Джоржет Хейер - Дьявол и паж
— О, Эдвард, я поеду с тобой! Честное слово, поеду! Ты должен меня простить!
— Дорогая! — мистер Марлинг прижал ее светлость к себе и растерянно моргнул.
— Мне все это решительно надоело, — объявил его милость и наполнил еще один бокал.
— Я поеду с тобой, Эдвард, но я… я так хочу поехать в Париж!
— Так отправляйся с Эйвоном, милая. Я не вправе отказать тебе в этом невинном удовольствии.
— Я не вынесу разлуки с тобой! — всхлипнула миледи.
— Можно мне внести предложение? — Его милость неторопливо выдвинулся в центр комнаты. — Я не вижу оснований для столь душераздирающей сцены. Все очень просто. — Он отвесил мистеру Марлингу легкий поклон. — Мой дорогой Эдвард, я прошу вас составить нам компанию.
— Благодарю вас, но…
— Я знаю, — медленно продолжал Эйвон. — Вы предпочли бы не ступать под грешные своды моего жилища.
Мистер Марлинг покраснел.
— Я считаю…
— Уверяю вас, оправдываться нет никакой необходимости. Я не стал бы делать столь неприятное для вас предложение, если бы мне не требовалась помощь Фанни.
— Не понимаю, Эйвон, зачем вам понадобилась моя жена.
Его милость недоуменно взглянул на мистера Марлинга.
— Дорогой мой Эдвард, мне казалось, что ваши строгие представления о приличиях давно должны были подсказать вам ответ.
— Леони! Я совсем забыл про нее. — Мистер Марлинг пребывал в нерешительности. — Аластер, а нельзя подыскать ей другую компаньонку?
— Я могу найти сотню компаньонок, но мне требуется хозяйка дома.
— Тогда Фанни и в самом деле лучше остаться с вами. А я возвращаюсь в Англию.
Леди Фанни уныло вздохнула.
— Эдвард, если так, я поеду с тобой.
В это мгновение в гостиную ворвалась Леони и, завидев мистера Марлинга, радостно хлопнула в ладоши.
— Вот черт! Это же месье Марлинг. Bonjour, m'sieur!
Мистер Марлинг улыбнулся и поцеловал девушке руку.
— Надеюсь, с вами все в порядке, дитя мое? Впрочем, чудесный румянец говорит сам за себя.
— Она сумела снискать расположение даже у этого непреклонного джентльмена, — пробормотал его милость. — Дитя мое, я пытаюсь уговорить мистера Марлинга почтить мой жалкий дом своим присутствием. Прошу тебя внести свою лепту в эти уговоры.
— Да? — Леони обвела всех взглядом. — Поедемте с нами, месье, пожалуйста! Я попрошу Монсеньора пригласить еще месье Давенанта.
Эйвон невольно улыбнулся.
— Хорошая мысль, ma fille.
— Дитя мое, думается, мне не стоит ехать, — ласково возразил мистер Марлинг. — С тобой поедет ее светлость, мне же позволь вернуться домой.
— Ба! — недовольно воскликнула Леони. — Это все потому, что вам не нравится Монсеньор, правда?
— До чего ж ты тактична, дитя мое, — усмехнулся Эйвон. — Но ты не ошиблась, суть именно в этом.
— Я знаю, вы считаете Монсеньора недостаточно респектабельным. Но в действительности он теперь очень-очень респектабельный, je vous assure[91]!
Со стороны кресла, в котором развалился Руперт, донесся сдавленный смех. Леди Фанни уткнула лицо в платок и затряслась. Мистер Марлинг побагровел. Через секунду все трое корчились от смеха. Леони кислым взглядом обвела конвульсирующую троицу и повернулась к его милости.
— Что с ними, Монсеньор? Почему они смеются?
— Понятия не имею, дитя мое, — серьезно ответил Эйвон.
— Наверное, они просто глупые. Очень глупые.
Ответом ей был новый взрыв хохота. Мистер Марлинг поднял глаза на герцога и сдавленно пробормотал:
— Признаюсь… отсутствие в вас респектабельности… у меня поперек горла стоит!
— Немудрено, — чопорно согласился его милость. — Но подождите встречи с Давенантом. Он будет рад обсудить с вами мои моральные устои.
— Заманчивая перспектива, — выдавил мистер Марлинг. Он неуверено взглянул на леди Фанни. — Но я уверен, что не гожусь для этого безумного предприятия.
— Дорогой Эдвард, а я гожусь? — его милость усмехнулся. — Я рассчитываю, что вы внесете в нашу компанию немного здравого смысла.
Мистер Марлинг лукаво взглянул на камзол его милости из темно-бордового бархата.
— Возможно, я и в самом деле привнесу в вашу компанию немного трезвости, а вот вы, Эйвон, придадите ей блеск.
— Вы мне льстите, — поклонился Эйвон. — Я правильно понял — вы едете с нами?
— Соглашайся, Эдвард! Пожалуйста!
— Voyons, это будет уж-жасно весело, m'sieur. Вы должны с нами поехать!
Руперт присоединил свой голос к общему хору:
— Присоединяйся, Марлинг. Чем больше народу, тем веселее!
Мистер Марлинг вскинул руки.
— Отступаю! — Он взглянул на леди Фанни. — Благодарю вас, Эйвон. Я еду.
— В таком случае надо немедленно послать Гастона в Лондон за вашими вещами.
Леони хихикнула.
— Гастон умрет от страха, Монсеньор!
— Должен сказать, — обратился его милость к мистеру Марлингу, — смерть и человеческие несчастья служат для этого милого ребенка неиссякаемым источником веселья.
Мистер Марлинг ласково провел рукой по медным волосам Леони.
— Да, она, конечно, проказница. Но прелестная проказница.
Леони широко раскрыла глаза.
— Vraiment? Я правда прелестна, Монсеньор? Вы тоже так думаете?
— Более-менее, дитя мое.
Девушка погрустнела.
— Боюсь, вы так не думаете, Монсеньор.
Эйвон ущипнул ее за подбородок.
— Дитя мое, разве я не зову тебя "ma belle"?
Леони поднесла его руку к губам.
— Благодарю, Монсеньор! Наконец-то вы сделали меня счастливой.
Мистер Марлинг бросил быстрый взгляд на жену. Леди Фанни довольно улыбнулась и опустила глаза. Эдвард повернулся к Руперту.
— Думаю, я все же последую твоему совету, мой мальчик, хоть ты и высказал его не совсем к месту.
Руперт ухмыльнулся.
— Это ты о ветчине? Отличный был совет, чума меня подери! Только не уверяй, будто я сказал это, чтобы позлить тебя, Эдвард.
— Однако ты в этом преуспел. Эйвон, не стоит посылать Гастона в Англию. Я съезжу в Лондон сам и на следующей неделе встречусь с вами в Париже.
— Дорогой Эдвард, Гастону полезно порастрясти жир. Он становится ленивым. Пусть догонит нас в Париже.
— Вы очень добры. — Марлинг поклонился.
— Вопреки моей репутации, — усмехнулся его милость и позвонил в колокольчик.
* * *Следующим утром вся компания выехала в Париж. Леди Фанни суетилась, мистер Марлинг наблюдал со стороны, Руперт болтал, Леони волновалась, а герцог, как обычно, хранил невозмутимость. Все население Ле Денье высыпало на улицу, чтобы понаблюдать за отбытием кавалькады. Ожидания были вознаграждены сполна — первой следовала гигантская карета, напоминавшая скорее вавилонскую башню из-за нагромождения баулов и сундуков; далее ехала карета поменьше, с гербом герцога на дверцах; за ней катили два небольших экипажа; в арьергарде колонны тащился унылый Гастон, которому предстояло еще раз пересечь Ла-Манш.
В одном из небольших экипажей ворковала чета Марлингов; в другом челядь делилась впечатлениями последних дней. В карете с гербами устроились его милость, Леони и Руперт. Руперт, подложив под раненое плечо несметную гору подушек, резался с Леони в карты. Его милость молча сидел в углу и наблюдал за молодыми людьми с довольной улыбкой.
Глава XXIV
Хью Давенант приятно удивлен
Конец недели все изысканное общество провело в Руане. Во вторник они прибыли в Париж. Уолкер, встречая гостей на крыльце особняка по улице Святого Гонория, ни единым движением не выдал, что узнал Леони. К приезду его милости все уже было готово, и леди Фанни, не мешкая, принялась хозяйничать. Проследив за багажом и отдав распоряжения, она направилась в библиотеку побеседовать с его милостью. Леони тем временем пошла повидаться с мадам Дюбуа.
— Что дальше, Джастин? — спросила леди Фанни, усаживаясь напротив Эйвона. — Насколько я понимаю, теперь следует поднять шум по поводу нашего прибытия?
— Вне всякого сомнения, Фанни. И чем больше шума, тем лучше. У тебя есть предложения?
— Бал! — не раздумывая, ответила ее светлость. — Для начала. — Она рассеянно поднесла палец ко рту. — Но прежде надо обеспечить девочку всем необходимым, да и меня тоже. А то я хожу чуть ли не в лохмотьях! Леони, я думаю, пойдет белая или светло-зеленая парча. В сочетании с огненными волосами…
— Дорогая, я желаю, чтобы волосы у нее были напудрены.
— Как тебе будет угодно, Джастин. Впрочем, так тоже получится неплохо. Посмотрим. Могу поклясться, у тебя есть причины для этого. Приглашения я разошлю, скажем, за две недели. Срок небольшой, но отчаиваться не будем, твое имя в сочетании с моим вкусом… — Глаза ее светлости сверкнули. — Здесь будет весь Париж! А вот что потом?
— Потом, дорогая Фанни, будет Версаль, — спокойно сказал герцог.
