Коллектив авторов - Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)
– Разве это не то, о чем я говорю? – парировала мисс Тимменс, оставляя за собой последнее слово, после того как Молли вернулась к печи. – Бедняжки посланы в мир работать, мэм, а не изображать из себя великих ученых, – вставая, добавила она. – А если это новое веяние в образовании когда-нибудь утвердится, уж будьте уверены, вся страна перевернется с ног на голову!
– Уверена, такого не будет, – мягко ответила матушка. – Возьмите еще одну тарталетку, мисс Тимменс. Вот эти с малиной и смородиной.
II
Гости начали прибывать в четыре часа. Снегопад утих, вечер был прекрасным, чистым и холодным, на небе ярко светила луна. Большую кладовую в задней части дома освободили и устроили в ней огромный камин. Стены украсили еловыми ветвями, свечи расставили в оловянные подсвечники, под ними расположили скамейки из школы. Это была главная игровая комната, но и все остальные помещения в доме тоже открыли. Миссис Хилл (бывшая миссис Гарт, которая слишком быстро потеряла своего беднягу Дэвида) и Мария Лис, коих пригласила мисс Тимменс, пришли помогать с детьми. Пришла бы и миссис Тревин, если бы не упала на катке. Мисс Тимменс явилась во всем великолепии: фиолетовое шелковое платье с красной лентой на талии, кружевной чепец украшен красными ягодами остролиста. Дети, поначалу оробевшие, расселись на скамьях и притихли как мышки.
По всей видимости, самой застенчивой была девочка лет семи, одетая словно леди: белое платье, черный кушак и ленты на рукавах. У нее были утонченные черты лица, голубые глаза, вьющиеся золотистые волосы. Звали ее Нетти Тревин. Намного превосходившая остальных детей, она оглядывала их – и сразу становилось ясно: ей совсем не место среди столь грубых натур. Ее маленькие ручки дрожали, когда она цеплялась за платье мисс Тимменс.
– Глупая крошка, – воскликнула та, – чего бояться в этой прекрасной комнате, где собрались все ее добрые друзья! Верите ли, мистер Джонни, я с трудом привела ее сюда. Говорит, страшно идти без мамы!
– О, Нетти! Ну что ты, тебе будет очень весело! Твоей маме стало лучше к вечеру?
– Да, – прошептала Нетти, набравшись смелости и взглянув на меня сквозь мокрые от слез ресницы.
Порядок предстоящего вечера был таким: сперва чай, к которому детям полагалось так много хлеба с маслом и сливовых пирожков, сколько они могли съесть, затем – игры. Позже – мясные пирожки и тарталетки, и все закончится тортом, а если они не смогут съесть его, то заберут домой.
После того как чай был выпит, пришли наши соседи, семья Кони, и мы, сидя на полу, сыграли несколько раундов в «Отними туфлю». Я, решив порисовать подальше от шумной компании, обнаружил, что мисс Тимменс высказала сквайру свою жалобу относительно того, что пастор вмешивается в школьные дела.
– Это перевернет правильный и естественный порядок вещей, как мне видится, – говорила она, – давать столь возвышенное образование тем, кто должен зарабатывать на хлеб в поте лица своего, подобно слугам, и ничего более. Как вы считаете, сэр?
– Согласен! Конечно согласен! – почти выплюнул сквайр, принимая, как обычно, эту тему близко к сердцу. – Для них хорошо уметь читать и писать, складывать цифры и знать, как шить и убирать, стирать и гладить. Такое образование им нужно, если они хотят провести жизнь, прислуживая какой-нибудь семье или став женой рабочего.
– Да, сэр, – согласилась мисс Тимменс, вся светившаяся от удовольствия, – но некоторые, например, мистер Брюс, пытаются перешибить здравый смысл. На днях он… Ну что опять, Нетти! – внезапно прервала свою речь она, не закончив, поскольку малышка, одетая в белое, подошла к ней на цыпочках и спрятала голову в складках фиолетового платья, надеясь найти убежище. – Никогда не видала столь застенчивого ребенка! Оставишь ее играть с остальными – она убегает. Что тебе еще надо? – весьма рассерженно продолжала мисс Тимменс. – Неужели ты думаешь, господа съедят тебя, а, Нетти?
– Тебе нечего бояться, малышка. Что это за ребенок? – добавил сквайр, пораженный ее внешностью.
– Скажи сквайру, как тебя зовут, – властно промолвила мисс Тимменс.
Девочка взглянула своими прекрасными голубыми глазами на сквайра с таким выражением, словно умоляла не кусать ее.
– Нетти Тревин, сэр, – прошептала она.
– Боже мой! Эта бедняжка – дочь Тревина! Она так похожа на отца. Такая нежная девочка.
– И такая глупая, – добавила мисс Тимменс. – Ты пришла сюда играть, Нетти, знаешь ли, а не прятаться ото всех. Что делают сейчас остальные? О, они хотят играть в «Кошку в углу». Ты тоже можешь поиграть, Нетти. Эй, Джен Брайт! Забери Нетти и присмотри за ней. Найди ей какой-нибудь уголок, она вообще ни во что не играла!
Подошла высокая нескладная девочка: сутулые плечи, низкий лоб, грубые черты лица, взлохмаченные жесткие волосы, толстые ноги в грубых сапогах – мисс Джен Брайт. Она схватила Нетти за руку.
– Да сэр, вы правы, малышка очень нежная, изящная, такой контраст с большинством этих девочек, – продолжила мисс Тимменс разговор со сквайром. – Посмотрите хоть на ту, которая увела Нетти: она такая же, как все остальные. У них, то есть у большинства из них, конечно, недалекие родители, и какое бы образование ни попытались вбить в их головы, ничего не изменится. Как я сказала тогда мистеру Брюсу… Ну, я никогда не закончу! Теперь он здесь!
Ей на глаза попался молодой пастор, маячивший вдалеке. Длинный плащ, высокий жилет, никакого белого воротничка на обнаженной шее – он выглядел весьма модно. Но ни модный вид, ни свежие идеи мистера Брюса не находили понимания в Северном Крэббе.
Сквайр, изначально столь возражавший против вечеринки, оказавшись в самой ее гуще, весь сиял от удовольствия. Выбрав нескольких детей, включая наших и малышей Летсомс, мы захватили гостиную, чтобы поиграть в «Поймай свисток». Сквайр случайно заглянул туда, как раз когда мы готовились начать, и мы позвали его быть охотником. Никогда в жизни я этого не забуду. Мне кажется, ни разу прежде я так не смеялся. Сквайр не знал игры, ее хитростей: он кружился вокруг своей оси, заслышав, как кто-то подул в свисток за его спиной, ухватившись за этот звук, веря, что кто-то из малышей держит свисток в руках, и убежденный в этом, не представляя, что свисток прикрепили к задней пуговице на его пиджаке. Его озадаченное лицо, пока он гадал, куда же свисток мог подеваться и как он ускользнул от него, было незабываемым зрелищем. Взрывы смеха, вероятно, разносились далеко за оврагом. Тод смеялся так, что ему пришлось сесть на пол, хватаясь за бока, Том Кони сотрясался от хохота.
– Эм, мистер Тодхетли, как вы считаете… – растягивая слова в своей обычной манере, начал Брюс, поймав сквайра, все еще разгоряченного и раскрасневшегося после «Охоты на свисток». – Могу ли я собрать этих малышей на четверть часа и прочесть им небольшую лекцию по пневматике? Я немного изучил данный предмет.
– Будь проклята эта пневматика! – взорвался сквайр и, увидев озадаченное лицо пастора, продолжил, скорее твердо, чем вежливо: – Дети пришли сюда играть, а не замусоривать себе мозги. Или не быть застреленными, если я правильно понимаю, что такое «пневматика». Извините меня, Брюс, я знаю, вы хотели как лучше.
– Пневматика! – повторил старик Кони, пытаясь понять, что это за слово. – Вы не думаете, дорогой пастор, что это скорее в ведении королевского астронома?
После «Охоты на свисток» требовалась передышка. Я прислонился спиной к стене в большой комнате, наблюдая, как длинные живые цепочки, состоящие из детей, яростно тянут друг друга в разные стороны: шла игра в «Апельсины и лимоны». Миссис Хилл и Мария Лис сидели бок о бок на одной из скамеек, обе выглядели ужасно печальными, без сомнения, вспоминая о своем прошлом. Никто не видел улыбки на лице Марии Лис с тех пор, как столь трагически погиб Даниель Феррар.
Ба-бах! С полдюжины «лимонов», тянувших «апельсины» слишком сильно, к несчастью, упали на землю. Мария пошла спасать их.
– Я все думаю о моем бедном Дэвиде, сэр, – сказала миссис Хилл со вздохом. – Как бы он наслаждался этим зрелищем: ярким и веселым.
– Но он в месте куда более лучшем, нежели это, вы же знаете.
– Да, мастер Джонни, я знаю. – Слеза скользнула по ее щеке. – Там, где он сейчас, все прекрасно.
В свои лучшие дни миссис Тодхетли напевала песню, первые строки которой были такими:
Все яркое померкнет, чем ярче, тем быстрее.Исчезнет первым то, что было нам милее.
Слова миссис Хилл заставили меня вспомнить эту песню, а вместе с ней и то, что в мире ничто не длится вечно, ни удовольствие, ни веселье. Все померкнет или умрет, но в грядущей лучшей жизни все будет вечным. И Дэвид уже вступил в эту жизнь.
– Ну и где же эта глупая маленькая Нетти?
Столь неласковые слова обронила мисс Тимменс. Однако хотя язык у нее и вправду был злым, сердце было добрым. Дети собрались за длинным столом, уставленным мясными пирожками и тарталетками, но, оглядывая их, мисс Тимменс заметила, что Нетти пропала.
