Убежище - Нора Робертс
– Ты же знаешь мое мнение: Салливанам либо очень везет, либо очень не везет в любви. У меня плачевный опыт. Я пока сосредоточусь на работе и прослежу, чтобы дедушка вел себя прилично, пока бабушка Лили будет в Нью-Йорке.
Она поежилась и взглянула на стеклянную стену:
– Луна взошла.
– Я расцениваю это как намек на то, что мне пора возвращаться в дом. – Эйдан встал, подошел и поцеловал ее в макушку. – Приятно думать о том, как ты сидишь здесь и спокойно смотришь на луну над океаном.
Она сжала его ладонь.
– Именно так.
Пока он шагал по тропинке, Кейт сидела, наблюдая за луной, и думала, что ей есть за что быть благодарной. И если та ужасная ночь породила что-то хорошее, то разве оно того не стоило?
За неделю до Рождества, когда на высоких холмах уже лежал снежный покров, а воздух хрустел, как разломанная надвое морковка, Кейт зажгла свечи, чтобы наполнить дом ароматом сосны и клюквы. Она сама украсила маленькую елку, завернула подарки – плохо, но сама.
Бабушка с дедушкой ненадолго съездили в Лос-Анджелес на праздничную вечеринку, от которой она открестилась. Вместо этого она устроилась работать в студии и не думала о Лос-Анджелесе.
Вечером, закончив с работой, она решила проверить голосовую почту.
– Хо, хо, хо! Непослушная, ах какая непослушная. Не сделала того, что было сказано, – прозвучал ее собственный голос из первой озвучки: «Я знаю, кто я, но кто ты?».
– Кейт, Кейт, где Кейт? – вторил радостный голос ее матери. – Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась.
Крик, смех и финальное: «Хо-хо-хо».
Утомленная, Кейт сохранила голосовое сообщение. Она отправит это детективу Вассерману, он прикрепит его к делу.
Ну хорошо, у нее задрожали руки, но совсем чуть-чуть. И она сделает то, чего не делала с тех пор, как вернулась в Биг-Сур. Она запрет двери.
Но она подождет до утра, а потом позвонит отцу, чтобы не лишать его сна. Кейт не будет пока никому рассказывать об этой неприятности и поступит так, как поступала всегда, когда прошлое вторгалось в настоящее.
Она нашла по телевизору старый фильм, в котором было много шума, и наполнила ночь звуком.
И она подождет, не будет пока рассказывать об этом бабушке с дедушкой, пускай сперва вернутся из Лос-Анджелеса.
Вечерний воздух Лос-Анджелеса благоухал. Мерцали праздничные огни, температура колебалась в районе двадцати градусов, солнце клонилось к закату.
Чарльз Энтони Скарпетти, отошедший от юридической практики, получал за свои лекции солидный гонорар. Он часто выступал в качестве эксперта по правовым вопросам на CNN.
В семьдесят шесть лет, имея за плечами три развода, он наслаждался холостяцкой жизнью и небольшим домом, для поддержания которого было достаточно двух визитов прислуги в неделю и уборки территории раз в семь дней.
Трижды в неделю приходил чистильщик бассейна. Чарльз считал, что поддерживать себя в отличной форме ему помогает плавание – любимый вид спорта.
Плавание и подтягивание. В конце концов, он лицо публичное.
Он плавал каждое утро – пятьдесят кругов. И еще пятьдесят вечером, а перед сном нежился в джакузи. Он отказался от сигар и рафинированного сахара – принес их в жертву. Спал по восемь часов в сутки, сбалансированно питался трижды в день и ограничил потребление алкоголя до бокала красного вина перед сном.
Он всерьез рассчитывал дожить до девяноста.
Но разочарование настигло его внезапно.
Ровно в десять часов он вышел из своего дома и направился к бассейну. Подводные фонари освещали тропически голубую воду, нагретую точно до двадцати семи градусов. Он снял халат, повесил его и полотенце на яркий хромированный изгиб лестницы, ведущей в зону джакузи, куда он приплывал под конец.
Он прошел до глубокого участка в двенадцать метров и нырнул.
Он считал круги и количество гребков. Двигался плавно и как всегда уверенно.
Досчитав до десяти, он прикоснулся к бортику, и в этот момент что-то взорвалось у него в голове. Он боялся инсульта – его экономка постоянно пугала его из-за привычки плавать по ночам.
Он попытался подняться, оттолкнуться, и тут его глаза широко распахнулись. Он увидел в воде кровь, напоминающую красную паутину в девственной синеве.
Ударился головой, или что-то ударило его по голове сбоку. Сбитый с толку, он попытался всплыть на поверхность и нащупать бортик бассейна.
Но что-то мешало ему и толкало вниз.
Он извивался, отбивался и глотал воду. Царапал, хватался и чувствовал, как его пальцы высовываются из воды. Сквозь панику пробилась надежда, но он не мог нащупать бортик и подняться над поверхностью.
Когда он попытался закричать, вода залила ему легкие.
И тогда паника, надежда и боль исчезли.
С первой чашкой кофе Кейт попыталась привести в порядок голову, мысленно составив список дел на день.
Она озвучила и отправила инженеру и продюсеру второй блок из пяти глав. Возможно, она начнет следующие пять глав. Если ей нужно будет что-то исправить во втором блоке, она остановится, внесет изменения и двинется дальше.
Или сделает несколько заданий поменьше и отошлет их звукоинженеру.
Беспокойный сон склонил ее ко второму варианту.
Ей бы потренироваться – может, хоть так она начнет шевелиться. И правда, лучше пройтись до дома, это уже своего рода тренировка, а потом посвятить час… ладно, сорок пять минут занятиям в спортзале.
Наверное, лучше пойти прямо сейчас и не ждать, когда пройдет полдня и можно будет оправдаться тем, что «времени мало».
А может, стоит просто съесть рогалик?
Ясно одно – ей нужен еще кофе. Мозг проснется, и все прояснится.
Она почувствует, что полностью проснулась, пришла в себя, и позвонит папе в Лондон. Сдержит свое обещание.
Она прошаркала к кофеварке и сквозь стеклянную стену увидела Диллона, который шагал по дорожке.
Кейт отпрянула, хотя знала, что он не видит ее через специальное стекло. И оглядела себя.
Старые шерстяные носки, старые фланелевые пижамные штаны – те, что с лягушками, толстовка, которую она натянула поверх футболки, в которой спала, вернее, пыталась уснуть. Выцветшая розовая футболка с дыркой под левой подмышкой и кофейным пятном на груди, которое напоминало очертания Италии.
Она давно уже хотела выбросить футболку, но та была такой мягкой.
– Да ладно? – пробормотала она. – Вот так запросто?
Она провела рукой по волосам. Насколько все плохо?
Плохо.
Merde![2]
Никакого макияжа, а глаза наверняка еще казались заспанными.
Merde!
Она потерла веки и направилась открывать дверь. Провела языком по зубам, которые ей еще только предстояло почистить.
Что за человек стучится
