Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
Тем не менее между своими помутнениями Иван весело рассказывал о себе, и Элеонора быстро писала в блокноте детали его биографии. Некоторые, совсем явно выдуманные, подчеркивала, другие, которые можно было проверить, обводила. Когда Иван рассказывал очередную историю – о том, как его товарищ напился, упал в пруд и искал там русалок, – за спиной у Элеоноры раздался смех. Оказалось, что все пассажиры теперь слушали водителя, и он воодушевился, стал часто оборачиваться, даже показывать что-то руками. На какое-то время Элеонора даже забыла о том, куда они едут.
А потом она увидела над лесом серые столбы дыма. Что-то там тлело за деревьями. «Буханка» съехала за дороги, остановилась рядом с полицейской машиной. Иван замолчал, и журналисты стали выглядывать из окон, пробуя что-нибудь рассмотреть. Выйти из машины никто не пытался – Элеонора чувствовала себя будто в аквариуме, за стенкой которого находился другой, опасный мир. Там дымились какие-то развалины, сновали люди в форме.
К машине подбежал молодой сурового вида мужчина. Он открыл дверь, забрался в «буханку» наполовину, так что развернувшейся Элеоноре стало видно его профиль и согнутое колено.
– Господа журналисты, – сказал он. – Меня зовут Константин, я следователь по особо важным делам, сейчас мы покажем вам территорию, потом можно будет записать репортаж.
Он указал на камеры.
– А дальше я отвечу на все ваши вопросы. Убедительно прошу ничего не трогать. Снимайте все, что хотите. Все, что увидите, можно описывать, снимать, никаких ограничений. Все понятно?
К нему со всех сторон раздались вопросы, но он махнул рукой, снова спрыгнул на снег.
– Идемте, – сказал он. – Сначала все осмотрите, потом вопросы.
В этом лесу случился какой-то странный пожар. Три здания и одна пристройка сгорели до основания. Снег между ними стаял, потом землю месили полицейские, и теперь под ногами у Элеоноры была вязкая грязь.
Сначала она прошла за следователем, собираясь обратиться к нему, как только появится возможность, но за колодцем, который располагался посреди пепелища, ноги ее подвели. Она замерла, разглядывая страшную картину. В грязи, прикрытые какой-то пластиковой пленкой и простынями, лежали трупы. Чтобы сдержать рвоту, она принялась их считать, но дошла до двух совсем маленьких тел и зажмурилась. Стала считать снова и снова сбилась. Рядом вырвало одну из ведущих с «Карелии».
Элеонора пошла мимо тел, стараясь одновременно честно их разглядывать и при этом будто во сне пропуская мимо все происходящее вокруг. Одно было очевидно – там, где виднелись кожа, конечности, лица, – эти люди умерли не от удушья или пожара. С ними случилось что-то гораздо более жуткое. Элеонора увидела порванную будто наждачной бумагой голень и поскорее огляделась в поисках камер. Очень не хотелось стать одним из кадров предстоящих публикаций. И было совершенно не ясно, почему вдруг управление МВД решило вывезти сюда журналистов. По всем правилам они должны были скрывать эти трупы. В лесу, в паре часов езды от города, о них никто бы не узнал. Элеонора сделала то, чего не делала никогда раньше, – перекрестилась, потянула из кармана телефон. Сначала просто думала посмотреть на время, но, уже глядя на экран, задумчиво присела рядом с ближайшим трупом, осторожно откинула простыню.
– Гражданка! – К ней бросился следователь, и Элеонора послушно опустила простыню на место. Она уже увидела все, что нужно. На шее у трупа молодой женщины была черная татуировка – заштрихованный круг, похожий на бездонный колодец.
Глава восьмая
Телевизора в кабинете митрополита не было, поэтому о содержании экстренного новостного блока на «Карелии» он узнал от игумена Успенского монастыря. Тот приехал в канцелярию сам, не отзвонившись даже секретарю, и прошел в кабинет без стука. Не из неуважения или спешки, а потому что знал, что митрополит такое позволяет, если дело срочное.
Иосиф сидел, как всегда, за компьютером, опустив больную левую руку в пластиковый тазик с кипятком, стоявший на специальной табуретке.
– Они братьев забрали. – Игумен встал перед столом, руки опустил по швам, будто на военном смотре. – И еще женщину, которая братьям представилась Варварой. Всех увезли в участок в городе.
Митрополит молчал.
– Одному из братьев позволили позвонить, – сказал игумен.
– Давно задержали? – спросил митрополит.
– Ночью еще. – Игумен опустил голову. – Но брату телефон дали только что. Он говорит, приехали полицейские, заставили закончить работу, а потом всех увезли. И это еще не все.
Игумен замялся, не зная, достать ли телефон или попросить митрополита включить компьютер. Митрополит его не торопил.
– В новостях сказали, что сгорел лесной монастырь, десятки жертв. – Игумен снова посмотрел на митрополита, заговорил увереннее, потому что эту часть разговора репетировал в машине. Знал, что митрополит не смотрит новости. – Сказали, что полицейские эксперты находятся на месте пожара, но следователь уже рассматривает версию о намеренном поджоге. Кроме того, следователь сказал, что к делу уже подключился уполномоченный по правам детей – среди жертв есть дети, эксперты утверждают, что есть основания полагать…
Митрополит поднял здоровую руку, и игумен тут же замолчал.
– Ступай, – сказал митрополит. – С братьями в участке не связывайся, следователя в монастырь не пускай. Езжай к братьям на склад, с собой забери только тех, кто из них ездил в последние дни в Обитель, и следи за ними в оба. Остальных наставь сидеть тихо.
Игумен кивнул и быстро вышел, на ходу вытаскивая из кармана ключи от машины.
До склада, на котором распределялись церковные продукты и где жили братья, водившие грузовики, от канцелярии было рукой подать. Уже десять минут спустя игумен припарковал машину и направился к зданию склада.
Это был двухэтажный ангар, в свое время перестроенный под общежитие с двумя гаражами, в которые ставили грузовики. Игумен открыл дверь собственным ключом, вошел внутрь.
Сразу услышал голоса братьев – те о чем-то спорили, перекрывая шум телевизора.
– Да как! – крикнул один. – Я Юлика, что ли, не знаю?!
– Не шуми, – заметили ему. – Все может быть…
Вдруг все замолчали, и игумен поспешил вниз по коридору. Братья услышали его шаги, и теперь неудобно было от братьев скрываться.
Ева оторвала взгляд от книжки, потому что в комнату вошел новый человек. Им оказался немолодой дерганый мужчина с покрасневшим лицом. Одет он был не так, как остальные братья, – в длинное черное платье. Ева усмехнулась, показала себе в кулак крест пальцами.
Муж, сидевший рядом в старом кресле, приподнялся, поклонился. Так же сделали и остальные, и Ева поскорее встала, опустила голову.
Последовало быстрое благословение, а потом взрослые продолжили свой разговор, за которым Ева не следила, потому что ничего в нем не понимала. Она снова открыла книгу, стала разглядывать картинки. Краем уха только слушала приятные низкие голоса.
– Брат Адриан только что из Обители, – сказал один из братьев. – Вчера приехал.
Новый мужчина спросил:
– Что там случилось?
Муж снова стал объяснять про то, как вчера в Обитель нагрянула полиция, как попытались отца и остальных задержать, а он один с Евой сбежал.
– Прям полиция приезжала? – обратился новый мужчина к Еве. Она быстро закрыла книгу, снова встала. Муж ей еще ночью объяснил, что именно нужно говорить, но она и так помнила.
– Был полицейский, – сказала она. – На машине.
– Молодец. – Муж ее погладил по голове и снова обратился к новому: – Девочка испугана сильно. Я и сам не оправился
