Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Я не подаю ему ложных надежд. Ношу только брюки и просторные футболки. Не крашусь, не укладываю волосы.
Я так хочу, чтобы долгожданная квартира наконец освободилась и я смогла туда переехать. Я по-прежнему буду финансово зависеть от Грега, но мне уже не будет нужно выносить его присутствие.
* * *
– Ну что? – спрашивает Тама.
Сегодня во второй половине дня Грег виделся с Изри. Тама просила, чтобы он передал ему кучу всего. Бесчисленное количество слов любви.
– У него все нормально, – успокаивает ее Грег, снимая куртку.
Таме становится легче. В этих словах – главное. Но ей этого мало. Она хочет знать все.
– Что он тебе рассказывал?
Грег пожимает плечами:
– Времени было мало!
– Знаю, но… Ты же ему сказал, что…
– Да, да, не волнуйся. Но мы в основном говорили о сложившейся ситуации, о работе, о наших делах. Он постоянно думает о том, кто его сдал. Постоянно!
Грег валится на диван.
– Просил передать тебе привет, – добавляет он.
– «Передать привет»? – повторяет Тама.
Она с трудом скрывает разочарование. А она-то надеялась, что Изри тоже передаст ей тысячу вещей.
Тысячу любовных посланий.
– Он сам не свой, – уточняет Грег. – Сидеть за решеткой – не на курорте прохлаждаться.
– Конечно, конечно, – шепчет Тама. – Как он? Похудел?
– Есть немного.
– Но, вообще же, ничего? Ты что-то скрываешь от меня?
– Да что мне от тебя скрывать, куколка? Держится, что еще тут скажешь.
Тама понимает, что больше ничего не добьется, и идет обратно в кухню, чтобы закончить с готовкой. Она уже два месяца живет у Грега, и это с каждым днем дается ей все труднее. Но Тама старается быть как можно более незаметной.
Осень почти закончилась, но еще тепло. Иногда Тама выходит из дому, но ей не хватает их с Изри сада, где она могла часами читать и греться на солнце. Здесь же двор постоянно в тени. Ни цветов, ни травы, ни кустика. Один бетон и пластмасса. Двор такой же обезличенный и холодный, как и дом. В глубине двора стоит гараж, а рядом нечто вроде сарая, куда она никогда не заходила.
Ей не нравится этот дом, не нравится его хозяин, ей не нравится ее жизнь.
Но если бы она сейчас находилась в каком-нибудь дворце, это бы ничего не изменило.
Без Изри весь мир стал адом.
– Вкусно пахнет… Что готовишь? – спрашивает Грег, заходя в кухню.
– Курицу с карри и кокосовой стружкой.
– Гм… Ты лучшая хозяйка в мире!
Он кладет руки ей на плечи, Тама замирает. Она не выносит, когда он к ней прикасается. Каждый раз ее как будто бьет током. Ей почти больно и неприятно, но она и сама не знает почему. Если бы на месте Грега был Маню, ее бы это не смущало. Вероятно, потому, что во взгляде Маню она никогда не замечала того, что видит в глазах Грега.
Едва скрываемые похоть и вожделение.
Она мягко высвобождается, а он продолжает смотреть на нее, улыбаясь загадочно и спокойно. Она достает из шкафа тарелки и стаканы и накрывает на стол. Когда она проходит мимо Грега, тот хватает ее за руку. У Тамы снова сжимается сердце. Он привлекает ее к себе, она сопротивляется, виснет мертвым грузом.
– Не бойся, – шепчет Грег.
Она оказывается прижатой к Грегу и понимает, что ей это не снится.
– Что на тебя нашло?
– Изри ничего не узнает, – говорит он.
Тама меняется в лице. Ее глаза львицы метают молнии.
– Отпусти меня, Грег, – просит она, не повышая голоса.
– Да ладно, расслабься! – произносит он, гладя ее по щеке. – Клянусь, я уже и так сдерживаюсь, как могу…
– Я люблю Изри, – напоминает ему Тама.
– А кто тут говорит о любви?
Она снова высвобождается и уходит из кухни к себе в комнату. Когда она садится на кровать, сердце готово выскочить у нее из груди. Она давно боялась, что это произойдет. Что однажды Грег потребует платы за все.
Он даже не стучится и заходит в комнату. Стоит на пороге, скрестив руки на груди, и смотрит на нее с досадой:
– Вот как ты меня благодаришь?
– Вот как ты «благодаришь» Изри? – атакует его Тама.
– Я ему ничего не должен.
– Правда? У меня другие сведения.
– Он тебе солгал…
– Изри никогда не врет.
– Ты его плохо знаешь! – ухмыляется Грег.
Тама уходит в себя.
– Знаешь, сколько раз он тебе изменял? Со сколькими девками переспал, пока ты прилежно ждала его дома?
Она по-прежнему молчит, но руки у нее начинают дрожать. Тогда она прячет их за спину.
– У меня пальцев на руках не хватит! – не останавливается Грег.
– Думаешь, Америку мне открыл? – вызывающе говорит Тама. – Я, представь себе, в курсе!
Он садится рядом с ней и кладет руку ей на колено. Она отодвигается вправо.
– Ну что ты ломаешься? – сюсюкает Грег.
– Я не хочу с тобой спать. А в следующий раз просто уйду.
– Ну и куда же ты пойдешь?
– Куда-нибудь! – вскрикивает Тама.
Она резко вскакивает, хватает сумочку и жилетку и выбегает в коридор. Грег догоняет ее уже во дворе и немного грубо тащит в дом:
– Ладно, успокойся! Останься, Тама. Изри бы не одобрил…
Он закрывает дверь и забирает у нее сумку.
– Извини, – говорит он. – Не хочешь, так не хочешь… Проехали, да?
– Да, – шепчет она.
– Прощаешь? – спрашивает он.
Но особого выбора у Тамы нет.
* * *
Я сижу на полу и смотрю на темную стену.
Две недели в штрафном изоляторе за то, что я избил одного козла во время прогулки. Он с самого начала меня доставал. Маню мне помог и, наверное, тоже сейчас сидит в изоляторе.
В клетке для тигра.
Хорошо, что он тоже тут, в той же тюряге. И хорошо, что я могу с ним пересекаться на пару часов в день. Он сидит в камере с двумя мужиками, они вроде ничего. А меня посадили с каким-то психом, который сам с собой во сне разговаривает.
От страха, наверное.
Не знаю, что он сделал и как сюда попал, и знать не хочу.
Он тут уже целую вечность, и я спрашиваю себя, не стану ли я сам таким, как он.
Я узнал, что мать попросила у судьи разрешение на посещение. Но не пришла.
Тем лучше. Пусть отправляется ко всем чертям.
А вот на прошлой неделе заходил Грег. Первый мой посетитель, кроме адвоката. Мне было приятно его видеть, слышать. Но гораздо важнее для меня стал его рассказ о Таме. Он говорит, что у
