Демон скучающий - Вадим Юрьевич Панов
– И тогда ты снова берёшься за нож?
– Нет.
– Нет?
– Я неспроста выбрал это слово – скука. – Он посмотрел на нож, который стал его спутником в этот раз. – Мне каждый раз приходится искать новое, и я никогда не возвращаюсь к тому, что уже было. Я не знаю, чего захочу в следующий раз.
– Но всегда смерть?
– Только смерть, – подтвердил он. – И я… – Он чуть ослабил объятия и посмотрел ей в глаза: – Давай ты всё-таки воспользуешься шансом?
– Ты боишься, что однажды скука потребует убить меня, – догадалась она.
Он промолчал.
Она погладила его по щеке, мягко, очень мягко, и тихо произнесла:
– Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал. Ты – мне.
– Абсолютно всё? – прошептал он.
– Абсолютно всё, – уверенно ответила она. – И начни с того сна, который на самом деле не сон.
Он вздохнул, а затем очень-очень грустно спросил:
– Не боишься сойти с ума?
И услышал то, что могла сказать только она, только ему:
– С тобой я не боюсь ничего.
26 апреля, среда
Теперь всё зависело от них и только от них. Город, да и вся страна, гудели. Заявление Абедалониума обсуждали все причастные к миру искусства люди, любители живописи и те, кто просто заинтересовался громким скандалом. От полиции и СК требовали немедленных ответов, СК и полиция их формулировали, пытаясь объяснить, что слова известного, но одновременно – абсолютно неизвестного художника не являются истиной в последней инстанции, нуждаются в проверке, а на проверку требуется время. Общество слушало СК и полицию, но окончательные ответы хотело получить прямо сейчас. А лучше – ещё вчера. В результате Голубева рвали на части: и начальство, и журналисты; Васильев сказал, что все вопросы к полиции возьмёт на себя, то есть будет отбиваться, а Вербин и Гордеев могут заниматься расследованием.
«Но чтобы без результатов не возвращались!»
Пришлось пообещать не возвращаться.
Радовало во всей этой катавасии одно: расследование перешло из «важных» в разряд «озвереть, насколько важное!». Что ускоряло любые необходимые процедуры до световых скоростей: запросы из группы Гордеева отрабатывались в первую очередь, исследования проводились в первую очередь, а требования выполнялись молниеносно.
– Итак, если Полина не ошиблась, и художников действительно два, то это живущий под чужим именем Борис, сын Константина Зиновьева, и его… сестра? – Никита посмотрел на сидящего за рулём Вербина.
– Или брат, – невозмутимо ответил тот.
– В тысяча девятьсот девяностом Лидию Добродееву подкинули в детский дом, и очень быстро, чуть ли не через пару недель, удочерили. Клён, если верить документам, вырос в семье.
– Мы не успеем это проверить.
– Сам знаю.
– Арсен и Лидия были знакомы?
– Как думаешь, сколько в Новгороде дворов? – язвительно поинтересовался Никита. – Поверь, не так мало, как кажется из столицы.
– Тем не менее вопрос интересный, – протянул Феликс.
– Как и тот, почему Арсен избил Лидию?
– Это мы поймём, когда узнаем, кто из них приходится родственником Борису Зиновьеву.
– А Чуваев не может оказаться Борисом? – неожиданно спросил Гордеев. – Возраст подходящий, и с Арсеном он приятельствовал.
– Я думал об этом, но нет, – покачал головой Вербин. – Полагаю, Чуваев оказался в команде, потому что знает Бориса Зиновьева со времён Душанбе, и знает, что тот живёт под чужим именем. Борис взял его в дело и хорошо платил за службу, но постепенно Чуваев подсел на наркотики, стал слабым звеном, и от него избавились. К тому же смерть «Абедалониума» идеально вписывалась в план.
– Допустим. Но почему Арсен хотел убить Лидию? – спросил Никита. И сам себе ответил: – Если предположить, что Арсен – младший брат Бориса, то он, возможно, решил замести следы. В этом случае в живых остаются только Зиновьевы, которые друг друга не сдадут. – Гордеев просмотрел пришедшее сообщение. – Так, есть подтверждение, что Кукк бегло говорит по-эстонски и периодически там бывает. Ходили даже слухи, что он переводил деньги в фонд поддержки эстонских фашистов, но тестю удалось замять дело.
– То есть Кукк периодически появляется на родине?
– Да. И у него второе гражданство – эстонское.
Вербин остановил машину и улыбнулся:
– Значит, не он.
Закончив совещание с Васильевым и наметив план действий, Феликс и Никита вернулись в больницу. Журналисты разбрелись, у них появилась новая сенсация – заявление Абедалониума, и никто не помешал полицейским пройти через главный вход. А в главном холле их встретил адвокат Лидии – Григорий Леонидович Камин. Который взял с места в карьер:
– Вы разве не понимаете, что моя клиентка подверглась жестокому нападению и ей необходим отдых?
– Мы проконсультировались с врачами. – Никита тоже не стал тратить время на приветствие. – Они сказали, что ваша клиентка в состоянии ответить на несколько вопросов.
– Которые необходимо задать прямо сегодня?
– Завтра утром руководители ГУВД и СК будут комментировать известное вам расследование. К этому времени они должны обладать максимально полной информацией.
– Разве заявление Абедалониума не расставило все точки над «i»?
– Мы обязаны перепроверить каждую мелочь, – подал голос Вербин.
Камин повернул в его сторону голову и после короткой паузы спросил:
– А вы тот самый москвич?
– Приятно, когда тебя называют «тем самым», – улыбнулся в ответ Феликс.
– Это не комплимент.
– Вы ещё можете изменить точку зрения.
Адвокат громко фыркнул.
Однако объяснения Никиты ему пришлось принять и Камин, молча, но с недовольным выражением на лице, поднялся с оперативниками в палату.
– Лидия Сергеевна.
– Полицейский Феликс! Рада видеть вас снова.
Выглядела молодая женщина по-прежнему плохо, ведь следы побоев будут сходить долго, но чувствовалось, что она «ожила» и почти победила утреннюю слабость.
– Вижу, вам намного лучше.
– Современная медицина творит чудеса.
– Но это не значит, что вы можете здесь надолго задержаться, – влез в разговор Камин.
– Мы помним нашу договорённость, Григорий Леонидович, – не глядя, ответил Вербин. – Лидия Сергеевна, у вас великолепный адвокат, готовый сражаться за вас, как лев.
– Спасибо.
Стул в палате оказался всего один, трогать стоящее у окна кресло Феликс не стал, поэтому полицейские и Камин остались стоять рядом с кроватью.
– Кто вам посоветовал обратиться к адвокату?
– Разве это не естественно? – удивилась молодая женщина.
– Естественно для человека, которого в чём-то подозревают, или он считает, что может оказаться подозреваемым.
– Значит, я насмотрелась американских фильмов. – Лидия попыталась изобразить улыбку. Получилось не очень. – В них советуют не пренебрегать помощью юристов при общении с полицией.
– То есть Григорий Леонидович останется? – уточнил Феликс.
– Да, он останется.
– В таком случае, давайте перейдём к вопросам, их не очень много.
– Надеюсь, что совсем мало: днём я поспала, но чувствую, что скоро силы вновь меня покинут.
– По сути у меня к вам всего два вопроса, Лидия Сергеевна. Первый звучит так: вы сами убили Арсена или только одурманили его, а ваш сообщник убил Арсена, а затем расчленил тело?
В палате установилась звенящая тишина. Никита соорудил на лице вопросительное выражение. Лидия вздохнула – бесшумно, некоторое время смотрела Вербину в глаза, а затем перевела взгляд на Камина. Который хладнокровно поинтересовался:
– Какой второй вопрос? – Он действительно был превосходным адвокатом.
– Мне нужно имя сообщника.
– Существующего, как я понимаю, исключительно в вашем воображении?
– Ваша клиентка понимает, что я имею в виду.
– Моя клиентка растеряна и оскорблена вашими словами, майор Вербин. Лидия Сергеевна – жертва преступления. И я буду благодарен, если вы…
– Ни слова больше, Григорий Леонидович, – перебил адвоката Гордеев. – Или наша беседа превратится в официальный допрос.
– Когда превратится?
– На ваших глазах. – Никита кивнул на папку с бумагами, которую держал в руке. – У меня всё для этого есть.
Наступившая тишина показала Феликсу, что он может продолжать.
– Как давно вы знакомы с Арсением Клёном?
– Сегодня ночью я впервые его увидела.
– Вы выросли в одном городе.
– Новгород большой.
– Вы одновременно учились в университете.
– На каком факультете учился Клён?
– Математика и компьютеры.
– Совсем непохоже на Высшую школу менеджмента.
– Как часто вы моете ванну?
– Что? – растерялась Лидия.
– Как часто вы моете ванну? – повторил Феликс.
– Этим занимается домработница.
– Вчера ночью она была в мастерской?
– Нет…
– Ванна, стены и полы тщательно вымыты и обработаны профессиональными чистящими средствами.
– Домработница приходила не так давно.
– Ванна, стены и полы тщательно
