Бюро темных дел - Фуасье Эрик
– Вы чувствуете себя всё лучше и лучше. Ваше дыхание замедляется. Мускулы расслабляются. Вы слышите только мой голос. Вы не видите ничего, кроме этой звезды. Мой голос и звезда. Звезда и мой голос. Они направляют вас, ведут прочь из ночного мрака. Они указывают вам путь.
Аглаэ затаила дыхание. Гипнотический эффект этой странной речи с повторяющимися словами и звуками начинал действовать и на нее: девушка почувствовала, как ее охватывает парадоксальное состояние блаженства, словно голос доктора Тюссо, как целительный бальзам, снимал напряжение и рассеивал тревоги. Она была так поглощена происходящим в помещении за дверью, что не услышала шагов позади себя.
Когда Аглаэ заметила опасность, было уже поздно. Дуло пистолета уперлось ей в спину, и ухо обожгло чье-то горячее дыхание.
– Что же это вы под дверью топчетесь, милочка моя? – прозвучал ироничный голос. – Если мы войдем и присоединимся к моим друзьям, вам будет гораздо лучше видно и слышно.
Аглаэ, похолодев от страха, обернулась – и вздрогнула. Она узнала человека, который угрожал ей оружием. Узнала и не поверила своим глазам:
– Вы? Это вы?.. Здесь?.. Я больше ничего не понимаю…
Глава 38. Заговор
– Вот это да! Подружка инспектора Верна! Разрази меня гром, если я ожидал вас тут встретить! Неужто вас никто не предупредил, что любопытство – весьма опасный порок?
Комиссар Фланшар, увидев лицо девушки, с первого взгляда узнал в ней хорошенькую незнакомку, которая две недели назад заявилась рано утром на улицу Иерусалима, чтобы выспросить адрес своего, как она сказала, любовника. Непонятно было только, что она делает здесь, в подземельях, и главное, откуда ей известно об их тайном убежище.
Тычком пистолета в спину комиссар заставил ее войти в помещение за дверью, испытывая нараставшее беспокойство. Неожиданная встреча с Валантеном Верном и так выбила его из колеи. Он просидел в фиакре, прикованный наручниками к дверце, больше часа, пока его не освободил наконец патрульный полицейский сержант, который заметил брошенный у берега Сены экипаж и озаботился взглянуть, в чем дело. А теперь выяснилось, что эта девица шпионит за его товарищами… И как это понимать? Как часть согласованного плана? Значит, Верн ломал комедию, когда просил у него отсрочки? Если так, значит, молодой инспектор его все-таки подозревает. Фланшару необходимо было выяснить это наверняка. Так или иначе, придется вытрясти из этой девицы все, что ей известно.
Когда Аглаэ и следом за ней комиссар переступили порог, на лицах троих находившихся в подземном помещении людей отразилось удивление. Лишь сидевший перед зеркалом мужчина и бровью не повел, будто ничего не заметил. Он продолжал сидеть неподвижно, завороженный отражением лампы, которой доктор Тюссо покачивал над его головой.
Актриса шагнула к этому незнакомцу, которого считала виконтом де Шампаньяком, но Фланшар очередным тычком в спину направил ее к парочке, стоявшей в углу зала со сводчатым потолком. Мадам де Миранд наблюдала за девушкой со злобой и презрением; прекрасное надменное лицо слегка кривилось под влиянием едва сдерживаемых эмоций и оттого казалось почти вульгарным.
– Кто это такая? – ледяным тоном поинтересовалась мадам де Миранд. – Что она здесь делает?
– У меня есть все основания полагать, что она за вами следила, – раздраженно отозвался Фланшар. – И меня это, надо сказать, не радует. Я же предупредил вас, что нужно удвоить меры предосторожности. Впрочем, мы еще вернемся к этой теме, не здесь и не сейчас. В данный момент важнее всего, чтобы наш пациент не пострадал от внезапного вторжения.
– О чем вы? – нахмурилась мадам де Миранд.
– Лучше прервать последний сеанс внушения. Ставки слишком высоки, чтобы можно было допустить хоть малейший риск. Виконт уже погружен в транс – воспользуйтесь этим, чтобы отвезти его обратно в особняк. Завтра утром он ничего не будет помнить. Отправляйтесь, доктор Тюссо вам поможет. – Фланшар перевел взгляд на спутника мадам де Миранд, упитанного буржуа. – А вы останетесь со мной. Поболтаем с этой любопытной юной особой: надо выяснить, кто ее послал и не разнюхал ли инспектор Верн про нас еще что-то, о чем мы пока не в курсе.
Куртизанка, покорно кивнув, направилась к виконту, однако, поравнявшись с Аглаэ, остановилась, и на ее губах появилась жестокая усмешка. Она подняла голову пленницы за подбородок рукой в перчатке и вперила пронзительный взгляд ей в лицо.
– Какая жалость, что мне надо уйти, – промурлыкала мадам де Миранд, поглаживая кончиками пальцев длинную шею актрисы; затем пальцы скользнули ниже, к декольте. – Я бы с удовольствием занялась тобой лично. Уверена, мне удалось бы вырвать из столь прелестной груди сладкозвучные стоны…
Аглаэ и так подозревала, что ей уготована незавидная судьба, но, услышав такое недвусмысленное подтверждение, да еще произнесенное спокойным тоном с ноткой садизма, похолодела от ужаса. Ей хотелось оглушительно заорать, чтобы очнуться от этого кошмарного сна. Но страх парализовал ее и лишил дара речи. Не в силах пошевелиться, она могла лишь взглядом следить, как Эмили де Миранд помогает доктору Тюссо поднять виконта со стула. Каждое движение Шампаньяка казалось неестественным, механическим, и это напомнило молодой актрисе парад автоматов, виденный ею когда-то на бульваре Преступлений.
Когда все трое покинули зал, Фланшар усадил пленницу на место виконта и велел своему упитанному помощнику связать ей руки за спиной. Аглаэ воспользовалась этой паузой, чтобы постараться выровнять дыхание и собраться с мыслями. Никто не знал, где она находится, а стало быть, рассчитывать она могла только на себя, если хотела вырваться из подземелья живой. Для этого ей нужно было выиграть время и постараться убедить бандитов, что она знает об их заговоре больше, чем на самом деле. Если они почувствуют угрозу, тогда, возможно, оставят ее в живых, чтобы использовать как заложницу и обменный фонд. Это было чертовски рискованно, и неизвестно, к чему могло бы привести, но в такой отчаянной ситуации других вариантов она не видела.
Приняв решение, девушка подняла голову и, дерзко задрав подбородок, окинула вызывающим взглядом молча смотревших на нее мужчин.
– И на что же вы надеетесь? – поинтересовалась она, молясь о том, чтобы голос не дрогнул, выдав ее страх. – Вам же должно быть понятно, что я не могла действовать в одиночку. Теперь инспектор Верн знает о ваших грязных махинациях достаточно, чтобы всех вас арестовать в ближайшие часы. Вы затеяли опасную игру – и проиграли.
Упитанный буржуа с круглым лицом в красных прожилках, нахмурившись, уставился на комиссара. Всем своим видом толстяк являл воплощение слабоволия и трусости.
– Что это она тут плетет? – промямлил он. – Вы заверили меня, что ситуация у вас под контролем и что вы сфабриковали идеальное дельце, чтобы прижать чертова инспектора к ногтю.
– Спокойно, Грисселанж! – отрезал Фланшар. – Кому, как не мне, знать, что Верн все еще в розыске и ордера на его арест никто не отменял. Каким образом он, по-вашему, при таких обстоятельствах докричится до высшего руководства в обход меня? Если сопляк высунет нос наружу хоть на секунду, его немедленно арестуют, и я первым услышу об этом.
– А если он вам не все сказал? Ведь добрался же он как-то до Эмили и доктора Тюссо! И даже понял, что мы используем гипноз, чтобы подчинить себе разум Шампаньяка. Мальчишка мог и еще что-нибудь разнюхать. А не сказал он вам об этом, вполне возможно, потому, что и вас уже подозревает…
Фланшар пожал массивными плечами, давая понять, что не считает необходимым отвечать на какие-то измышления. Он давно знал, что адвокат Грисселанж – слабое звено в их немногочисленной тайной организации. Когда доктору Тюссо нужны были подопытные, это он, Грисселанж, совершил роковую ошибку, подкинув им сына Доверня. Сказал тогда, что молодой повеса, недавно начавший посещать собрания в «Трех беззаботных коростелях», дескать, порвал все связи с семьей и его внезапная гибель не вызовет шума. Адвокату поверили, признав юношу идеальным материалом для опыта, имевшего целью проверить, можно ли с помощью гипноза заставить человека, принадлежащего к высшему обществу, покончить с собой. Доктор Тюссо считал, что результат такого опыта будет более показательным, чем в случае с Тиранкуром, выходцем из низшего класса, предложенным самим Фланшаром. Мол, если с Довернем все пройдет успешно, можно будет смело начинать работу с их истинной целью – виконтом Шампаньяком, возглавившим судебный процесс над бывшими министрами.
