Запретные воспоминания - Людмила Мартова
Она представила, как это могло произойти и каковы в таком случае были ее личные перспективы выжить, и почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Попав в ее жилище в тот момент, когда она возвращается с прогулки, он должен был обязательно ее убить. Наверное, решиться на убийство было не так просто, поэтому преступник и выжидал пару дней – набирался смелости. Господи, какое же счастье, что в этот вечер она приняла приглашение Радецкого и пошла в ресторан.
Надежду он не убил по чистой случайности, а может быть, потому, что уже успел обыскать квартиру, пока та гуляла с собакой, и убедиться, что рюкзака здесь по-прежнему нет. Все, что ему было нужно, это уйти неузнанным, а для этого можно было бить не так сильно, не до смерти. В этот момент рассуждений Владу сильно затошнило. Так сильно, что пришлось начать дышать открытым ртом, глубоко и ровно, загоняя внутрь неизвестно откуда взявшуюся дурноту.
– Надя, а где сейчас рюкзак? – спросила она домработницу, наблюдавшую за ней с легкой тревогой.
Ну да, на ее памяти хозяйка никогда не выказывала подобной слабости.
– Так в чистке, обещали в четверг отдать, сегодня то есть. Но я ж сегодня не заберу.
– Не заберешь, – задумчиво сказала Влада.
Она по-прежнему понятия не имела, что такого ценного могло лежать в ее рюкзаке. Она ничего туда не прятала, а все содержимое, распиханное по косметичкам, исправно перекладывала по другим сумкам. Неожиданная мысль вдруг пришла ей в голову.
– Надя, а ты, когда рюкзак в химчистку сдавала, отделения все проверила?
– Обижаете, Владислава Игоревна, – сказала Надежда. – Конечно, проверила. Я хоть и знаю вашу привычку россыпью в сумки ничего не кидать, но и на старуху бывает проруха. Кстати, так и вышло. У вас там в одном из карманчиков карточка лежала, так я ее достала, вы не думайте.
Карточка? Какая еще карточка? Влада понятия не имела ни о каких карточках, кроме кредитных, которые лежали у нее в кошельке. Привычки рассовывать банковские карты по карманам сумок у нее не было никогда.
– Понятия не имею, о чем ты, – сказала она искренне. – Она сейчас-то где, карточка эта?
– В кармане пуховика моего. Я ж ее уже в самой химчистке нашла, в карман сунула. А пуховик тут, в больнице. Когда меня в приемном покое принимали, верхнюю одежду и обувь куда-то унесли. На хранение.
Пуховик Надежды был Владе хорошо знаком. Вообще-то это был ее пуховик, купленный пару лет назад и отправленный в отставку, когда в этом году она купила свое модное дутое пальто. С ее любовью к новой одежде старая уже не лезла ни в какие шкафы, заваливать гардеробную ненужным хламом Влада считала неправильным, а потому раздавала все, что не носила, легко и без жалости. Вот и пуховик, синий, с искрой, отдала Надежде и улыбалась, видя, что та радуется дорогой обновке, как ребенок.
Если попросить Владимира Радецкого, то, наверное, в камеру хранения можно попасть. А уж там она легко опознает пуховик и сможет, с разрешения Надежды, разумеется, порыться в его карманах. Надо же понимать, что это за карточка такая. Разрешение Надя, конечно, тут же дала, и Влада встала, собираясь прощаться.
– Ты напиши мне сообщение, что тебе купить и принести, – сказала она. – Я либо сегодня к вечеру заеду, либо завтра. Хорошо?
– Да не надо мне ничего. Вы если свою карточку в моем пуховике будете искать, то и мою банковскую тоже прихватите. Тогда можно будет все необходимое в главном корпусе в ларьке купить. Вон, Лена туда ходит, – она кивнула в сторону побитой мужем соседки и тут же снова скривилась, видимо, движения головы давались ей с трудом.
– Ладно, карточку я раздобуду, денег на нее положу, – согласилась Влада. – Надя, ты поправляйся поскорее и еще раз прости меня, что так получилось.
– Да нормально все, Владислава Игоревна, – заверила ее домработница.
Выйдя в коридор и бредя к лестнице, Влада вдруг нос к носу столкнулась с Павлом Беловым. Ее главный инженер, одетый в белый халат, шел по коридору, неся в руках бутылку водки «Русский стандарт».
– Ты чего тут делаешь? – удивленно спросила она.
Впрочем, Павел удивился не меньше.
– А вы? – ответил он вопросом на вопрос. – Я-то к заведующему отделением приходил, он просил меня на одном приборе программу перепрошить, висла она у них что-то. Я домой забрал, пару дней мараковал, но получилось, вот, пришел устанавливать, в ответ получил благодарность натурой, – и Белов потряс перед ее лицом бутылкой водки.
– А я знакомую проведывала, – сказала Влада, не вдаваясь в детали. – У нас там бетонирование-то как, идет?
– Да, ребята давно уже закончили. Сохнет все. Бог даст, во вторник-среду начнем монтаж. Вы бы зашли, посмотрели, что и как.
– Обязательно зайду, Паша, – сказала она. – Сейчас с главврачом переговорю и спущусь. Хорошо?
Он не успел ответить, потому что к ним подошла немолодая женщина с нервным, уставшим лицом.
– Доктор, – сказала она, обращаясь к Павлу, – вы не подскажете, с кем мне по поводу мужа переговорить? У него операция вчера была. Поляков его фамилия.
– Простите, я не врач, – сказал Белов. – Но ординаторская вон туда по коридору, вам там обязательно помогут.
– Да как же не врач, если в белом халате? – всплеснула руками женщина и быстро пошла в указанном направлении.
– Вот что за люди, если в белом халате, так обязательно врач, – усмехнулся Павел. – Такое чувство, что, надевая его, я сливаюсь с окружающей средой. Как полярная сова в Арктике.
– Ладно, сова. Я пошла, а то у главного врача оперативка начнется. Ты со мной?
– Вы идите, а я догоню, – сказал Белов. – Мне, извините, в туалет бы надо. Отравился вчера чем-то, всю ночь маялся, и сейчас еще не отпустило.
Распрощавшись с Беловым и пообещав зайти, Влада вышла из нейрохирургического корпуса и по дорожке, ведущей в основной многоэтажный корпус, двинулась туда, раздумывая, как ей теперь поступить. На часах было 8:40. Она вдруг подумала о том, что Радецкий сейчас в реанимации, а потом будет пить кофе. Он был «человек-график», и ей это нравилось, потому что она сама была такой же и не терпела
