Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Он обнимает бабушку за плечи.
– Симпатичная девчушка! – негромко говорит та.
Она, конечно, не знает, что я все прекрасно слышу.
– Симпатичная и очень милая. Я так рада за тебя. Ты же к ней хорошо относишься?
– Да, джедда. Не беспокойся!
– Проведаем Хашима?
– Завтра сходим, – обещает Изри.
Когда на дворе темнеет, Изри подкладывает в камин поленья и разводит огонь. Мы долго греемся, и я очарована игрой пламени.
Потом мы садимся за стол, и я молюсь, чтобы ужин пришелся Василе по душе. Сначала она нюхает содержимое тарелки. И после первой ложки выдает вердикт:
– Ты прекрасно готовишь, Тама!
– Спасибо, Васила.
Потом она поворачивает голову к Изри и улыбается:
– Хороший выбор, сынок!.. А как вы познакомились?
Мы с Изри незаметно переглядываемся. Я предпочитаю, чтобы на этот непростой вопрос ответил он. Изри, наверное, расскажет какую-нибудь историю, красивую и выдуманную.
– Межда привезла ее…
Улыбка Василы исчезает, глаза тускнеют.
– Отдала Сефане с мужем, а потом забрала, когда Таме исполнилось тринадцать. Но Межда плохо с ней обращалась, поэтому теперь Тама живет у меня.
– Моя дочь – демон, – шепчет Васила. – Демон, вышедший замуж за настоящего дьявола…
Я вздрагиваю, Васила берет меня за руку.
– Я надеюсь, ты ее простишь, – говорит она. – У нее дрянное нутро, я так и не смогла понять, что тому виной… Я растила ее в любви, ведь она была моей единственной дочерью… Единственным ребенком. До нее у меня был сын, но он умер, едва ему исполнилось десять лет.
– Простите, я не знала. Отчего он умер?
– Тама! – восклицает Изри и строго на нее смотрит.
– Простите, – шепчу я.
– Ничего, Тама, – успокаивает Васила. – Его убил какой-то сумасшедший псих. Этого человека так и не нашли…
Наступает долгое молчание. Я жалею, что задала свой вопрос, но мне важно все, что касается Изри…
– Полиция поискала-поискала, да все безрезультатно, – продолжала Васила. – Когда его не стало, Межде было семь. И тогда она начала себя плохо вести. А когда встретила Даркави, и того хуже… Но мы с Хашимом тоже в этом виноваты…
Я вижу, что Изри все больше нервничает. У него начинают трястись руки, а это плохой знак.
– Даркави был сыном одного из двоюродных братьев Хашима, что остались на родине, – говорит Васила. – И наши семьи представили их друг другу и устроили этот брак. Нет-нет, Межда была согласна! Мы их не принуждали, но…
Изри резко встает из-за стола, хватает пачку сигарет и уходит из комнаты.
– Не волнуйся, – шепчет Васила. – Он не переносит, когда об отце разговор заводят. Тот так плохо с ним обращался…
– А где он сейчас?
– Исчез, когда Изри было пятнадцать. Ни слуху ни духу, и надеюсь, мы его больше никогда не увидим!
Изри возвращается и, ни слова не говоря, садится за стол.
– Холодно на улице? – спрашивает Васила.
– Прохладно…
Позже мы просто болтаем, и обстановка разряжается. У Василы взгляд молодой, с хитрецой, она невероятно энергична для своих лет. Мне нравятся ее спокойный голос, мягкие движения. Она рассказывает о муже, и я замечаю, как блестят у Изри глаза. Я никогда не видела, чтобы он плакал, только когда ему снятся кошмары, и я уверена, что сегодня вечером он тоже не расплачется. Не при нас.
Я узнаю, каким был Хашим, что он был сильным, храбрым, работящим.
Честным человеком.
Потом Васила берет меня за правую руку и разглядывает ужасные шрамы. Она спрашивает, страдаю ли я от того, что со мной произошло.
– С тех пор как Изри меня спас, я счастлива. Я с ним очень счастлива… Я никогда не смогу отблагодарить его за то, что он для меня сделал.
В этот раз глаза блестят у меня.
– Надеюсь, ты позабудешь боль, которую причинила тебе моя дочь, – добавляет Васила.
– Это в прошлом, – говорю я. – «Величайшая слава не в том, чтобы никогда не ошибаться, а в том, чтобы уметь подняться каждый раз, когда падаешь».
За моей тирадой следует удивленное молчание.
– Это не мои слова! – быстро уточняю я. – Это один философ написал. Философ, которого звали Конфуций.
– Да ты ученая, дочка! – улыбается Васила.
– Меня этим словам научил Тристан!
Изри бросает на меня косой взгляд.
Страшный взгляд.
– Кто такой Тристан?
Они обнимают Василу и поднимаются в маленькую комнатку на втором этаже. Тама закрывает дверь и ложится под одеяло. Несмотря на свежий вечер, Изри открывает окно и закуривает.
– Васила чудесная, – говорит Тама. – Я очень рада, что мы познакомились.
Изри смотрит на нее ничего не выражающим взглядом.
– Ты ей очень нравишься.
– И прекрасно!.. Согреешь меня?
Он тушит окурок, раздевается и ложится в постель. Они обнимаются, Таме хочется прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, почувствовать, как бьется его сердце.
– Ты думаешь, она в шоке оттого, что мы спим вместе, хоть и не женаты?
– Не думаю, – шепчет Изри.
Он проводит рукой под ее ночной рубашкой, и она тихонько смеется:
– Не здесь! Бабушка услышит!
– Не волнуйся…
Тама все равно не может долго сопротивляться. С той ночи, ночи убийства, что-то между ними произошло. Они стали близки, как никогда раньше.
Стали сообщниками. Навсегда.
В кульминационный момент Изри зажимает Таме рот, чтобы у бабушки не зародились подозрения. Потом падает на матрас, тяжело дышит. Тама прижимается к нему и слушает свое тело, которое говорит ей, как она любит Изри. Как он важен для нее.
– Итак. Кто такой Тристан? – вдруг тихо спрашивает Изри.
– Я же тебе уже говорила, у него книжный магазин, я там книжки покупаю.
– Гм… Опиши его.
Тама вздыхает:
– Он умный и начитанный.
– Не играй со мной, Тама…
– Что ты имеешь в виду?
– Сама прекрасно знаешь.
Она секунду раздумывает, прежде чем ступить на зыбкую почву, и клянет себя за то, что произнесла это имя.
– Старый, – говорит она.
– Насколько старый?
– Ну, старый! Старше тебя.
– Точнее.
Это уже не вопрос, а приказ.
– Не знаю! Ну, лет пятьдесят. Он мне советует разные книжки, вот и все… Ты ревнуешь или что?
Он поворачивает к ней голову, и в глубине его глаз Тама видит угрожающие молнии.
– А должен, Тама?
– Нет, Из… Я люблю только тебя, и ты это прекрасно знаешь.
Он чуть улыбается, его улыбка так же загадочна, как и его взгляд. Потом крепко обнимает, как будто хочет показать, что она принадлежит ему.
Только ему, и никому больше.
* * *
Я молча стою у могилы Хашима, он похоронен в мусульманской части маленького местного кладбища. Я не знала этого человека, но мне тяжело. Потому
