не возвращал им тело, и Харлан, несмотря на поздний час, хотел провести вскрытие сейчас и ни минутой позже. Лидия ехала в колледж, чтобы присоединиться к нему.
Опустившись на сиденье, Лидия закуталась в плащ, как в плед. Заморосил дождь, и пустынная улица стала казаться призрачной.
Лидия вернулась мыслями к тягостной встрече с Сарой Уорд.
Сара подтвердила, что дневник и одежда, обнаруженные на берегу реки, принадлежат ее сестре. Молодая женщина прибыла одна. Неужели некому было отправиться с ней на эту печальную процедуру? — подумала Лидия. Полицейские ждали в приемной; Лидия и Харлан проводили сестру Анны в прозекторскую. Сара настояла на том, чтобы ей показали лицо трупа.
Подойдя к столу, Сара закрыла глаза. Лидия подумала: а вдруг девушка упадет в обморок? Кожа на лице Анны настолько раздулась от воды, что черты лица совершенно исказились. Но Сара, опустившись на колени рядом с сестрой, потянулась коснуться густых волос и прижала пряди к щеке. Фолькер предъявил ей золотой медальон, обнаруженный на трупе. Сара сказала, что это памятный подарок матери, вложившей в медальон несколько своих прядей. Слезы полились у Сары по щекам; она кивком подтвердила, что перед ними Анна, и дала согласие на вскрытие. Теперь они могли приступать.
— Приехали, мисс.
Кучер натянул вожжи и остановил кэб у здания колледжа. В темноте высокие окна выглядели загадочно и внушительно, придавая зданию сходство с готическим особняком, населенным невидимыми призраками. Кучер спустился и протянул Лидии руку в перчатке, чтобы помочь ей сойти.
— Вы уверены, что все будет в порядке? Вас ожидают? — Он, видимо, пришел к выводу, что перед ним респектабельная дама, которую вряд ли привело сюда, да еще в этот час, какое-нибудь сомнительное дело.
— Да, благодарю вас. Я врач, я здесь работаю.
Лидия расплатилась, и кучер легонько коснулся шляпы. Лидия поднялась по ступенькам и постучала в массивную дверь. В окне появилось землистое лицо сторожа.
— Добрый вечер, мистер Уилсон.
— Добрый вечер, доктор. Доктор Стэнли уже прибыл.
Мистер Уилсон вернулся в маленькую привратницкую у главного холла. В открытую дверь Лидия заметила сложенную газету и дымящуюся чашку кофе, которые помогали мистеру Уилсону скоротать одинокую ночь.
Вестибюль тонул в полумраке. Лидия в одиночестве шла по натертым полам, стук ее каблуков гулко отдавался в тишине, словно кто-то бил в барабан. Поднявшись
