Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл
– А-а, это потому, что у молодоженов есть особое разрешение. Почему бы тебе не прийти? Это может восстановить твою веру в настоящую любовь. Кроме того, мне может понадобиться свидетель. Не могу же я снова просить могильщика. В прошлый раз он заляпал грязью всю книгу регистрации.
– Почему моя вера должна нуждаться в восстановлении?
Ни мать, ни отец Джейн не упомянули о внезапном исчезновении ее ирландского друга, но она заметила, что они смотрят на нее необычно печальными и нежными взглядами. Похоже, кто-то из братьев рассказал им о том, как жестоко разбили Джейн сердце. Быть отвергнутой – само по себе плохо, но когда тебя жалеют – еще хуже.
– О, моя дорогая Джейн! – Мистер Остен кладет руку на плечо жены и наклоняется, чтобы нежно чмокнуть ее в лоб. – Как раз сейчас, боюсь, нам всем не помешал бы знак того, что добрый Господь не оставил нас.
Миссис Остен не сводит глаз с Анны.
– Возможно, ему следует признать себя виновным. – Ее голос едва слышен, как шепот.
– Нет! – резко отвечает мистер Остен.
Не поднимая глаз, миссис Остен зачерпывает ложкой остатки завтрака Анны.
– Но, дорогой, даже Ботани-Бей лучше, чем альтернатива.
– Ты собираешься отправить меня в колонию с Джорджем? – спрашивает Джейн, пытаясь поднять настроение.
– Нет. Если повезет, тебя сразу отправят обратно. – Миссис Остен устало качает головой. – Недди заплатит, но поехать придется Джеймсу.
– Я сказал нет! – произносит мистер Остен так резко, что Джейн вздрагивает.
Но миссис Остен слишком погружена в мысли, чтобы отреагировать. Пока ее мать скорбно смотрит на Анну, Джейн почти видит безжалостные прагматичные расчеты, которые она производит в уме. Джейн понимает, что мать права. Недди заплатит, а Джеймс, благослови его Господь, поедет без вопросов. Как викарий отца, он единственный из братьев может быть уверен в том, что работодатель отпустит его. Но никогда за всю свою жизнь Джейн не видела, чтобы ее родители расходились во мнениях по столь фундаментальному вопросу. Пожалуйста, Боже, не дай их любви к Джорджи стать той соломинкой, которая в итоге переломит спину их брака!
Джейн зажимает тост в зубах, следуя за отцом в прихожую. Он терпеливо ждет, пока она засунет ноги в прогулочные ботинки. Они казались безнадежно испорченными, но Салли очистила их от грязи и отполировала кожу, смазав потертые носки самодельной ваксой.
Возможно, это знак того, что горничная простила Джейн за клевету на доброе имя ее возлюбленного. Либо так, либо Салли все еще беспокоится, что Джейн расскажет отцу, что она развлекалась с любовником в доме священника. Джейн набрасывает на плечи накидку и натягивает шляпку, даже не потрудившись завязать ленты. Отец открывает заднюю дверь, и девушка выходит на улицу.
Солнечные лучи падают на щеку Джейн, когда она следует за мистером Остеном через сад во двор фермы. Должно быть, за ночь температура опустилась ниже нуля: трава покрыта инеем, а колючий холод превратил ежевику в клубок блестящих веревок. Мистер Остен идет впереди, худощавый, с прямой спиной. Он стареет и уже достиг пожилого возраста. Его ноги в белых чулках выглядят тонкими как палочки, а плечи опущены.
Мистер Фитцджеральд ждет у главного входа в церковь Святого Николая, закутанный в пальто и треуголку. Он выдыхает клубы пара в холодный воздух и притопывает ногами, хлопая ладонями в кожаных перчатках. Его скакун привязан к церковной ограде. Опустив голову к земле, конь щиплет примороженную траву, растущую вдоль обочины.
Джейн неуверенно улыбается мистеру Фитцджеральду, одними губами произнося «Извините» за спиной отца. Мистер Фитцджеральд отвечает невозмутимым выражением лица, что, как искренне надеется Джейн, является признаком того, что он простил ее за обвинение в убийстве. Не говоря уже об обвинении в распутстве. Столько всепрощения! Что бы Джейн делала без христианского милосердия своих знакомых? Вероятно, ее изгнали бы из деревни и заставили жить отшельницей в лесу.
– Поздравляю, сэр. – Мистер Остен пожимает руку молодого человека и хлопает его по спине: – Теперь вы один из нас, да? Добро пожаловать.
Улыбка мистера Фитцджеральда становится шире и выражает неподдельную гордость, пока отец Джейн с энтузиазмом трясет его руку. Воротничок священника с церковными лентами выглядывает из-под пальто. Он ярко-белый и идеально накрахмаленный, в то время как у отца Джейн – пожелтел и размягчился от времени. Мистер Остен отпирает тяжелую дубовую дверь, и Джейн проходит через арку в романском стиле.
Мужчины кланяются, приближаясь к алтарю, а Джейн садится на скамью в задней части нефа. Вместе два священника преклоняют колени в молитве, прежде чем зажечь толстые свечи из пчелиного воска в сверкающих серебряных подсвечниках и разложить Библию короля Якова на алтаре, готовясь к церемонии.
Джейн предполагает, что мистер Фитцджеральд присутствует в качестве второго свидетеля, а также для того, чтобы понаблюдать за совершением обряда ее отцом, прежде чем его попросят провести такую церемонию самому. Она смотрит на сверкающие, как драгоценные камни, панели витражей, вспоминая, какое представление устроил Джеймс, отправившись на службу сразу после рукоположения. Наблюдая за ним, можно было подумать, что он проходит прослушивание на роль актера в «Друри-Лейн»[58].
В отличие от отца, Джеймс каждую неделю читает новую проповедь, иногда пренебрегая своими записями и осмеливаясь импровизировать с кафедры. Но у Джеймса всегда имелись театральные наклонности, с тех пор, как в двенадцать лет ему хватило смелости открыть собственный театр в семейном амбаре. Джейн была слишком мала, чтобы попасть в актерский состав. Вместо этого она смотрела как загипнотизированная, пока Элиза блистала на сцене.
Скрипит дверь. Вбегает Софи Риверс, одетая, как обычно, в костюм для верховой езды. Должно быть, она заметила жеребца мистера Фитцджеральда, привязанного к ограде, и надеется на тайную встречу.
Но нет: Клара и остальные хихикающие сестры Софи следуют за ней по пятам.
Четыре сестры Риверс очень близки по возрасту и схожи внешне, как вереница бумажных кукол. Они заполняют проход позади Софи, которая приподнимает черную сетчатую вуаль своей остроконечной шляпки.
– Дуглас! – Глаза Софи сверкают, а щеки краснеют.
Затаив дыхание, Джейн гадает, как отреагирует Софи, когда поймет, что мистер Фитцджеральд здесь не один. Миссис Риверс проскальзывает в церковь следом за дочерями, позволяя тяжелой дубовой двери захлопнуться за ней. Конечно, Софи не могла привести свою мать и всех сестер на случайное свидание с любовником.
– Софи! – Мистер Фитцджеральд спускается с алтаря и бодро шагает по проходу.
Они встречаются на полпути, пожимая руки и глядя в сияющие лица друг друга. Солнечный луч падает на витраж, и силуэты пары вырисовываются на фоне калейдоскопа ослепительного разноцветного света.
Джейн прикладывает
