Дворцовый переполох - Риз Боуэн
* * *
На следующее утро я проснулась с затекшей шеей на неудобном диване и увидела, как Белинда на цыпочках пересекает гостиную.
— Рано ты сегодня встала, — сонно заметила я.
— Душечка, я сегодня еще не ложилась в постель — точнее сказать, в свою постель.
— Насколько я понимаю, на этот раз выбор кавалеров был получше, чем вчера?
— Не то слово, душечка.
— Подробности расскажешь?
— Это было бы неосмотрительно. Достаточно сказать, что все прошло божественно.
— Ты с ним еще встретишься?
— Кто знает. — Она мечтательно улыбнулась и направилась к лестнице. — Все, я иду спать. Умоляю, не буди меня, даже если в моей ванне будет плавать труп.
На лестнице Белинда оглянулась.
— Вечером будет чудный прием. На настоящей моторной яхте. Мы спустимся по Темзе до Гринвича и устроим пикник, и ты, конечно, тоже приглашена.
— О, даже не знаю, — начала было я, но Белинда меня перебила:
— Джорджи, ты такое перенесла, тебе просто необходимо развлечься. И развеяться. Кроме того, кое-кто из присутствующих будет очень разочарован, если ты не появишься.
— Кто же?
Белинда одарила меня улыбкой и приложила к губам наманикюренный пальчик с красным ноготком.
— Не скажу, это секрет. Такси за нами приедет к пяти. Будь готова. А теперь я — баиньки.
Она ушла, а я все гадала, кто же это надеется меня увидеть. Наверно, любители сенсаций, которые жаждут выпытать кровавые подробности убийства, сердито подумала я. Но приглашение прокатиться на яхте по Темзе и отправиться на пикник в парке звучало заманчиво. Давненько я не развлекалась по-настоящему.
К вечеру я уже успела решить, что предпринять: обращусь к единственному, кто сумеет мне помочь — к дедушке. К нему я и поехала днем — прекрасным, солнечным майским днем. Кругом цвели плодовые деревья, оглушительно чирикали птицы, стаями кружили голуби. В такой день радуешься просто потому, что живешь на свете. Я доехала поездом до Апминстер-бридж, откуда дошла до дедушкиного дома пешком. Увидев меня на пороге, он и обрадовался, и удивился.
— Провалиться мне на этом самом месте, — сказал дедушка. — Кого я вижу, малютка. Ужасно о тебе волновался. Прочел утренние газеты. Уже думал дошлепать до телефонной будки и позвонить тебе.
— Вышло бы только хуже. Я сейчас живу у подруги. В Раннох-хаусе только полиция и репортеры.
— Немудрено, — сказал дедушка. — Ну, не стой, заходи, заходи. Ужасная история. Что же у вас случилось? Он спьяну потонул?
— Нет, боюсь, его убили, — ответила я. — Но ни Бинки, ни я понятия не имеем, кто мог это сделать. Потому-то я и примчалась к тебе. Ты ведь служил в полиции.
— Служить-то я служил, мышка, но всего-навсего уличным патрульным. Ходил ночью по улицам да колотил в колотушку.
— Но ты ведь имел отношение к расследованию преступлений. Тебе известно, как это делается.
Дедушка пожал плечами.
— Не знаю, чем тебе помочь, сердечко мое. Чашку чаю от печалей? — истый кокни, дедушка любил рифмованные прибаутки.
— Да, пожалуйста. — Я уселась за кухонный стол. — Дедуля, я волнуюсь за Бинки. Он у полиции первый на подозрении, а раз он, когда обнаружил труп, сбежал в Шотландию, его подозревают еще сильнее.
— Твой брат был близко знаком с убитым?
— К сожалению, да, — и я рассказала дедушке о письме.
— Господи ты боже мой. Плохо дело, — сказал дедушка. — Ты уверена, что братец тебе не врет?
— Абсолютно. Я хорошо знаю Бинки. Когда он врет, у него уши краснеют.
Дедушка снял с огня засвистевший чайник и налил кипяток в заварочник.
— Сдается мне, вам надо найти кого-нибудь еще, кто знал, что этот ваш мусье приедет в Лондон. Кого-то, с кем он тоже собирался встретиться.
— Как же мы это выясним?
— Где он остановился?
— В «Кларидже».
— В отеле такое разузнать легче, чем в частном доме. Хорошая прислуга о постояльцах знает все — и кто к ним приходил, и куда они ездили на такси. Можем наведаться в отель и расспросить портье. И на номер мусье поглядим.
— Но зачем? Неужели полиция его еще не перерыла?
— Кабы ты знала, какие вещи полиция упускает, принимая их за пустяки, ты сильно бы удивилась, мышка.
— Но убийство произошло целых два дня назад. В отеле наверняка уже убрали в номере и уничтожили все улики.
— Может, и так, но по опыту скажу обычно с такой уборкой не торопятся, особенно в выходные. Полицейские перероют номер еще не раз. А когда полиция вернет его вещички, их будут хранить до тех пор, пока не получат приказ переслать ближайшей родне покойника.
Я затрясла головой. Мне показалось, будто я должна сдать какой-то страшный экзамен.
— Даже если вещи все еще в номере, кто нас туда впустит? Если я попрошусь осмотреть номер, они заподозрят неладное.
Дедушка склонил голову набок и лукаво подмигнул.
— А кто сказал, что мы будем спрашивать разрешения?
— Ты что, дедушка! Взломать замок?
— Или проникнуть в номер как-нибудь еще.
— Я могу нарядиться горничной, — осторожно начала я. — Прислугу никто никогда не замечает, верно?
— Ай да умница. В самую точку.
— Дедуля, но это ведь взлом и проникновение в чужой номер.
— Все лучше, чем болтаться в петле, сердечко мое. Как отставному полицейскому мне не к лицу поощрять такое, но сдается мне, вы с братцем крупно влипли, и тут требуются крайние меры. Я поеду с тобой в «Кларидж» и перемолвлюсь словечком с швейцаром и коридорными. Может, кто из них еще помнит меня с той поры, когда я патрулировал улицы.
— Было бы замечательно, — обрадовалась я. — И вот еще что. Мне нужно выяснить, в самом ли деле у нас на Белгрейв-сквер в пятницу работали мойщики окон, и если да, то кто их прислал. Я бы и сама спросила, но там кругом репортеры…
— О чем речь, мышка. Уж это я для тебя сделаю. Я бы тебя и обедать оставил, да обещался соседке, вдове, что у нее пообедаю. Она все меня зазывала — зазывала, я отказывался, а потом думаю: дай схожу. Что худого пообедать вдвоем?
— В самом деле, — согласилась я и погладила дедушку по руке. — Она, наверное, хорошо готовит?
— Не так, как твоя бабушка, но недурно. И сама на вид недурна.
— Тогда приятного тебе обеда, дедушка.
Дедушка смутился.
— Не ради денег же она мной интересуется, — с сипловатым смехом сказал он. — Значит, я ей глянулся. Тогда до завтра? Выясню, что смогу, про мойщиков окон, а потом вместе
