Марвин Кей - Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона
Пока мы ожидаем возвращения экипажа, Холмс спрашивает меня, не заметил ли я чего-нибудь необычного в миссис Хадсон или в теле, которое мы видели лежащим на улице, и я говорю: ну, вообще-то не заметил, вот если бы вы просветили меня. Но он говорит: не берите в голову Ватсон, все будет хорошо.
Чему я верю.
Ожидая возвращения кеба, мы с Холмсом раскуриваем наши трубки и обсуждаем события этого дня. Он спрашивает, были ли у меня еще мысли относительно нашей бывшей гостьи, и я отвечаю ему, что все так же убежден, что она поклонница мистера По, на что Холмс качает головой и с грустной улыбкой говорит: ах, Ватсон, Ватсон, что бы мы делали без вас, ну, наслаждайтесь приемом в Белгравии, мы поговорим потом.
Прием проходил в величественном георгианском доме в Белгравии между изгородью из ящиков и буковой рощей.
Как только мы с Холмсом вошли в холл, наши шляпы и трости тут же забрали слуги в ливреях и проводили нас в огромный зал для приемов. Мужчины во фраках и белых галстуках общались с дамами с глубокими декольте, а хорошо одетые горничные и дворецкие передвигались с расписными подносами, предлагая приглашенным закуски. Оркестр, привезенный по такому случаю из Вены, исполнял новую оперетту Карла Миллёкера «Нищий студент».
Тренированный проницательный взгляд наблюдателя, каковым я с гордостью себя считал, легко заметил, что по всему залу было расставлено большое количество тайных агентов из Скотланд-Ярда, изо всех сил старающихся изображать гостей, а сами они в это время не сводили глаз с почетного гостя, который, как я узнал, задав несколько безобидных вопросов служанке, когда ласково погладил ее по прелестно экипированным ягодицам, и с благодарностью принял бокал предложенного ею шампанского с серебряного подноса, был не кем иным, как раджой Кашмири, которого по указанию Министерства иностранных дел ее величества и обещанием поддержки со стороны престола и императорских стрелков готовили в интересах как его самого, так и императрицы, принять власть в Афганистане.
Меня с гордостью слушали!
У меня едва ли хватило времени осмыслить это поразительное сообщение, как вдруг в дальнем углу зала раздался ужасный треск, я повернулся и увидел, как мозаичное окно разбивается на миллионы кусочков и падает на пол, это вызывает горькие слезы у моего знакомого бригадного генерала в ярко-красном пиджаке, а его дама роняет свой бокал с шампанским и случайно убивает нескольких музыкантов из Вены, двух лакеев в ливреях, дворецкого и нескольких горничных.
Броско одетый человек проносится в воздухе над головами приглашенных леди и джентльменов. Как только он поравнялся с почетным гостем, тут же опустился и стянул с головы раджи массивный, украшенный драгоценными камнями тюрбан, обнажив его бритый череп надо лбом, полоску бледной кожи и светлые волосы. Раджа оказался вовсе не раджой! Я сразу же узнал его и воскликнул: «Фон Трепов! Известный прусский агент и пародист!»
Команда Скотланд-Ярда берет его под руки, а шпион и самозванец проклинает их на своем варварском родном языке, когда его ведут на допрос и, возможно, в суд ее величества. В то же самое время красивая молодая женщина, стоявшая недалеко от места ужасного происшествия, поднесла руку в перчатке ко лбу и начала медленно падать в обморок, но я успел подхватить ее.
Но после этой ошеломляющей серии событий снова раздался грохот, это взмыл вверх похититель драгоценностей — или похитительница, потому что среди представителей знатного рода обнаружилась стройная грациозная привлекательная соблазнительная восхитительная маленькая фигурка злодейки — и сквозь декоративное окно в другом конце огромного зала исчезла из поля зрения, унеся с собой фальшивый тюрбан раджи, но с настоящими драгоценностями.
Я говорю, я сказал: что все это значит? А затем пристально посмотрел в лицо женщины, которую держал, не похитительницу драгоценностей, которая могла оказаться в конце концов даже самим «сумасшедшим мимом из Мейфэра», о чьих подвигах я читал несколько часов назад. И я понял, что смотрю на нашу сегодняшнюю гостью, женщину, которая наняла Шерлока Холмса, чтобы найти своего распутного мужа. Ее полупрозрачные веки дрожали, она соблазнительно поднесла крошечную милую восхитительную маленькую ручку ко лбу и прошептала мне: все в порядке, Джон?
В нынешних обстоятельствах не стоило придавать значения такой чрезмерной фамильярности, и я сказал: мадам, шпион разоблачен. А она сказала: нет, я не это имела в виду, все ли хорошо между нами? Я сказал: между нами, мадам? Она сказала: разве вы не узнаете меня? Я сказал: я знаю только то, что вы восторгаетесь Уильямом Уилсоном. Она сказала: о чем вы говорите, дуралей? Я сказал: мадам, на вашем носовом платке его инициалы. Она сказала: нет, это старый платок, я такие не ношу уже с тех пор, как мы поженились, там значится М. М., то есть Мери Морстан, моя девичья фамилия, ты баран, ты прочитал мои инициалы вверх тормашками. Но вы ведь американка, сказал я, вы говорили, что у вас недостаточно центов, чтобы нанять сыщика, а центы используются в Америке, а если бы вы были англичанкой, вы бы сказали шиллинги. А она сказала: дорогой, любимый глупышка, я не говорила центы, я говорила ценный, но вы вовсе не ценный, и тем не менее мое сердце, Джон Хэмиш Ватсон, принадлежит вам.
Шерлок Холмс, стоя поблизости и посмеиваясь в рукав, сказал: видишь, Ватсон, теперь мне не придется объяснять тебе некоторые вещи, твоя жена все сделала за меня.
Я внимательно посмотрел на нее. Я сказал: Мери, моя дорогая девочка, я, несомненно, узнал тебя, ты в самом деле моя девочка, дорогая, Мери, простишь ли ты когда-нибудь меня? И она сказала: отвези меня домой, Джон, мистер Холмс может сам добраться домой, без тебя. А я сказал: Мери, моя дорогая девочка, ты права, сегодня мы проведем ночь в моем собственном доме, в моей собственной кровати. И Мери сказала стыдливо: со своей собственной женой. И подняла бокал шампанского, который как-то оказался в ее руке, поднесла его к своим губам и сделала несколько глотков, дорогая девочка.
Ночь прошла, а на утро я решил посетить моего старого друга Шерлока Холмса и поблагодарить его за то, что он поспособствовал моему воссоединению с моей любимой невестой. От дома 221 с грохотом отъехала двуколка, запряженная умными молчаливыми животными, и я воспользовался своим ключом к Бейкер-стрит, 221, и взобрался по ступенькам к дому 221-Б, и тихо вошел в знакомую квартиру, где я провел так много счастливых часов, только я не обнаружил никаких признаков моего друга Шерлока Холмса, а на его месте сидел высокий худой офицер гвардии кайзера. Он выглядел очень недружелюбным, его серая униформа была безукоризненно подогнана по его фигуре и сверкала полированными пуговицами и орденами, в одном глазу был монокль, на угрюмом лице торчали вздернутые усы, а на щеке красовался шрам.
Как ни странно, он был вооружен, не с саблей на боку, как у пруссов, а с токи племени маори. Он бурно расхаживал перед двумя женщинами, сидящими бок о бок на диване.
Я сказал: кто вы такой, и что вы делаете в квартире моего друга, которая также и моя квартира, потому что время от времени мы живем в ней вместе, и где мой друг Шерлок Холмс, и что здесь, черт побери, происходит, почему здесь две миссис Хадсон сидят на моем диване, который, кстати, и диван Холмса или наш общий диван?
Прусский офицер, я думаю майор, или, возможно, капитан, почему они не носят знаки различия на своих плечах, как английские офицеры, но это не имеет значения, сказал мне не отрывая взгляда от женщин и размыкая только угол рта: ах, Ватсон, как мило с вашей стороны нанести визит, я узнал ваши шаги на лестнице, конечно, ваши характерные нерешительные шаги, особенность которых, без сомнения, — причиняющая беспокойство пуля Джезаила в вашем бедре или в пальце вашей ноги. А мы здесь раздумываем, Ватсон, что вы скажете о том, что видите перед своими глазами?
Я был поражен. Как этот прусский капитан или майор мог так много знать обо мне, как он знал о пуле Джезаила в моей лодыжке, или это было в моей голени, как он вообще узнал, что я доктор Джон Ватсон? Я уставился на него с недоверием, а он подмигнул мне, что не так уж легко сделать, если у тебя в глазу монокль, и я понял, что это не прусский офицер вовсе, а мой добрый друг Шерлок Холмс, отлично замаскировавшийся.
Я переместил свой взгляд с фальшивого офицера на диван. Там бок о бок сидели две совершенно одинаковые женщины среднего возраста, седовласые, крупные, добродушные женщины с правильными красивыми чертами лица, одетые в одинаковые серые платья и туфли, волосы собраны в гульку на затылке, глаза весело блестели, или мне, наверное, следует сказать, были сердито или может даже лукаво устремлены на офицера в серой форме, затем бросили взгляд на меня, затем снова на офицера, на оружие, которое он держал в руках, токи, вытесанное из камня оружие племени маори из Новой Зеландии. Ну, что скажете, Ватсон, сказал он снова.
