Джоржет Хейер - Дьявол и паж
— Я? Что ж, я был бы рад, но, Фанни, мы даже не знаем, кто она такая! Боннар? Никогда не слышал этого имени, но звучит оно простовато. А ведь Джастин как-никак Аластер и герцог Эйвонский. Ему не пристало жениться на первой встречной.
— Фи! — леди Фанни скорчила презрительную гримасу. — Готова поставить на кон свою безупречную репутацию, что Леони из хорошего рода. Руперт, здесь кроется какая-то тайна.
— Тайна? Ха! Да это заметил бы и слепой, милая моя сестрица. Если хочешь знать мое мнение, Фанни, по-моему, Леони имеет какое-то отношение к Сен-Виру. — Руперт откинулся в кресле и торжествующе взглянул на ее светлость.
Но та ничуть не удивилась.
— Такое объяснение напрашивается само! Как только я услышала, что девочку похитил Сен-Вир, я тут же сообразила: Леони приходится графу незаконнорожденной дочерью.
Руперт взорвался.
— И ты хочешь выдать ее за Джастина?
— Я бы не возражала, — мечтательно улыбнулась леди Фанни.
— Он на это не пойдет! Джастин, конечно, повеса каких мало, но он всегда помнит о своем долге перед семьей. В этом я не сомневаюсь.
— Ха! — Ее светлость пренебрежительно щелкнула пальцами. — Если Джастин влюблен в Леони, мысль о нашем славном роде даже не посетит его аристократическую голову. Разве я думала о своем происхождении, когда выходила замуж за Эдварда?
— Ну, ты это ты! Кроме того, у Марлинга имеются свои недостатки, — а у кого их нет? — но проследить происхождение твоего благоверного можно вплоть до…
— Какой же ты глупец, Руперт! Неужто ты не помнишь, что стоило мне поманить пальцем Фонтероя, и он был бы мой? А лорд Блэкуотер, а его милость Камминг… И я все-таки выбрала Эдварда, хотя он никто рядом с этими вельможами.
— Черт побери, но Эдвард же не является незаконнорожденным сыном!
— Даю тебе слово, меня бы это не остановило!
Руперт осуждающе качнул головой.
— Ну, милая Фанни это уже распущенность, ей-богу, самая настоящая распущенность.
Ее светлость скептически смотрела на брата.
— А ты попробуй сказать об этом Джастину! Попробуй и…
— Благодарю покорно, в дела Джастина я не суюсь. Он волен поступать, как хочет, но даю голову на отсечение, на внебрачной дочери Сен-Вира он не женится.
— Ладно, хватит об этом! — взвилась леди Фанни. — О Руперт! На прошлой неделе я потеряла свой чудесный изумруд! Я все глаза выплакала, а Эдвард лишь сказал, что это послужит мне уроком.
— Вполне в духе Эдварда! — заметил Руперт. — Он и не мог сказать ничего другого!
— Противный мальчишка! Эдвард подарит мне другой изумруд! — Ее светлость обиженно заморгала. — Он так добр ко мне. Интересно, приедет он или нет? Честно говоря, я ужасно расстроюсь, если Эдвард не приедет.
Руперт выглянул в окно.
— А вот и Марлинг, легок на помине.
— Что?! Неужто это и в самом деле мой Эдвард? Ты меня не разыгрываешь?
— Эдвард Марлинг собственной персоной! И судя по всему, он не на шутку разгневан.
Леди Фанни счастливо вздохнула.
— Милый муж! Я так и знала, что он рассердится на меня.
Спустя несколько секунд в гостиную ворвался мистер Марлинг. Его костюм покрывал основательный слой дорожной пыли, глаза покраснели от бессонной ночи, а рот был решительно сжат. Мистер Марлинг остановился на пороге и молча уставился на леди Фанни.
— Вот мы все и в сборе! — жизнерадостно объявил Руперт. — Вся наша славная семейка! Доброе утро, Эдвард!
Леди Фанни томно поднялась и протянула руку.
— Эдвард, ужасно глупо с твоей стороны…
Мистер Марлинг выразительно взглянул на супругу и отвернулся.
— Мы сегодня же возвращаемся в Лондон, Фанни. Я не стану терпеть твое вызывающее поведение.
— Ну-ну, — пробормотал себе под нос Руперт. — Посмотрим, как у тебя это получится.
Леди Фанни кокетливо хихикнула.
— Сэр, как вы непочтительны! Вы смотрелись сегодня в зеркало? Как вы посмели явиться ко мне в таком виде?! Фи! Вы же знаете, что в мужчинах я прежде всего ценю point de vice[90]!
— С твоего позволения, о моей наружности мы поговорим в другой раз. Мне надоели твои капризы, Фанни! Ты возвращаешься со мной в Англию, и немедленно.
— Вот как, сэр? — в глазах леди Фанни зажегся опасный огонек.
— Смею напомнить, мадам, что вы — моя жена!
— Жена, сэр, но не собственность! И прекратите хмуриться, вам это не идет!
— Кстати, Эдвард, — встрял Руперт, — в каком состоянии ты оставил кузину Генриетту?
— Да, сэр, почему вы бросили бедняжку Генриетту? Это очень дурно с твоей стороны, Эдвард.
— А как насчет тебя, моя драгоценная Фанни? Повторяю, мне надоели твои нелепые капризы!
— Осторожнее, Фанни, осторожнее! — Руперт от души наслаждался происходящим. — А то Эдвард и в самом деле выгонит тебя из дома!
Мистер Марлинг развернулся.
— Твои шутки, Аластер, совершенно неуместны. Мне кажется, будет лучше, если ты нас оставишь наедине.
— Как можно, Эдвард? Бедный мальчик только вчера встал с постели. Пуля пробила ему плечо и едва не задела легкое!
— Болячки Руперта меня нисколько не волнуют, — мистер Марлинг был безжалостен. — Думаю, он поправится и без моего сочувствия.
— Черт побери, у меня наверняка возобновится лихорадка, если мне придется лицезреть твою унылую физиономию! — парировал Руперт. — Ради бога, улыбнись!
— Да-да, Эдвард, улыбнись! — подхватила ее светлость. — От твоего хмурого вида у меня вот-вот случится мигрень.
— Фанни, удели мне пять минут.
— Нет, сэр, не уделю. Вы слишком грубы со мной, а мне это совсем не нравится.
— Послушай, Марлинг! — заговорил Руперт. — Прежде всего тебе следует позавтракать. Вот увидишь, жизнь тотчас покажется куда веселее. Всему виной пустой желудок, мне хорошо знакомо это чувство. Ветчина, мясной паштет, одна-две чашечки кофе, — и ты станешь совсем другим человеком, уверяю тебя, старина!
Леди Фанни невольно хихикнула. Мистер Марлинг еще больше помрачнел.
— Вы об этом пожалеете, мадам! Я не позволю смеяться надо мной.
— Сэр, мне не нравится ваш напыщенный слог. Приберегите его для Генриетты, она уж точно питает пристрастие к патетике!
— А еще лучше для Джастина, — подхватил Руперт. — А вот и он с Леони. Итак, счастливая семейка в сборе!
— Спрашиваю в последний раз, Фанни, ты уделишь мне пять минут наедине?
— Наедине? — изумленно повторил Руперт. — Разумеется! Одиночество — преотличнейшая вещь! Особенно с добрым куском ветчины…
— Дорогой мой Марлинг, надеюсь, вы в добром здравии? — В комнату бесшумно вошел Эйвон.
Мистер Марлинг приподнял шляпу.
— С моим здоровьем все в порядке, благодарю вас, герцог.
— А вот с настроением не очень! — подсказал Руперт.
— Должен признаться, — нехотя проговорил мистер Марлинг, — настроение у меня несколько подпорчено.
— Да что ты говоришь! — с деланным изумлением воскликнул Руперт. — Ты совершенно не в себе, Эдвард! Твоя несчастная печенка наверняка изошла желчью.
Эйвон повернулся к юноше.
— Ты, как всегда, поучаешь, мой милый братец. Думаю, мы могли бы обойтись и без упражнений в остроумии.
Руперт тут же сник, а леди Фанни надменно вскинула голову. Эйвон подошел к столу, наполнил бокал бургундским и протянул Марлингу. Тот отшатнулся от подношения, словно от дохлой жабы.
— Сэр, я приехал за своей женой. Поскольку ваша сестра отказывается возвращаться, мне больше нечего сказать. Позвольте откланяться.
Эйвон нацепил монокль и уставился на леди Фанни.
— Да, Джастин. Я отказываюсь возвращаться в Лондон! Ты можешь разрезать меня на тысячу маленьких кусочков, но я еду с тобой в Париж.
— Я, несомненно, польщен, дорогая, однако ты поедешь со своим мужем.
— Благодарю вас! — мистер Марлинг горько рассмеялся.
— Я не поеду! — Леди Фанни надулась. — До чего ж вы гадкие и злые!
Мистер Марлинг промолчал. Леди Фанни приложила к глазам платок.
— Ты приехал лишь для того, чтобы устроить мне скандал, я с тобой не поеду. Ненавижу тебя, Эдвард!
— Что ж… — мистер Марлинг шагнул к двери.
— О, Эдвард, я не хотела, ты же знаешь, я не хотела тебя обидеть!
Мистер Марлинг увернулся от кинувшейся к нему супруги.
— Ты едешь со мной?
Две огромные слезы скатились по щеке леди Фанни. Мистер Марлинг порывисто сжал ее руки.
— Дорогая, — нежно прошептал он, — я не выношу, когда ты плачешь, любовь моя! Поезжай с Джастином.
Леди Фанни стиснула супруга в объятиях.
— О, Эдвард, я поеду с тобой! Честное слово, поеду! Ты должен меня простить!
— Дорогая! — мистер Марлинг прижал ее светлость к себе и растерянно моргнул.
— Мне все это решительно надоело, — объявил его милость и наполнил еще один бокал.
— Я поеду с тобой, Эдвард, но я… я так хочу поехать в Париж!
