Джоржет Хейер - Дьявол и паж
— Ничуть! — Ее светлость принялась энергично обмахиваться веером. — В Лондоне я и в самом деле ощущала себя столетней развалиной, но эти приключения, — а я ни о чем подобном отродясь не слышала, — вернули меня в дни моей юности! Джастин, ты должен был заколоть этого мерзавца своей шпагой!
— Я тоже так считаю, — вмешалась Леони. — Мне хотелось, чтобы этот свинья горько пожалела о том, что сделала. Неслыханная наглость!
— Свинья? Что ж, верное определение, вот только, что стряслось с твоей грамматикой, милая?.. Как замечательно, что ты выплеснула на него кофе! Какая же ты отчаянная, дорогуша! А как зовут эту свинью? Сен-Вир? О, я хорошо его знаю. У него не волосы, а истинное пламя. А таких неприятных глаз я не видела больше ни у кого. И что он хотел от тебя, душенька?
Леони передернула плечами.
— Не знаю. А Монсеньор ничего не говорит.
— Так ты знаешь, Джастин? Впрочем, можно было бы догадаться! Наверняка ты затеял какую-то дьявольскую интригу. — Ее светлость с шумом захлопнула веер. — Пора и мне вступить в игру! Не то ты, Джастин, еще напугаешь дитя своими безумными выходками.
— Твоя забота о безопасности моей воспитанницы весьма трогательна, но, полагаю, я сам способен защитить Леони.
— Разумеется! — Леони рассмеялась. — Разве я не принадлежу Монсеньору? — Она взяла его милость под руку.
Ее светлость прищурилась и глянула на Руперта. Тот поймал взгляд сестры и понимающе усмехнулся. Леди Фанни порывисто вскочила и заявила, что надо проследить за багажом.
— По правде говоря, гостиница вряд ли вместит твой скарб! — ухмыльнулся Руперт. — А где же ты будешь спать, Фанни?
— Да хоть на чердаке! — легкомысленно ответила ее светлость. — Впрочем, вполне возможно, мне предложат конюшню. Это было бы очень романтично, настоящее приключение!
— Надеюсь, у нас не возникнет необходимости подвергать тебя такому тяжкому испытанию, — вмешался его милость. — Гастон перенесет мои вещи в комнату Руперта. А ты займешь мою комнату.
— Дорогой, это будет чудесно! Леони, покажи мне дорогу. Право, дитя мое, ты хорошеешь с каждым днем! — Ее светлость обняла Леони за талию, и они удалились.
— Ей-богу, ну и заварушка! — вздохнул Руперт, когда дамы скрылись за дверью. — Фанни, конечно, ужасно забавна, но неужели она поедет с нами?
— Полагаю, у Эдварда найдется что сказать по этому поводу.
— Не знаю, почему Фанни выбрала такого зануду! А ты, Джастин, помнится, поощрял нашу сестрицу.
— Мой милый мальчик, именно потому что Эдвард зануда, я и поощрял Фанни. Мне казалось, что лишь такой благопристойный человек, как Марлинг, способен вразумить нашу безумную сестрицу. К тому же у него водятся деньги.
— Так-то оно так, но, по правде говоря, от улыбки Эдварда молоко киснет и мухи дохнут! Так Фанни едет с нами в Париж?
— Похоже, иного выхода нет. Впрочем, лучшей хозяйки дома не найти.
Руперт изумленно посмотрел на брата.
— Ты что, собираешься устраивать приемы, Джастин?
— И роскошные приемы, Руперт. Это будет весьма утомительно, но как опекун Леони я имею вполне конкретные обязательства.
Руперт привстал в кресле и отрывисто произнес:
— Можешь рассчитывать на мое присутствие, Джастин.
— Я польщен, — насмешливо поклонился его милость.
— Но… ты разрешишь мне присоединиться к вашему обществу? — жалобно спросил юноша.
— Ты придашь особый колорит моему дому, — растягивая слова, ответил Эйвон. — Да, мальчик мой, ты можешь к нам присоединиться, при условии, что будешь вести себя хорошо и воздержишься от попыток отплатить нашему дорогому другу его же монетой.
— И я не вправе вызвать его на дуэль? — недовольно пробурчал Руперт.
— Дуэль? Фи, Руперт! Как это грубо. Можешь с чистой совестью предоставить графа мне, у меня куда более деликатные манеры. Поверь, я никогда не забуду, что этот негодяй проделал дыру в моем ближайшем родственнике. Он заплатит сполна!
— Бедняга! — с чувством выдохнул Руперт. Он поймал взгляд Эйвона, и улыбка сбежала с его лица. — Боже мой, Джастин, неужели ты так сильно ненавидишь его?
— Ба! — воскликнул его милость и осекся. — Похоже, я подцепил у дитяти это словечко. Мой милый Руперт, разве гадюку ненавидят? Нет, но всякий, кому она встретится на пути, поспешит размозжить ей голову. И вот так же я раздавлю графа.
— За тот случай, что произошел с тобой двадцать лет назад? — ошарашенно спросил Руперт.
— Нет, мой мальчик, хотя та давняя история все еще жива в моей памяти.
— Значит, за то, что он сделал с Леони?
— Да, за то, что он сделал с Леони, — тихо повторил его милость. — Ты не ошибся.
— За этим кроется нечто большее, — уверился Руперт.
— Гораздо большее, — согласился Эйвон, лицо его окаменело. Помолчав, он добавил: — Напомни мне, мой мальчик, что я должен тебе бриллиантовую булавку. Насколько я помню, это был камень редкостной красоты?
— Ты сам подарил его много лет назад!
— Интересно, что это тогда на меня нашло? — осведомился его милость. — Наверное, ты тогда "грелся в лучах моего одобрения".
Глава XXIII
Мистер Марлинг дает себя убедить
На следующее утро леди Фанни потребовала завтрак в постель. Только она собиралась полакомиться горячим шоколадом, как раздался стук в дверь. Ее светлость неохотно отставила чашку с вожделенным напитком, сорвала с головы ночной чепец, взбила волосы, критически осмотрела себя в зеркальце и только тогда пригласила войти. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Леони.
— А, это ты, дитя мое! Господи, неужто ты собралась в такую рань на верховую прогулку?
Леди Фанни с сомнением оглядела панталоны и камзол. Костюм девушки дополняли начищенные сапоги, кожаные перчатки и большая черная шляпа с пером.
— Да, мадам, если, конечно, я вам не нужна.
Леди Фанни отправила в рот печеньице и погрузила нос в чашку с шоколадом.
— Нет, дитя мое, не нужна, — пробормотала она с набитым ртом. — Да и зачем ты могла бы мне понадобиться? — Ее светлость вынырнула из чашки и печально вздохнула. — Господи, я отдала бы свое лучшее ожерелье за твой цвет лица. Когда-то и у меня были такие чудесные щечки. Ступай, милая. Не заставляй Джастина ждать. Руперт проснулся?
— Камердинер одевает его, мадам.
— Тогда я спущусь в гостиную и составлю ему компанию, — объявила миледи и отодвинула чашку. — Иди, дитя мое! Нет, постой! Будь так любезна, пришли ко мне Рейчел.
Леони вприпрыжку умчалась. Через полчаса леди Фанни быстрым шагом вошла в гостиную. На ней было яркое муслиновое платье; волосы, выбивавшиеся из-под изящной шляпки, ее светлость предпочла сегодня не пудрить. При появлении сестры Руперт, зевавший над книгой, присвистнул.
— Боже, как ты рано сегодня, Фанни!
— Я пришла составить тебе компанию, — нежно проворковала леди Фанни и уселась рядом с братом.
— Чудесам нет предела, — пробормотал Руперт. Юноша решил, что следует как-то отблагодарить ее светлость за столь ласковое обращение. — Ты сегодня выглядишь лет на двадцать, Фанни!
— Милый Руперт! Ты и вправду так думаешь?
— А как же иначе! Леони только что ускакала с Джастином.
— Руперт…
— Что?
Фанни многозначительно взглянула на брата.
— Мне кажется, Джастин собирается жениться на Леони.
Руперт остался невозмутим.
— Ты так думаешь?
— Дорогой мой, да он по уши влюблен в девочку!
— Милая Фанни, к твоему сведению, я вовсе не слепой. Но Джастин влюблялся сотни, если не тысячи раз.
— Ты совершенно несносен, Руперт! Какое это имеет значение?
— Он не женился ни на одной из своих пассий, — ухмыльнулся Руперт.
Леди Фанни оскорбленно выпрямилась.
— Руперт!
— Не будь ханжой, Фанни! Нам одного Эдварда хватает.
— Руперт, если ты намерен говорить гадости о моем милом Эдварде…
— К черту твоего милого Эдварда! — расхохотался Руперт.
Мгновение леди Фанни строго смотрела на молодого человека, потом улыбнулась.
— Я не собираюсь с тобой ссориться, противный мальчишка. Джастин никогда не сделает Леони своей любовницей.
— Вот в этом, черт побери, ты права! Наш братец стал таким щепетильным, что его едва можно узнать. Но жениться! Нашего высокомерного Эйвона не так-то просто окрутить.
— Окрутить? — возмутилась ее светлость. — Ничего подобного! Милое дитя и не помышляет о замужестве. И помяни мое слово, именно поэтому Джастин и женится" на ней!
— Все может быть, — Руперт с сомнением качнул головой. — Но, Фанни, Джастину уже за сорок, а Леони еще совсем ребенок.
— Дорогой, ей уже двадцать или около того. Это было бы так чудесно! Леони всегда будет преклоняться перед Джастином, а его моральные устои ее нисколько не волнуют, поскольку милое дитя попросту не ведает, с чем их едят. Вот увидишь, Эйвон будет самым верным мужем во всем Лондоне и самым галантным! Леони навсегда останется для него ребенком, могу поклясться в этом, а он всегда будет для нее "монсеньором". Решено — Джастин женится! Что ты на это скажешь?
