Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная
– Какой смешной клоун! – раздается громогласный голос клоуна над нашими головами. – Какая красивая мама! – разрисованное лицо нависает над моим, и я начинаю дрожать. Потому что глаза всех зрителей прикованы к нам. – Мама с папой много говорят! Будут наказаны! – клоун достает плетку. – Ух, как у мамы глазки-то загорелись! – стебется клоун, оборзевший вконец. Дети ни черта не понимают, зато взрослые угорают по полной программе. Надо мной! Мать их!
– Забавно, да? – клоун обращается к визжащей от удовольствия Машеньке. – Как тебя зовут?
– «Маса»!
– А тебя? – мужчина под маской обращается явно ко мне. Хочется встать и убежать, но так я привлеку только больше внимания к своей персоне, поэтому отвечаю, как в школе:
– Меня зовут Маша.
– Две Маши, забавно! А загадаю-ка я желание! – Не успеваю ничего ответить, как клоун хватает на руки малую и тащит ее на арену.
– Мамочка, за нами!
– На арене «дрессированные мамочки», – смеется Мирон мне в спину.
Мужчина в желтом клоунском наряде прыгает, прикидывается, что споткнулся, и сейчас упадет вместе с Машкой. В этот момент он издает звук шлепка.
Бегу к ним, истошно кричу. Все надо мной смеются, а Мир сидит спокойно, с интересом наблюдает за происходящим на сцене. Похоже, я его сильно развлекла сегодня!
Машенька тоже громко смеется, а я готова расплакаться от злости, что меня выставили на посмешище.
– Ну всё, достал! – рявкаю зло, толкаю клоуна в грудь, и отбираю у него малышку. Зал удивлено затихает, но тут же взрывается диким смехом.
Возвращаюсь на место, усаживаю Машу и вскидываюсь, гляжу в упор на Мирона. Он больше не смеется. Его лицо серьезно и напряжено.
– Вот ты какая, настоящая Маша!
– Я «такая», когда меня трогают и обижают. Если меня не цеплять, я милая и нежная, пушистая и зефирная. Понял?
– Чего ж не понять!
Следом на арену выбегают собачки. Маленькие, лохматые, бегающие очень быстро и смешно. Они прыгают через обручи, ходят на задних лапках. Машенька открывает рот от изумления.
– Какие умные собачки! – говорит ей Мир, а сам при этом смотрит на меня.
Достал со своими подколами!
Стараюсь не смотреть не него и не обращать внимания на слова, которые обижают меня.
Чувствую, что Седой напряжен также как я, и представление его больше не радует. Только наша девочка наслаждается шоу, ее маленькое сердечко наполняется радостью и теплом.
После собачек снова выезжает клоун, на этот раз он на одноколесном велосипеде и никак не может удержать равновесие. Якобы. Зал ухохатывается, только мне не смешно. И уже даже не интересно.
К концу шоу на арену выезжают лошади, они красивы и грациозны, прыгают через обручи и танцуют в такт музыке, помахивая ухоженными хвостами.
Малышка наша аплодирует вместе со всеми зрителями.
– «Маса, лосадка»!
– Да, очень умная и красивая лошадка, – соглашаюсь с грустью. Она могла бы жить на свободе, а вынуждена плясать под чужую дудку, – мысленно сравниваю себя с этой участницей шоу.
Едва шоу заканчивается, как мы покидаем поспешно цирк. На наших с мироном лицах улыбки, в сердцах обида. Мы уносим с собой воспоминания об этом классно проведенном вечере, и только малая по-настоящему была счастлива. Ее жизнь не была омрачена ничем.
Дети идут в цирк за чудом, и они получают его, потому что их сердца открыты для этого. Мы же взрослые готовы ставить любые препоны, чтобы не допустить чудо в свою жизнь. Сегодняшний вечер это показал. Ни я, ни Мирон не готовы к тому, что чудеса возможны. Мы знаем, что придется дорого платить за каждый миг, наполненный радостью и смехом, за каждую минуту, проведенную друг с другом.
Чудес не бывает.
Садимся в машину, едем обратно домой к Мирону.
Глава 38
Мирон
Вечерние сумерки окутывали улицу, когда мы добрались до дома. Один за одним зажигались окна в соседних домах, и теплый свет струился из окон, напоминая, что за каждым из них сейчас есть жизнь. Счастливые семьи вернулись с работы, отцы встретились с детьми, и расспрашивают, как те отучились, много ли пятерок принесли домой.
В гостиных играет музыка, как минимум, в головах, семьи готовятся к уютному вечеру с вкусным ужином и долгими посиделками.
Бросаю взгляд на свою странную семью, состоящую из чужой жены и племянницы. Обе улыбаются мне и готовы выслушать и принять любое предложение на этот вечер.
Чем не семья?
Облегченно выдыхаю. Зря волновался.
– Ужин закажем или приготовим? – спрашиваю взрослую Машу.
– Я уже заказала из ресторана, доставят через двадцать минут.
– Быстрая ты.
– Я такая!
Заходим в дом, и я расслабляюсь. Правильно говорят, в родном доме и стены помогают.
Маленькая Маша наматывает круги по комнате, весело щебечет, а я смотрю на нее и думаю, откуда у нее столько сил? А она выспалась в машине на обратной дороге домой, проснулась и снова как зайчик Энерджайзер. Сестра не погладит меня по головке за то, что сбил малой график сна и бодрствования. Ну что есть. Знала, с кем оставляет дочурку.
Маша большая собирает в корзину разбросанные по полу игрушки, чтобы малышка не споткнулась.
– Мультик! – требует кроха.
– Может, уложить ее спать? – предлагает взрослая Мария.
– Давай, покормим. У меня там детское пюре есть, и каша быстро сварганю.
– Мультик! – настаивает Машуня, прижимая к груди любимого зайца.
Ее глаза сияют от радости и предвкушают зрелище.
Всё-таки, кнопка сильнее меня. Мне на сегодня зрелищ достаточно. В том числе, клоунов, – бросаю изучающий взгляд на грустное лицо молодой женщины.
Спустя пятнадцать минут садимся с едой смотреть мультик. Две Маши сидят на диване, мне же место достается только на полу. Сижу, опершись спиной на диван, касаюсь плечом коленки бывшей жены.
Машка съедает пару ложек сладкой пюрешки, пару махоньких ложек каши, пару раз хихикает над хрюнделем в мульте про ее тезку, и вырубается, падая крохотным тельцем на взрослую Машу.
– Всё. Уснула, – шепчет Мария. Забирая зайца из крепких детских ручек. – Моя Аленка тоже так засыпает по вечерам. Правда, таких вечеров бывает очень мало в ее жизни.
– Каких таких? – спрашиваю тихо.
– Чтобы нам позволили не соблюдать регламент дома. Только, когда Дима в длительных командировках, я позволяю себе проявлять чувства к дочке.
– А к сыну? – спрашиваю, удивившись.
– К сыну нельзя даже в такие дни. Иначе хлюпик вырастит, так считает Дима.
– Козел – твой Дима, – замечаю я, и Мария не спорит со мной. Кивает.
Маша спит на коленях у
