Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Грег работает немного. Он управляет дискотекой, но ездит туда не часто. Иногда, правда, по вечерам он отсутствует. Еще он занимается транспортной компанией, которая принадлежит Маню и Изри. Тут он тоже «передает полномочия» кому-то еще, так что, думаю, к вечеру он не слишком устает.
Грег очень аккуратный, если не сказать маниакально аккуратный. В доме каждая вещь находится на своем месте.
Места нет только для меня.
Я живу у мужчины, о котором практически ничего не знаю и чьи манеры мне неприятны. Ни шика, ни элегантности. Кругозор нулевой. Он мне немного напоминает Шарандона. Но Изри выбрал именно его присмотреть за мной, поэтому я делаю вид, что уважаю его. Надеюсь, со временем так и будет.
Если он нравится Изри, то у меня нет причин его не любить.
По приказу Изри, который передал адвокат, Грег занялся нашим домом. Он поехал туда с несколькими помощниками, и они сложили все наши вещи в коробки, которые поместили на хранение в гаражи, принадлежащие их транспортной компании. Мне хотелось проконтролировать переезд, но желания возвращаться туда, где мы раньше жили с Изри, не было. Да и Грег запретил мне это под предлогом, что полицейские, быть может, следят за окрестностями, так что лучше мне там не показываться.
Он уверил меня, что скоро отвезет вещи в гаражи, чтобы я смогла забрать из коробок то, что мне нужно.
Грег приходит домой обедать, утром он работал. Я приготовила ему поесть, и мы вместе обедаем в кухне. Он задает вопросы обо мне, об Изри, о том, как мы познакомились. Я отвечаю скорее из вежливости. Я понимаю, что Изри уже довольно много рассказал ему о моем прошлом. Грег знает, что меня эксплуатировала Межда и что я сирота.
Во второй половине дня звонят в дверь, приходит мэтр Тармони. Я приношу ему кофе в гостиную и сама сажусь на диван.
– Тама, сегодня утром я виделся с Изри.
– Как он?
– Держится. Это он попросил меня зайти…
Я грустно улыбаюсь. Изри думает обо мне, а я думаю о нем, этот факт немного греет мое усталое сердце.
– Расследование продолжается, но у суда нет никаких реальных улик, чтобы доказать, что Изри замешан в убийстве племянника Сантьяго.
Я вспоминаю, что это имя всплывало, когда речь шла о том самом конкуренте, который стрелял в Изри и тело которого нашли на пустыре.
– Против Маню улики обнаружили, а против Изри – нет, – продолжает адвокат. – Только косвенные…
– Что это значит?
– Это значит, что у Изри есть шанс на освобождение. К тому же Маню, естественно, ничего не сказал о нем. Молчал…
В этот раз я улыбаюсь по-настоящему:
– Изри выйдет на свободу?
– Ничего обещать не могу, но надежда есть, скажем так, – отвечает мне Тармони.
Потом смотрит на Грега и закуривает.
– Изри считает, что их кто-то сдал, – говорит он.
– «Сдал»? – повторяет Грег. – У вас есть мысли, кто именно…
– Нет. Держитесь, мадемуазель, – добавляет Тармони.
* * *
Курить сигарету за сигаретой.
Убивать время, не поддаваться врагу и скуке.
Бегать, ходить, спать. Скалить зубы, драться. Бить первым, терпеть, если бьют тебя.
Думать, забывать. Прислушиваться, не подавать руки.
Иногда мечтать. Каждую ночь видеть кошмары.
Гнать прочь сожаления, угрызения совести. Говорить себе, что жизнь стоила того, чтобы рисковать и даже печалиться. Говорить себе, что мы были, что мы еще можем быть.
Бояться. И никогда не показывать страха.
Самое худшее – это не изоляция. Не унижение, обыски или побои.
Самое страшное – это годы вдали от нее.
Самое страшное – что она когда-нибудь меня забудет.
Делать вид, что тебе весело. Делать вид, что ты сильный. Что ты всегда самый сильный. На все наплевать.
Ходить, ходить, ходить.
Топтаться на месте.
Я потерял Таму.
Я все потерял.
Считать дни. Потом минуты, секунды.
Ни на кого не надеяться.
Как никто не надеется на тебя.
И биться, биться головой о стену.
И тихо плакать.
* * *
Смотреть в окно. Ждать того, кто не придет.
Никогда не придет.
Смотреть, как тянется время. Мертвое, пустое.
Глотать безвкусную еду, мыть ненужное более тело.
Смотреть на свои руки, говорить себе, что они к нему уже не притронутся.
Ходить, но не продвигаться вперед.
Смотреть в прошлое, потому что будущего нет.
Спать, но не высыпаться. Просыпаться от слез и отчаяния.
Смотреть на себя в зеркало и не узнавать.
Думать об Изри, думать только о нем. До забвения. Молиться Богу, которого больше нет.
И смотреть, как ты медленно умираешь.
И тихо плакать.
88
Месяц без Изри. Целая вечность.
Я цепляюсь за слова адвоката. Но знаю, что врать – его ремесло. Достойно ли хоть какого-то доверия то, что он мне сказал? Я стараюсь верить, ведь ничего другого не остается.
Тармони заходил вчера. Я была одна, и он передал мне, что Изри удивился тому, что Грегори не снял для меня квартиру.
Вечером я сказала об этом Грегу. Пока что квартира, которую он для меня присмотрел, сдается, но он постарается выселить жильцов. Меня это немного успокоило, потому что мне и правда тяжело жить с ним под одной крышей, хотя он ко мне относится скорее хорошо. Мне бы постыдиться жаловаться. Он дал мне немного денег, чтобы я купила себе одежду, книги и косметику. Но главное, он оставил меня на полдня в гараже, где «сложена» наша жизнь.
Наша жизнь – в картонных коробках.
Шок был ужасен.
Я забрала кое-какие фотографии, одежду и подарки, которые дарил мне Изри. Забрала Батуль и положила в шкаф у себя в комнате. Грег заверил меня, что, когда у меня будет своя квартира, я смогу взять все, что захочу.
Он как будто понимает, что мне плохо и грустно, и делает все, чтобы я чувствовала себя хорошо. Но мне кажется, что он как-то слишком любезен. Он пристально меня разглядывает, и мне становится не по себе. Я стараюсь не обращать на это внимания, но если бы Изри увидел хоть один такой взгляд, то Грег бы уже лежал в больнице со сломанной челюстью.
В том же состоянии, что когда-то Тристан.
А на днях он даже зашел в ванную, пока я там была. Под предлогом, что ему нужно забрать бритву, потому что он опаздывает. Но я не
