Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
– Как же, – ухмыляется Изри. – Хватит врать… Я вас видел тогда, в среду.
У меня перестает биться сердце, я чувствую, что бледнею.
– Как кофе, хороший был? – добавляет Изри с дьявольской усмешкой.
– Я… Он просто пригласил меня выпить кофе и…
Изри хватает меня за руку и сжимает так сильно, что она немеет.
– Заткнись. Просто заткнись… Если он тебе никто, чего тогда реветь, а?
– Я… мне…
– Что? – взрывается Изри.
– Мне он симпатичен, вот и все!
– «Вот и все»? Ты хотела с ним переспать! Признавайся!
– Да нет же! – говорю я, всхлипывая. – Клянусь, Из, нет!
Он хватает газету и швыряет мне в лицо:
– Я от него мокрого места не оставил. А если он еще раз к тебе подойдет, ему конец, ясно?
Он выходит из дому и хлопает дверью, а я падаю на колени на ковер.
Я в спальне, лежу с открытыми глазами. Прошло несколько часов, я смотрю в потолок и думаю о Тристане.
Тристан изуродован, магазина больше нет. Тристан в больнице и, скорее всего, ужасно страдает.
Все это из-за меня. Потому что я заболталась с ним, потеряла бдительность.
Изри возвращается под утро. Ложится рядом, ни слова не говорит и отворачивается к стенке. От него несет алкоголем, и спустя минуту он уже крепко спит.
Мне невыносимо оставаться с ним, и я выхожу из спальни, иду в кухню. Завариваю себе чай и еще раз перечитываю статью. Потом вырезаю, чтобы вклеить в свой блокнот. Я знаю, что это риск, но выбросить статью не решаюсь.
Потом принимаю душ, одеваюсь и иду в гостиную к своим книгам. К моим верным товарищам.
Когда Изри выходит из своей алкогольной комы, уже почти полдень. Он принял душ, пришел в гостиную и развалился в одном из кресел. Мне кажется, вид моих книг ему неприятен.
Ну и ладно.
– Сделай мне кофе, – приказывает он.
– Сам сделай, – отвечаю я, не поднимая головы от книги.
– Что ты сказала?
Я смотрю на него:
– Я сказала, что ты уже большой и можешь сам приготовить себе кофе.
Он сжимает подлокотники кресла и бросает на меня убийственный взгляд:
– Не заговаривайся, Тама…
– А то что? Ты от меня тоже «не оставишь мокрого места»?
Он неожиданно кидается на меня, хватает за шею и сдергивает с кресла:
– Сбавь тон… Не нервируй меня, черт возьми…
Я смотрю ему прямо в глаза. Почему-то я его не боюсь. Стою и молчу. Тогда он меня отпускает и уходит в кухню. Я слышу, как шумит кофемашина, и зло улыбаюсь. Он выпил кофе, хлопнул входной дверью и исчез.
Как только он ушел, я надеваю пальто и беру сумочку. Дождь перестал, но тучи как будто вот-вот раздавят землю.
Навсегда раздавят.
Я прошла две улицы, села на остановке и стала ждать. Я еще никогда не ездила на автобусе, но выбора нет, потому что больница находится на другом конце города.
* * *
На обратном пути я сижу в автобусе и вытираю слезы. Мне удалось на несколько минут увидеть Тристана, вот и все. У него сотрясение мозга, сломаны челюсть и нос, голова полностью забинтована. Думаю, не все зубы на месте, но поскольку он не может открыть рот, точно я не знаю. Еще у него перелом правого запястья и, скорее всего, половины ребер. Медсестра сказала, что от одного из ударов у Тристана лопнула селезенка и он чуть не умер от внутреннего кровотечения.
Когда я его увидела, от ужаса у меня перехватило дыхание.
А у него в глазах появился животный страх.
Значит, он знает. Знает – то, что с ним произошло, случилось из-за меня.
Я села около кровати и погладила его по здоровой руке. Я попросила прощения, и он моргнул, сжав мою ладонь в своей.
– Вы были моим единственным другом, – добавила я. – Больше я не смогу приходить к вам, чтобы не подвергать вас опасности.
Я поцеловала ему руку и направилась к выходу.
– Я буду скучать по вам, Тристан.
Когда я приезжаю, Изри уже дома. Он сидит на диване с пивом в руке и смотрит телевизор. Я думала, что вернусь значительно раньше него, и от его присутствия мне не по себе.
– Где была? – спрашивает он.
Я снимаю пальто и вешаю в шкаф при входе.
Он берет пульт и выключает телевизор. Я хочу пройти в спальню, но он хватает меня за руку:
– Я задал тебе вопрос, Тама…
– Хотела подышать воздухом, – отвечаю я.
– Где ты была?
– В городе.
– Не ври мне…
Больница находится в городе, поэтому это не совсем ложь. Но если я ему скажу, где была, он может убить Тристана.
– Я не вру, – говорю я с вызовом.
Он так сильно бьет меня по лицу, что у меня сразу начинает ныть шея.
– Я к больнице своего человека приставил!
Я закрываю глаза и молча себя проклинаю.
– Значит, ходила к этой скотине… Утешила его, Тама, да?
Я думаю о несчастном Тристане. Как бы мне хотелось ответить ударом на удар. Сильно. Храбро.
Новая пощечина, и я отлетаю к стене. И у меня больше нет возможности ни слова сказать, ни сделать вдох.
На меня сыпятся удар за ударом.
Изри кидается на меня, орет, он совершенно потерял голову от ненависти. Я стараюсь защищаться, закрываюсь руками, но у него столько силы и злобы, что я против него бессильна.
Наконец удары стихают, и я остаюсь лежать на полу. Я вижу, как он уходит, слышу, как закрывается за ним дверь. Я долго лежу без движения, боясь, что он вернется. Спустя еще несколько минут, я пытаюсь встать, но не могу пошевелиться от боли и остаюсь на залитом кровью полу. Из носа и рта у меня течет кровь.
Он уже не в первый раз так сильно меня избивает. Но он – тот, кто изуродовал Тристана, – мужчина, которого я люблю больше жизни.
Я ползу по коридору до ванной комнаты. Там, держась за табуретку, я встаю на ноги. Кровь капает на белоснежную раковину. Я умываюсь, затыкаю ноздри ватой, вытираю рот. Потом еле бреду в спальню и ложусь под одеяло.
Я дрожу как осиновый лист. При каждом вздохе мне под ребра как будто колят ножом. У меня нет сил плакать, на сердце тяжело.
Изри, любимый, ты чуть меня не убил.
Я все еще лежу в кровати, когда возвращается Изри. Уже ночь. Я слышу в коридоре его шаги, и у меня стучит в висках.
