Коллектив авторов - Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)
Сквайр отбыл в Айслип по каким-то делам, прихватив с собой Тода. Наши малыши, Хью и Лина, проводили день с ребятишками Летсомс, которые должны были вместе с ними позже прийти на угощение, так что дом был полностью в нашем распоряжении. Белая деревянная гладильная доска растопырила железные ноги возле окна на кухне, а перед ней Молли и миссис Тодхетли колдовали над тестом и раскладывали его по формам. Я сидел на краю доски, глядя на них. Наконец маленькие острые пирожки были сделаны и, загруженные все разом на один противень, поставлены печься, поэтому Молли то и дело бросалась к стоявшей во второй кухне печи проверить, не готовы ли они.
За последние два дня снег укрыл все вокруг толстым слоем и продолжал сыпаться крупными хлопьями. Повсюду, куда ни кинь взгляд, пейзаж был белым и сияющим.
– Джонни, если ты продолжишь есть варенье, мне придется тебя прогнать!
– Тогда поставьте банку с другой стороны, милая матушка.
– Ах! Да не съест мастер Джонни все варенье, хватит и на тарталетки, оставьте его в покое! – перебила Молли миссис Тодхетли тоном еще более жестким, чем ее печенье, когда я заявил, что лишь обмакнул в варенье обратную сторону вилки раза три или четыре. Варенье было не ее.
– Не думаю, что стоит давать детям хлеб с маслом, – заметил я, увидев краем глаза сквозь приоткрытую дверь ряд бесконечных намазанных маслом кусочков хлеба. Молли только вскинула голову.
– Кто это там пробирается через метель? – воскликнула вдруг матушка.
Развернувшись к окну, я обнаружил, что это миссис Тревин – кроткая маленькая женщина, видавшая лучшие дни. После смерти мужа она пыталась зарабатывать на жизнь шитьем. Миссис Тревин была весьма плоха с тех пор, словно так и не отошла от шока. Однажды утром ее муж, как обычно, вышел из дома и отправился на работу – он служил клерком в конторе, – а домой его принесли мертвым. Погиб в результате несчастного случая. С тех пор прошло полтора года, но миссис Тревин все еще носила траур.
Не особо церемонясь, миссис Тодхетли велела ей пройти на кухню, а сама продолжила заниматься тарталетками, пока они беседовали. Миссис Тревин шила платье для Лины и пришла сказать, что кружев не хватило. Матушка ответила: она была слишком занята, чтобы уследить за этим, и ей ужасно жаль, что ради подобного пустяка миссис Тревин пришлось идти сюда в такой снегопад.
– Не шибко-то и далеко, мэм, – возразила та. – Мне все равно надо в школу, забрать домой Нетти. Тропинка такая скользкая, мальчишки делают на ней катки, и мне совсем не по душе, чтобы моя малышка ходила туда-сюда одна.
– Как будто Нетти что-то может навредить, миссис Тревин! – вмешался я. – Если она и упадет, то это будет только рождественская шалость.
– Несчастные случаи бывают так неожиданны, сэр, – ответила она, и на ее печальном лице промелькнула тень.
Поняв, что напомнил ей о смерти мужа, я тут же пожалел о своих словах.
– Мы вас ждем сегодня вечером, вы помните, миссис Тревин? – сказала матушка. – Не опаздывайте.
– Вы были так добры, пригласив меня, мэм, – благодарно откликнулась та. – Я это сказала и мисс Тимменс. Уверена, ваша вечеринка окажется весьма необычной. Моя бедная малышка Нетти тоже будет в восторге.
Пришла Молли, тащившая противень с пирожками со свининой, который только что достала из духовки. Матушка велела миссис Тревин взять пирожок и предложила ей стакан пива.
Но та не стала есть угощение, а завернула его в бумагу, чтобы забрать домой, и отказалась от пива, дескать, у нее от него вечером разболится голова.
Так что миссис Тревин ушла, и, пока все отвлеклись, я добыл себе еще один пирожок со свининой. О, они были великолепны! После этого утро вновь пошло своим чередом, а вместе с ним – приготовление тарталеток.
Последнюю ложку паштета использовали по назначению, была открыта последняя банка варенья, и часы подсказывали, что уже почти час дня, когда явилась еще одна гостья – мисс Тимменс, школьная учительница. Она вошла, стряхивая на коврик снег с башмаков, ее тощую фигуру покрывал старый длинный плащ из сукна, а вечно красное лицо стало почти багровым.
– Фу ты! Ну и денек, мэм, ну и денек! – воскликнула она.
– И что вас заставило идти через метель? – спросила миссис Тодхетли. – Вы пришли по поводу скамеек? Зачем же, я ведь велела Люку Макинтошу передать вам, что они будут готовы к двум часам.
– Он вообще не пришел, – ответила мисс Тимменс, возмущенная такой нерадивостью. – Совершенно никчемный человек этот Макинтош! Какие аппетитные тарталетки! – воскликнула она, садясь. – И как их много!
– Попробуйте одну, – предложила матушка. – Джонни, передай их мисс Тимменс, и тарелку тоже.
– Эта дурочка Сара Тревин пришла и грохнулась, – заявила мисс Тимменс, поблагодарив меня и взяв тарелку и тарталетку. – Шла-шла и поскользнулась на льду возле школы. Какая восхитительная тарталетка!
– Сара Тревин! – воскликнула матушка, поворачиваясь к учительнице от гладильной доски. – Как так, она же была здесь час назад? Она сильно ушиблась?
– Всего лишь синяки на одной стороне, черные и синие, от плеча до лодыжки, – ответила мисс Тимменс. – Эти несносные мальчуганы понаделали катков повсюду, мэм. И Сара Тревин, должно быть, пошла по одному из них, не глядя под ноги, вот что я думаю. Они только-только вышли из класса вместе с Нетти.
– Боже мой! Она и так слаба, а теперь еще и это!
– Конечно, могло быть и хуже, хотя бы кости целы, – заметила мисс Тимменс. – А Нетти испугалась до беспамятства, расплакалась и плачет до сих пор. Никогда не видела столь боязливого ребенка.
– Сара Тревин сможет прийти сегодня вечером?
– Не думаю, мэм. Она пролежит в постели еще несколько дней. Хотела бы я проучить этих мальчишек! Понаделали своих катков прямо на дороге и рискуют жизнями людей! Никол и вполовину не так строг с ними, как стоило бы, и я уже устала говорить ему об этом. Невыносимые невоспитанные обезьяны! Не то чтобы мои девочки были намного лучше: они обошли все катки в приходе, что с них взять! Из-за них и этих завиральных идей нового пастора, я уверена, моя жизнь – сплошная мука.
Матушка улыбнулась, не отрываясь от печенья. Мисс Тимменс и пастор, общавшиеся безукоризненно вежливо, на самом деле были на ножах друг с другом.
В ту пору, о которой я пишу, еще не распространилось возникшее позже движение за одинаковое образование для всех, но мировоззрение нашего нового пастора в Крэббе опережало время. Для многоопытной мисс Тимменс, как и для множества других проницательных людей, лучшим словом, обозначающим подобные воззрения, было «завиральные».
– Он пришел вчера, когда уже сумерки сгустились, – продолжала мисс Тимменс. – У меня как раз шел урок Слова Божьего. «Что сегодня в программе обучения, мисс Тимменс?» – спросил он тоном мягким, как свежее масло. Все девочки вытаращились на него, широко раскрыв глаза. «Чтение, и письмо, и счет, и правописание, и шитье, – ответила я, рассказывая ему весь учебный план. – И сейчас я пытаюсь научить их исполнять свой долг перед Богом и друг другом. И по моим старомодным понятиям, сэр, – подвела я итог, – если каждая из этих бедняжек тщательно изучит все эти вещи, они будут куда больше приспособлены к той жизни, которую уготовил им Господь (как сказано в катехизисе), чем если вы станете учить их жеманности и гордыне этой вашей поэзией, рисованием и вышивкой». О, я всегда найду что ответить, мэм.
– Мистер Брюс – добрый человек, просвещенный и все такое, – сказала миссис Тодхетли, – но он в самом деле выходит за границы разумного, пытаясь воплощать свои идеи, особенно когда это касается тех бедных крестьянских детей.
– Разумного! – повторила за ней мисс Тимменс, ухватившись за слово, и в волнении потерла свой острый нос. – Как же! Хуже всего, что ничего разумного в этом нет. Ни на йоту. Пастор слегка повредился умом, мэм, в чем я твердо убеждена. Для юных леди такое возвышенное учение будет в самый раз, но где бы его могли использовать эти бедняжки? Что хорошего принесут им его таланты, его великолепное образование? Его конхиология[46] и метеорология, а также все остальные «логии»? Какую службу они им сослужат в будущем?
– Ну, моя-то жизнь точно была бы лучше, если бы я учила все эти вещи, – саркастически вставила Молли, не в силах больше держать язык за зубами. – Прекрасная бы из меня вышла кухарка! Надолго бы сохранила свое место – любое из мест, которые у меня были. Я бы не стала с такими странными разговорчиками приходить к сквайру, мисс Тимменс.
– Так люди говорят, не только я, – вспыхнула учительница, обратив весь свой гнев на Молли. – Такое уж мнение. Тебе бы лучше заняться выпечкой, Молли.
– Что я и делаю, – ответила та. – Выпечка больше мне по душе, чем все эти нездешние штучки. Но хорошо бы я знала, как это делать, если бы моя голова была забита изучением всего того, что подходит только лордам и леди.
– Разве это не то, о чем я говорю? – парировала мисс Тимменс, оставляя за собой последнее слово, после того как Молли вернулась к печи. – Бедняжки посланы в мир работать, мэм, а не изображать из себя великих ученых, – вставая, добавила она. – А если это новое веяние в образовании когда-нибудь утвердится, уж будьте уверены, вся страна перевернется с ног на голову!
