Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Я хочу, чтобы эти сволочи заплатили за то, что совершили. За то, что сделали с нами.
Но я прекрасно знаю, что они никогда не заплатят за самое ужасное преступление – за то, что сделали моего отца несчастным.
Да и вообще ни за что не заплатят.
А я теперь стала сиротой.
73
Моего отца звали Азхар. Он начал работать еще подростком, был сельскохозяйственным рабочим и всю жизнь оставался бедным.
Честным и бедным, сказал бы Изри.
Думаю, что я напоминала ему его умершую любимую супругу. Я походила лицом на маму. Думаю, он по-настоящему меня любил и хотел для меня лучшей доли.
Я простила ему его ошибки, но он об этом не знал. Я старалась его не опозорить, но он не знал и этого. Мне пришлось убить одного человека, и об этом он никогда не узнает.
Слишком поздно.
Моего отца звали Азхар, и я бы так хотела, чтобы он видел, как я росла.
Вот что я написала в своей тетради.
Как будто где-то в душе захлопнулась дверь. Дверь, ведущая в надежду, в будущее, в возможности… В правду.
Я каждый день думала об отце, и я буду продолжать думать о нем. Но теперь во мне клокочет ярость, меня охватывает чувство несправедливости. Азхар покинул нас и не узнал от меня правды.
И этого уже не изменить. Время не повернешь назад.
Рана никогда не заживет.
Мне с ней жить, и выбора у меня нет.
Изри пришел домой пообедать, принес пиццу. С тех пор как он сообщил мне ужасную новость, он старается проводить со мной больше времени.
Он находит меня в гостиной в окружении книг. Смотрит на название той, что я читаю, и хмурится.
– Что это? – спрашивает он.
– Книга про траур, – отвечаю я. – Автор пишет о том, что он чувствовал после смерти отца, тот умер, пока они были в ссоре… Он объясняет, как смог прийти в себя.
Кажется, Изри не удовлетворен этим объяснением.
– Мне ее Тристан посоветовал. Сказал, что это может помочь…
Когда я вижу выражение лица Изри, то понимаю, что совершила ужасную оплошность.
Тристан. Имя, которое произносить нельзя ни в коем случае.
– Ты рассказываешь о своей жизни этому книжнику? – бросает Изри.
Он говорит спокойным голосом, но в его серых глазах уже бушует настоящая буря.
– Я ему просто сказала, что потеряла отца и…
– А что еще ты сказала своему дорогому Тристану? – спрашивает Изри и закуривает. – Что живешь с грабителем, например?
– Нет, что ты!
– Он знает, где мы живем?
– Да нет же! Что ты такое говоришь!
Я прижимаюсь к нему и целую.
– Мне так приятно, что ты дома, – воркую я. – И я тебя никогда не предам…
– Даже не думай, – шепчет Изри.
* * *
Я взял машину одного из моих людей. Черный «БМВ» с тонированными стеклами. Припарковался недалеко от книжного магазина, который держит «друг» Тамы.
Сегодня среда, три часа дня, магазин только что открылся, и скоро, вероятно, придет Тама.
Я опускаю стекло, закуриваю. Тристан выносит несколько заполненных старыми книгами ящиков и ставит их у входа. Прежде всего я понимаю, что ему не пятьдесят, как говорила Тама. Скорее тридцать. Среднего роста, намного ниже меня, не очень крепкий. Темные волосы, приятное лицо.
Привлекательный.
У меня кипит кровь, меня охватывает страшная ярость, я сжимаю кулаки. Тама мне соврала.
Тама осмелилась мне соврать.
А вот и она. На ней бежевое пальто, которое я ей подарил, и довольно короткая юбка. Черные колготки. Она выглядит ужасно сексуально.
Я поднимаю стекло и вижу, как она толкает дверь в книжный. Нужно бы подойти поближе, чтобы видеть, что происходит внутри.
Но если я это сделаю, у книжного магазина больше не будет хозяина.
Мы садимся на диванчик в глубине магазина, и Тристан спрашивает, понравились ли мне книги, которые он отложил для меня в прошлую среду. Потом он показывает мне новую подборку. Я листаю каждую книгу, рассматриваю каждую обложку. Потом, как обычно, смотрю свежие поступления. Я чувствую, что Тристан за мной наблюдает, что не спускает с меня глаз.
– У меня сломалась кофемашина, так что приглашаю вас выпить чашечку в кафешке, тут рядом!
В ответ я смущенно улыбаюсь. Я не решаюсь пойти в бар с другим мужчиной, не моим.
– Но вы же не можете оставить магазин без присмотра!
– Закрою минут на пятнадцать, ничего страшного, – убеждает меня он, надевая куртку. – К тому же погода отличная, так что можно посидеть на террасе!
Он выходит из магазина, я следую за ним. Запирает дверь, и мы проходим пятьдесят метров до бара, который находится на углу. Садимся на террасе, и Тристан заказывает два кофе, а потом начинает рассказывать мне о том, что у него произошло за неделю.
Мы выпиваем еще по чашке кофе. Мы сидим уже двадцать минут, и я постоянно оглядываюсь. Я так боюсь, что нас увидит Изри…
– Можно задать вам личный вопрос? – спрашивает он.
– Да…
– У вас шрамы на руках… Откуда они?
Я автоматически прячу правую руку под стол.
– Несчастный случай, – отвечаю я. – В детстве оперлась о горячую конфорку…
– Но… там не только ожог, – замечает Тристан. – У вас как будто пальцы были сломаны, нет?
И снова приходится врать.
– Да… Несколько лет спустя мне пальцы в машине прищемили.
Я не знаю, верит ли мне Тристан. К счастью, он меняет тему:
– Вы замужем?
– Официально нет.
Несмотря на вежливую улыбку, я вижу, что мой ответ его огорчил.
– А вы?
– Я в разводе. Жена ушла от меня два года назад.
– У вас есть дети?
– Нет. А у вас?
– Тоже нет! – отвечаю я.
– Вы еще так молоды, еще столько времени впереди…
Я незаметно подъехал поближе к бару. Они выпили по две чашки кофе, мне хочется зарыдать. И как я руль еще не сломал.
Я жду, когда он возьмет ее за руку. Когда они поцелуются. Когда этот чертов книжник подпишет себе смертный приговор.
Он подзывает официанта и заказывает еще кофе. Потом продолжает беседовать с Тамой и улыбаться.
Как будто она ему принадлежит.
Как будто он имеет на нее право.
Она кокетливо улыбается в ответ, смотрит на него взглядом львицы.
Отчего я сам превращаюсь в дикое животное.
– Мне пора, – говорю я.
