Апрель в Испании - Джон Бэнвилл
– А ведь ещё нужно присмотреть тебе платье, – продолжала Эвелин, не прекращая вязать. – Как раз вдвоём можем и отправиться на поиски!
Непоколебимое спокойствие Эвелин способно было вывести из себя. Казалось, она живёт внутри изоляционной капсулы, сделанной из какого-то прозрачного, но гораздо более тонкого, чем стекло, и совершенно непроницаемого вещества.
Фиби поднялась на ноги, сжимая сумочку в руках с таким решительным видом, словно это была перчатка, которую она собиралась бросить.
– Я еду в больницу, – объявила она.
Подошла к стойке, отдала ключ и попросила администратора вызвать такси. Затем вышла на залитую солнцем улицу, подняв руку, чтобы прикрыть глаза от яркого света. Квирк вышел следом за ней. Он выглядел взволнованным. Так ему и надо, подумала Фиби.
– Прости меня… – начал он.
– За что ты извиняешься? – резко спросила она. – Я же здесь – ты добился своего.
– Слушай, я просто…
– Ой, хватит об этом, а?
У Фиби разболелась голова. Квирк протянул руку, чтобы коснуться дочери, но она сделала вид, что не заметила, и отодвинулась подальше.
Чёрт, сказала она себе. Чёрт, чёрт, чёрт!
Где же это такси?
Она отделилась от Квирка и подошла к Страффорду, который сидел под навесом, сосредоточенно корпя над книгой.
– Знаете, вам и правда стоило бы отправиться домой, – сказала она.
Детектив поднял на неё глаза, изображая удивление. Откинул свесившуюся прядь волос со лба, и в этот момент стал один в один как Пауль. Захотелось дать ему пинка по голени.
– Почему вы так говорите? – спросил он.
– Ну вообще-то от вас здесь не особенно много толку.
С секунду он обдумывал эту мысль, глядя куда-то мимо неё в сторону моря. Затем снова посмотрел на Фиби и улыбнулся.
– Но ведь сказано, что кто-то должен быть на страже. Бодрствовать кто-то должен.
Фиби моргнула. Они ожидала от Страффорда совсем другого ответа, да и вообще не ждала ничего похожего. К своему ужасу, девушка почувствовала, что её лицо заливается краской.
– Это… это цитата? – пробормотала она.
– Да. Из Кафки.[51]
– О-о…
Совершено внезапно она увидела инспектора в новом свете, одновременно мрачном и ярком. Потрясённая, не совсем понимая причину своих действий, отвернулась и быстро пошла прочь от него, как ей самой показалось – нетвёрдым шагом.
Кто-то должен быть на страже. Именно этого она так жаждала!
Через дорогу по ступенькам, ведущим с пляжа, поднималась молодая пара. Девушка – хорошенькая, с губами, накрашенными кричаще-алой помадой, была одета в свободное льняное платье и шла босиком. Молодой человек, идущий за ней, нёс пляжное полотенце и соломенную корзину. У него также имелась книга, заметила Фиби, в мягкой оранжевой обложке. На нём были бежевые брюки и туфли с пряжками. Она нахмурилась и принялась наблюдать за ним.
Подошёл Квирк и встал рядом с ней.
– Ты что, его знаешь? – спросил он.
– Странно, кажется, я его уже где-то видела.
– Он не из этих мест. – Квирк замолк. – Парень из приюта.
Фиби повернулась к отцу:
– Что? Откуда ты знаешь?
Он пожал плечами.
– Мы своего брата на раз отличим.
Наконец подъехало такси. Швейцар поспешно шагнул вперёд и открыл Фиби дверь. Она села. Такси уехало.
Теперь Квирк приблизился к тому месту, где сидел Страффорд.
– Вам стоит отправиться следом за ней, – сказал он.
Страффорд посмотрел на него с притворным удивлением.
– Что?
– Отправиться следом за ней, – повторил Квирк и издал нечто вроде смешка. – Вам надо будет сказать: «Следуйте за этим такси», прямо как в настоящем детективе.
Страффорд захлопнул книгу и встал.
– Чего именно вы от меня ожидаете?
– Не знаю. Присмотрите за ней.
– Послушайте, доктор Квирк, я и правда думаю…
Квирк жестом велел ему замолчать.
– Просто не спускайте с неё глаз, хорошо? Я же говорил вам, у меня дурное предчувствие. Вот и такси, смотрите-ка – ловите его!
Страффорд поднял руку, и такси резко выехало из полосы движения, вильнуло через дорогу и остановилось, дымя выхлопной трубой. Инспектор замешкался – он чувствовал себя так, будто подол его пальто угодил в шестерёнки некоего неумолимого и быстро движущегося механизма. Забрался на пассажирское сиденье. Окно было опущено. Квирк положил руку на дверную коробку.
– Послушайте, – тихо сказал он, – я на вас рассчитываю.
Страффорд кивнул, хотя и не совсем понимал, в чём именно заключается его задача.
Квирк отступил. Таксист крутанул руль. Девушка в пляжном платье двинулась дальше, а за ней тронулся и молодой человек с полотенцем и соломенной корзиной. Они шли в сторону Старого города.
* * *
Квирк вернулся в отель. Эвелин, сидя за столом, как ни в чём не бывало продолжала вязать. Улыбнулась мужу. Он сел и вздохнул. Вино, оставшееся в его бокале, было прохладным. Жена наблюдала за ним.
– Я и ещё выпью, если захочу, – сказал он.
Она подняла бровь.
– Я что-то сказала?
– Да тебе и не нужно ничего говорить.
– Заказывай всё что хочешь, дорогой мой. Я не стану пытаться тебе помешать. Разве я хоть раз так делала?
Он откинулся на спинку стула и положил раненую руку на колени. Повязка придавала ему отдалённое сходство с боксёром на излёте изнурительного боя.
– Ты обеспокоен, – сказала Эвелин. – Ты боишься, что эта молодая женщина не та, за кого ты её принимаешь?
– Конечно же та, – отрезал он. Затем отвернулся и снова вздохнул. – Не знаю. Сначала-то я был твёрдо уверен, но теперь…
Эвелин высвободила нить шерсти из клубка, лежащего на полу у её ног.
– Как хорошо, что Фиби здесь, – заметила она, сосредоточившись на вязании.
– Думаешь, я всё это выдумал только для того, чтобы заманить её сюда, так? – сказал он. – Может, так оно и есть. Как ты любишь говорить, я ничего не знаю ни о себе, ни о том, что я делаю.
Эвелин щёлкнула языком.
– Нет-нет, – возразила она, качая головой, – я такого не говорю. Я не люблю строить догадки, так как сама знаю очень мало.
Квирк посмотрел на залив. Каким невинным казалось море при взгляде издали, своего рода огромным игрушечным бассейном, в котором можно было безбоязненно плескаться, плавать или ходить под парусами. Он предположил, что зимой здесь наверняка бывают штормы. Трудно поверить, в такой-то погожий день. Фигуры проходящих снаружи людей по пояс скрывались подоконником. Они напомнили ему картину Сёра, на которой изображена воскресная толпа, чинно предающаяся всевозможным увеселениям на поросшем травой острове посреди Сены. В этой сцене было что-то неизъяснимо зловещее – как
