Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
– Я знаю. Прошу.
Он открывает калитку, Тама следует за ним. Они минуют гараж, пересекают пустой двор. Во дворе стоят только стол и два стула. Потом Тама заходит в дом. Внутри просторно и даже довольно чисто, несмотря на то что хозяин – холостяк. Но мебель не очень хорошая, особых безделушек нет, в общем – дом без души. Как будто в нем никто не живет.
– Чего-нибудь налить? – предлагает Грег.
– Воды, пожалуйста… У тебя есть новости об Изри?
– Нет, – вздыхает он. – Жду, когда позвонит адвокат. Присаживайся.
Тама садится на краешек дивана, Грег приносит стакан минеральной воды.
– Рассказывай, – говорит он, закуривая.
У Тамы на глазах появляются слезы, и Грег протягивает ей бумажный платок.
– Он крикнул, чтобы я спасалась, и я побежала…
– Тебя преследовали?
– Да… Но полицейский отстал.
На лице у Грега появилось что-то вроде восхищенной ухмылки.
– Ладно, ты правильно сделала, что пришла, – сказал он. – Я обещал Изри, что позабочусь о тебе, если с ним что-то случится. Так что поживешь здесь, сколько нужно. Хорошо?
– Спасибо… А к тебе полиция не заявится?
– На допрос точно вызовут, но у них на меня ничего нет, чтобы сажать за решетку. А если тебя увидят, скажем, что ты моя подружка. Согласна?
Тама кивает.
– Есть хочешь? – предлагает он.
– Нет, спасибо, я не голодна…
– Ну а я жрать хочу! – говорит он и тушит сигарету.
Он смотрит на Таму и странно улыбается.
– Устал жутко, лень готовить. Закажем пиццу? Или ты предпочитаешь какую-нибудь китайскую лапшу?
– Я могу что-нибудь приготовить, если хочешь…
– С удовольствием, – говорит он, разваливаясь в кресле.
Грег сказал, что я могу пожить в гостевой комнате, там есть раскладывающийся диван. Кажется, этот вечер никогда не закончится, потому что нам особо не о чем говорить. Да мне и говорить не хочется…
Видимо, Грега потрясло, что арестовали его лучшего друга, но, несмотря на все мои просьбы, он отказался звонить адвокату, объяснив, что мэтр Тармони должен позвонить сам.
Пока он смотрит телевизор, я стелю постель. Диван все не раскладывается, но Грег не спешит мне помочь. Я стелю простыни, которые он мне дал, накрываю кровать небольшим одеялом и бросаю взгляд на пустые невзрачные стены. В комнате только одна картина – вид ночного мегаполиса. Вероятно, Нью-Йорка. Такие фотографии продают в любом супермаркете.
С собой у меня ничего нет. У меня никогда не было много вещей, но тут я чувствую себя особенно нищей. Голой, уязвимой, потерявшей всякий ориентир.
Вот бы у меня было хоть несколько книг…
Я спрашиваю у Грега, могу ли пойти в ванную, и он жестом приглашает меня туда пройти.
– Не одолжишь мне немного одежды? – снова спрашиваю я.
– Возьми в шкафу. Бери, что хочешь.
– Спасибо, Грег.
Я захожу в его комнату, она тоже с голыми стенами, как и моя, но с огромной кроватью. Тут тоже нет ни одной книги. Как можно жить без книг, притом что денег у тебя достаточно?
Я открываю шкаф и беру футболку, трусы и брюки. Проверяю, чистые ли они, и иду в ванную. На двери нет задвижки, в туалете тоже нет, и мне не по себе, когда я раздеваюсь, зная, что рядом в комнате сидит почти не знакомый мне мужчина. Я быстро принимаю душ и переодеваюсь. Потом возвращаюсь в гостиную.
– Во сколько ты встаешь? – спрашиваю я.
– Довольно поздно. Я сова, – говорит он.
– Я постараюсь тебя не разбудить. Спокойной ночи.
Он встает и осматривает меня с головы до ног:
– Спокойной ночи, Тама.
Я ухожу в комнату и закрываю дверь. Накрываюсь одеялом и сразу гашу свет. В темноте смотрю в никуда. В пустоту, в жизнь без Изри.
Я в отчаянии.
Я очень устала, но сон не идет.
Я лежу в холодном поту, меня колотит, у меня крутит живот – Изри нет рядом. Изри нет. Нет его тела, его запаха, его кожи, его голоса. Мне кажется, что я схожу с ума.
Грег тоже ложится спать у себя в комнате и почти сразу начинает храпеть. Тогда я даю волю слезам. Их ничто не может остановить. Я обнимаю подушку и тихонько зову Изри.
Я встаю в шесть утра, одеваюсь и выхожу из комнаты так, чтобы не разбудить Грега. Иду в ванную, ополаскиваю осунувшееся лицо и причесываюсь. Потом иду в кухню, закрываю за собой дверь и ставлю чайник.
Из-за бессонницы и слез глаза у меня покраснели и опухли. Эту ночь Изри, наверное, провел в жуткой камере. Я сижу перед чашкой с горячим чаем и жалею, что убежала. Надо было сдаться полиции. Лучше быть в одной камере с Изри, чем вообще без него.
Я слышу, как встает Грег, и вздыхаю. Сложно находиться в одном доме с незнакомым человеком, которому к тому же ты не очень симпатизируешь. Две минуты спустя он тоже появляется в кухне:
– Привет, Тама, как спалось?
Когда он видит выражение моего лица, то понимает, насколько неуместен его вопрос.
– Доброе утро, Грег, – говорю я ничего не выражающим голосом.
Он наливает себе кофе, съедает тарелку хлопьев и половину батона с половиной же банки варенья.
– Ты ничего не ешь?
– Нет… Не хочется.
Он вздыхает и включает радио.
– Надо держаться, Тама! Ты должна поесть…
– Пока что, кроме чая, ничего не лезет в горло.
Я украдкой смотрю на него и вижу, что он еще больше поправился. Он не толстый, просто довольно полный. Ростом почти с Изри, но, скорее, обычного телосложения. Грега природа не одарила. Простое лицо, вялое тело, унылая походка. Карим глазам ужасно не хватает блеска и выразительности. Ни шарма, ни харизмы.
Если бы мне пришлось рисовать его фоторобот, у меня бы не получилось. Особые приметы? Никаких.
У него звонит телефон.
– Это Тармони, – говорит он, прежде чем ответить.
Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы адвокат принес хорошие новости. Я не слышу, что он говорит, и мне хочется вырвать телефон у Грега из рук. Проходит несколько минут, Грег вешает трубку, и по его взгляду я понимаю, что адвокат не сказал ничего хорошего.
– Они все еще у легавых… Дело сшили крепкое… Завтра утром истекает срок временного задержания, и будет ясно, что и как.
Надеюсь, я дотяну до завтрашнего утра. Сейчас мне кажется, я не выдержу и умру.
* * *
Временное задержание подошло к концу. Изри и Маню будут судить за убийство. Их поместили в СИЗО в Вильнев-ле-Маглон.
Меня как обухом по голове ударили.
Изри в тюрьме и останется
