Марвин Кей - Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона
Я ответил молчанием.
Вы видите перед собой две миссис Хадсон, сказал он.
Я молча кивнул.
Одна из них опасна, она убийца, сумасшедшая, сказал он, другая — наша дорогая любимая Марта, наша хозяйка, наш повар, наша мать, духовник, если я могу ее так возвышенно назвать. Он наклонился к обеим женщинам, сидящим рядом на диване, и они посмотрели на него теперь равнодушно. Так кто из них кто, Ватсон, спросил Холмс.
Как это может быть, произнес я заикаясь.
Ты видишь перед собой фройляйн фон Трепов, сказал Холмс, сестру печально известного прусского агента, которого схватили вчера накануне, она же «сумасшедший мим из Мейфэра», воровка драгоценностей, чье акробатическое присвоение тюрбана ее собственного брата привело к его разоблачению, а еще я с сожалением хочу сказать, что теперь Бульвар Убийц стал пользоваться дурной славой, Ватсон.
Нет, Холмс, выдохнул я. Я думал, что я совершил ужасный ложный шаг, упомянув его имя, но он улыбнулся мне тонкой улыбкой, но тем не менее улыбкой, словно хотел сказать: не волнуйся, приятель, это ничего. Но все же, которая из этих женщин — наша любимая Марта Хадсон, а которая — сумасшедшая мим и бульварный убийца, воскликнул я.
Ага, сказал Холмс, давайте определим. Твое воссоединение с любимой невестой — Уильям Уилсон. На самом деле, Ватсон, вы удивляете меня, правда, вы счастливый человек, в самом деле, ведь обрели любовь такой женщины, как бывшая мисс Мери Морстан. Это заострило или притупило ваши умственные возможности, скажите мне, Ватсон, как же определить настоящую Марту?
Миссис Хадсон, сказал я, раздумывая над решением загадки, миссис Хадсон, какая моя любимая еда? Я думал, что только настоящая Марта Хадсон может знать ответ на этот вопрос, а даже если ответ знает ненастоящая Марта Хадсон, то по ее акценту я смогу ее уличить.
Заговорили обе миссис Хадсон. Мне было легко отличить одну от другой — одна из них сказала: ну что вы, доктор Ватсон, конечно же, это моя копченая рыба со сливками. А другая сказала: ну что вы, доктор Ватсон, конечно же, это сливки с копченой рыбой. И обе они говорили на безупречном английском языке с незначительной шотландской картавостью. Это уж слишком для безмолвного мима, Холмс, я сказал, что я озадачен.
Я устрою вам маленькое испытание, Ватсон, сказал Холмс, и вы скажете мне, кто из них настоящая Марта Хадсон, а кто сумасшедшая и смертоносная фройляйн фон Трепов. Холмс поднял маорийский токи над своей головой, как если бы собирался опустить его острие на одну или другую женщину, и закричал на брутальном гортанном немецком языке: Der Kdenig и Kaiser ist ein Esel.
Одна миссис Хадсон сидела с невозмутимым видом, как будто она не знала, что Холмс, мастер лингвист, назвал короля Пруссии и императора Германии ослом, в то время как другая миссис Хадсон покраснела, сжала зубы и сверкнула на Холмса глазами. Ну, Ватсон, сказал мне Холмс, можете ответить, где настоящая миссис Хадсон? Может быть, эта, сказал я и указал на женщину, которая отреагировала на оскорбление Холмсом монарха. Нет, Ватсон, сказал Холмс. Будьте так добры и принесите веревку, миссис Хадсон, сказал Холмс женщине, которую я выбрал как бульварную убийцу, мы свяжем это жалкое существо «сумасшедшего мима из Мейфэра» и убийцу проституток, и подождем, пока не придет один из наших знаменитых инспекторов.
Как только миссис Хадсон пошла выполнять просьбу потерянного и мудрейшего из людей, другая начала сердито ругаться с Холмсом по-немецки. Вы правы, о Юпитер-Холмс, воскликнул я, но как вы узнали, что я подумаю, что та женщина, которая сердито отреагировала на брань о Кайзере, — это его шпионка, а та, которая не отреагировала, — это добропорядочная британка, наша Марта Хадсон.
Ах, Ватсон, Ватсон, сказал Холмс, похлопывая меня по спине свободной рукой. Теперь, когда фройляйн фон Трепов была надежно связана, он мог положить токи. А кайзеровская шпионка, несмотря на ее провал, все еще была талантливой актрисой и смогла сдержаться от реакции на мои подстрекательские высказывания.
Но, Холмс, сказал я, почему настоящая миссис Хадсон, хотя я даже не знаю этого, понимает по-немецки? Холмс сказал, что миссис Хадсон немного знает немецкий, так как общалась со многими учеными, которые поднимались по этим старым ступенькам. Это небольшие знания, но достаточные, чтобы понять, что я назвал Кайзера ослом, словом, как мне кажется, грубым в приличном обществе и обидном для монарха, который, несмотря на свой провал, все еще является кузеном нашей любимой королевы. А потом убрав свои фальшивые усы, позволив моноклю выпасть из глаза и стерев фальшивый шрам, Холмс вытащил из кармана своей формы прусского полковника револьвер и добавил еще одну дырку от пули к надписи на полке камина.
«ПОЙМАТЬ ВОРА…»
После публикации предполагаемого финала неоконченного романа Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда» мистер Р. написал в своем дневнике: «Господин Оубралз выдвигает мудреные теории, даже не обращая внимания на ТИТУЛ Диккенса. Поговорка гласит: вор вора скорее поймает. Если секреты Друда когда-нибудь и раскроют, то я думаю, что ключ к ним найдет автор детективов». Мистер Р. последовал своему собственному совету и пригласил почти всех известных в Америке авторов детективов, чтобы попытаться превратить записи Ватсона в новые рассказы о Шерлоке Холмсе. Вот некоторые из них.
Безумие полковника Уорбертона
«Кароль Буш» (приписывается Дэшиллу Хэммету)
Мистер Р. щедро заплатил десять тысяч долларов «Д. X.», предположительно Дэшилу Хэммету (1894–1961), автору «Мальтийского сокола», «Кровавой жатвы», «Худого» и многих других реалистичных приключений Оперативника и Сэма Спейда. Ватсон утверждает, что «Безумие полковника Уорбертона» — одно из двух дел, на которые он лично обратил внимание Холмса, но это обычное вступ — ление. Он считает своей заслугой то, что привлек внимание своего друга к этому больному человеку, хотя Холмс до этого уже и сам наблюдал за ним. — Дж. А. Ф.
* * *— Ну что ж, Ватсон, я считаю, что тут уже ничего не поделаешь, остается поступить так, как говорит этот добрый доктор.
Доктор, на которого он ссылался, это не я, а врач по имени Оукшот. С тех пор как Холмс своим плечом остановил быстро летящий кусок свинца пару недель назад, врач пытался убедить его, что пулевые ранения сами по себе не проходят. Холмс, как всегда, не стал прислушиваться к такому здравому медицинскому совету и в результате стал таким же слабым, как моральные принципы копа.
И вот теперь он растянулся на диване, а вокруг него, как сорванные лепестки цветов, были разбросаны газеты. Он поднял с пола одну из них и протянул мне.
— Круиз, Ватсон, в Америку, отплытие через два дня. Доктор говорит, мне следует избегать волнений, а куда лучше всего уехать, как не в Америку? Я помру от скуки, пока выздоровею.
Я посмотрел на рекламное объявление.
«Путешествуйте с комфортом круизными маршрутами компании „Барбизон“. Отправление из Лондона в Нью-Йорк ежемесячно. Разумные цены».
Я опустил газету и зажег сигарету. Холмс тоже потянулся к пачке, но я отодвинул ее.
— Доктор говорит, что вы должны воздержаться хотя бы неделю.
Холмс раздраженно фыркнул.
— О, ради бога, Ватсон, сжальтесь! Ни сигарет, ни работы; я умру от тоски, и мне даже не понадобится ехать в Америку для этого.
Он перевернулся на спину и раздраженно сказал в потолок:
— Ну, что скажете? Сможете взять отпуск или нет?
Я выглянул в окно, где по мокрым улицам начал стелиться зеленоватый туман. Дождь шел уже три дня и даже не думал прекращаться. Мой поток больных был такой же вялый, как и погода; казалось, что ни у кого не было сил даже заболеть в эти дни. Я снова посмотрел на Холмса. Он выглядел угрюмым и обиженным.
— Думаю, что смогу… Я могу попросить доктора Апшоу подменить меня, что…
— Отлично! — воскликнул Холмс, вскочив с дивана и схватив сигареты со стола, прежде чем я успел остановить его. — Мы отпразднуем это сигаретой.
Он подошел к двери, распахнул ее и крикнул в холл:
— Миссис Хадсон! Не могли бы вы подойти сюда на минутку? Мне нужно поговорить с вами.
Оставив дверь открытой, он схватил со стола зажигалку и прикурил. Он откинул голову назад в знак истинного удовольствия и выдохнул, на его длинную сильную шею падал бледный свет уличного фонаря. Одновременно с восхищением и удивлением я наблюдал, как он ходил взад-вперед перед окном, заложив руки за спину. Он напоминал мне зверя в клетке — его тоже всегда следовало опасаться, и лишь впечатляющий интеллект сдерживал его неистовство. Именно в такие моменты я понимал, почему ему нужна была работа: даже когда он был ранен, он обладал энергией настолько всепоглощающей, что, не найдя выхода, она бы повернулась и направилась на него самого. Я встал и налил себе виски, в это время в комнату вошла миссис Хадсон.
