Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Ему могут дать пожизненный срок.
Тармони закончил рассказывать эти ужасы и стал ждать моей реакции. Я покачнулась и потеряла сознание.
– Тама! – закричал Грег.
Мужчины подняли меня и отнесли на диван.
– Я хочу его видеть! – прошептала я. – Хочу видеть!
– Не сейчас, – ответил Тармони. – К нему, скорее всего, в ближайшее время не пустят, да и сделать это будет непросто, ведь у вас нет настоящего паспорта.
Я понимаю, что «непросто» значит «невозможно». Я понимаю, что рискую никогда больше не увидеть того, кого люблю.
– Изри просил вам передать, что вы должны быть сильной, – закончил он. – А вас, Грегори, – присмотреть за Тамой. Ну а я буду держать вас в курсе событий. И знайте, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы его вытащить.
Он пожимает Грегу руку и уходит. Я, оглушенная, не двигаясь сижу на диване. Потом на меня накатывают эмоции, и я снова плачу.
Я не могу дышать, не хочу жить.
Грег меня обнимает. Его прикосновения мне неприятны, но у меня нет сил его оттолкнуть, и я подчиняюсь.
Я мертва, хотя еще жива.
Меня приговорили к пожизненному заключению задолго до Изри.
86
Она сидела в кухне и, ничего не говоря, смотрела на Габриэля.
Да оставь же нас уже в покое, боже мой!
Это означало, что он был сумасшедшим.
Иногда буйным.
И всегда страдающим.
– Габриэль?.. Расскажите мне о ней. О той, чье место я никогда не займу…
Он закурил. В такое раннее время от запаха табака ее затошнило, но она не осмелилась ничего возразить.
– Зачем мне о ней рассказывать?
– Может быть, вам станет немного легче, – ответила она, допивая кофе.
Он улыбнулся циничной и жестокой улыбкой. Почти презрительной.
– А ты о себе высокого мнения. Кто ты такая, чтобы меня понять?
– Никто, – прошептала она. – У меня даже нет имени…
– Ты его забыла, но оно у тебя есть. У всех есть имя.
– Вы сохранили мне жизнь, и я хотела бы вам помочь, – снова заговорила она.
Он вздохнул, как будто эти слова его нервировали или смущали.
– Ничего я не сохранил. Я тебя просто на постель уложил и укрыл одеялом.
– Вы могли бы закопать меня заживо.
– Ты за кого меня принимаешь? Я бы тебя сначала прикончил, уж не сомневайся!
Абсурдный обмен репликами, хорошенький получился завтрак.
Обмен репликами с убийцей. С психом, с больным.
– Разговор всегда помогает, – не отставала девушка.
– Разговор ни к чему не приводит, – отрезал Габриэль и поднялся из-за стола. – Пойду займусь лошадьми. А ты возвращайся в комнату.
Снова сидеть в четырех стенах. А за окном такое безоблачное небо.
– Можно с вами? Мне бы хотелось на них посмотреть…
– Ты их уже видела, когда пряталась в конюшне.
– Я не помню.
Он пристально на нее посмотрел.
– Замышляешь что-то? – бросил он. – Надеешься удрать?
– Нет, я просто хочу подышать свежим воздухом. Не могу больше сидеть в комнате!
– А не надо было сюда заявляться. Да и жаловаться тебе не на что, ты вообще уже должна была умереть!
– Лучше умереть, чем сидеть взаперти.
Он подошел и ужасающе ухмыльнулся:
– Ох, не искушай…
– Ну же, Габриэль, убейте меня! – сказала она с вызовом и поднялась во весь рост.
Раскинула руки и закрыла глаза.
– Ну же! Чего вы ждете?
Она открыла глаза и храбро посмотрела на него. Он стоял, прислонившись к барной стойке, и улыбался.
– Рассказать?
– О чем?
– С тех пор как ты тут появилась и валяешься в комнате, я прикончил двоих. Сначала женщину. Ударил ножом в печень, а потом перерезал горло.
Габриэль взял нож и подошел к девушке, которая старалась сохранять спокойствие. Он приставил ей нож к горлу, и его гостью до костей пробрал ледяной холод.
– Перерезал горло, и она истекла кровью у моих ног, – тихо произнес он.
– Зачем вы мне это рассказываете? – пробормотала она.
– Ты же хотела «поговорить», нет?.. Потом убил одного типа… Привязал к кровати и надел на шею кожаный ошейник. Из мокрой кожи. Знаешь, что происходит с кожей, когда она начинает высыхать?
Женщина громко сглотнула.
– Она скукоживается, – продолжал Габриэль. – Это медленная и ужасно болезненная смерть… Он мучился несколько часов. Только умоляюще смотрел на меня, потому что я ему засунул кляп в рот. Да, он умолял, но я и пальцем не пошевелил…
Девушка сделала шаг назад, вся ее храбрость куда-то улетучилась.
– Ему все больше не хватало воздуха, а потом он задохнулся. Лицо стало лиловым, раздулось. Глаза выкатились из орбит, ну и под себя помочился. И сдох. Еще что-нибудь о других рассказать?
– Нет…
– А что так? Расхотелось «говорить» со мной?
Он по-прежнему держал в руке нож, и она снова незаметно сделала шаг назад.
– Еще раньше я убил мужчину.
– Хватит! – прошептала девушка.
– Он жил на отшибе, примерно как тут, да? Так что я ему рот не затыкал, и он звал на помощь.
– Хватит…
– Приятно было слушать, как он несколько минут кричал «помогите», а никто так и не пришел ему на помощь… Хочешь знать, как я его убил?
– Нет… Хватит…
– Он играл в гольф. Это подсказка такая… Ну-ка, девушка, давай угадай, как я его прикончил!
– Хватит, мать вашу!
– Клюшкой для гольфа, конечно! Сначала саданул по коленям, чтобы он не смог убежать. Чтобы поползал… А потом – по голове. Пока она не превратилась в тыкву. Знаешь, такая работенка требует большого воображения! Всегда разное оружие, всегда разный почерк, чтобы замести следы и потрепать нервы полиции!
Девушка почувствовала спиной стену. Дальше от стоящего перед ней чудовища отступать было некуда.
– Можно, я пойду к себе в комнату, – тихо взмолилась она.
Он с удовлетворением ухмыльнулся:
– Скатертью дорога! Но не забудь, что ты не «к себе» уходишь. Потому что здесь ты в гостях, не забыла?
– Как забыть…
– Вот и чудненько.
Она проскользнула мимо него и быстро зашагала в свою камеру-люкс. Габриэль бросил на нее последний взгляд и запер дверь снаружи. Она села на кровать и укуталась в одеяло. Ее била ледяная дрожь.
В Библии пишут неизвестно что.
Габриэль на самом деле последовал за Люцифером.
87
Я уже две недели живу у Грега. Вернее, выживаю.
Я постоянно повторяю слова Изри. Он хочет, чтобы я была сильной.
Но сил у меня больше нет.
Я жила ради него, ради него улыбалась, дышала.
Я могла бы за него умереть.
А теперь умру без него.
Этим утром, как и каждое утро, я убираю дом
