Безмолвие - Джон Харт
— Мы можем поговорить об этом?
— О Рэндольфе Бойде — да. — Тай развернул фотокопию и, едва взглянув на нее, печально улыбнулся. — В поиск брали только мужчин. Моя мама выдала себя за парня. Убрала волосы, оделась соответственно. В общем, никто ничего не заметил или предпочел не замечать.
— Но зачем это было нужно? В статье сказано, что температура в тот день была около десяти градусов ниже нуля. Зачем идти?
— Я так понимаю, что Рэндольф Бойд был довольно неуклюжим, но не лишенным каких-то достоинств парнем.
— У вашей матери было что-то с Бойдом?
Тай усмехнулся.
— Было то, что называется увлечением, и, как я понял со временем, увлечением очень сильным. А почему вас все это интересует?
— Слышали о миллиардере, которого нашли мертвым на болоте?
— Уж не хотите ли вы сказать, что Уильям Бойд и Рэндольф Бойд связаны родственными узами?
— Вообще-то, это факт. — Джек рассказал про охотничий домик Бойда, его обширные владения. — Так вы можете рассказать мне о зиме тридцать первого года?
— Это было так давно…
— Пожалуйста.
Профессор смотрел на улицу, но, похоже, ничего не видел.
— Она часто просыпалась от собственного крика… моя мать. Так продолжалось многие годы. Кричала громко и долго, так что мы спали с закрытыми окнами, чтобы не беспокоить соседей. Они, конечно, знали. Я помню, как люди смотрели на нее на улице, как учителя в школе и леди в церкви трогали ее бережно за руку и спрашивали: «Как вы держитесь, дорогуша?» Те кошмары действовали на нас всех. Крики. Долгое молчание. Со временем ей немного полегчало. Она уже не кричала, а только хныкала. И кошмары случались реже. К тому времени, когда я вырос, большинство уже считали, что с ней всё в порядке. Тем же из нас, кто знал ее лучше, в этом даре было отказано.
— Вы о чем?
— Верите в высшие силы?
— Я верю в дружбу.
— Я не знал своего отца, мистер Кросс. Не знал, когда рос, чему доверять, поэтому научился верить в системы: системы управления и образования, в тех, кого вдохновляет благопристойность и вера в людях. Вы человек понимающий?
— Полагаю, что да.
— Позвольте показать вам кое-что…
Джек кивнул, и Тай снова повел его в дом. Они поднялись по ступенькам наверх.
— Эта комната тридцать лет была маминой. Сейчас мама, конечно, не пользуется ею, но я ничего не стал тут менять.
Он открыл дверь и жестом предложил Джеку войти, после чего вошел сам. Комната была угловая и располагалась на фасадной стороне. Большая, просторная, с видом на деревья и улицу, она и ощущалась как комната немолодой женщины. На каминной полке тикали часы. В полосах желтого света неторопливо кружились пылинки.
— Полагаете, вы понимаете, почему я привел вас сюда.
Стены были покрыты рисунками. Каждый дюйм поверхности.
— Можно? — Не дожидаясь разрешения, Джек подошел к ближайшей стене. Наброски делались углем или карандашом и в большинстве своем представляли сцены зимнего леса и замерзшей воды, голых камней и спутанных стеблей. — Так это?..
— Хаш Арбор. Зима тридцать первого.
Джек прошел вдоль стены, всматриваясь в рисунки и с восхищением отмечая точность деталей, идеальное изображение древесной коры и поземки, ветвей и пустоты.
Подойдя к эскизам, посвященным громадному оленю, остановился. Частично разделанный, тот лежал на испачканном черными пятнами снегу. Глаза закрыты, исполинские рога раскинуты в стороны. Рядом с повергнутым животным сидел, обхватив колени, подросток, черты которого прекрасно выражали холод, одиночество и страх.
— Жутковато, да?
Джек чувствовал, что профессор стоит у него за спиной, но не мог отвести взгляд от эскиза. Несколько других рисунков показывали ту же сцену с других углов. Паренек на них выглядел замерзшим и изможденным, и на руках его чернела та же, что и на снегу, кровь. Глядя на наброски, Джек чувствовал, как его охватывает страх.
— Что это за место?
— То, где его нашли.
За спиной у мальчишки с заснеженного каменного лика низвергался заледенелый водопад. Чахлое деревце на вершине бугорка, вытянувшись футов на десять, раскалывалось, образуя идеальную V.
— И все это нарисовала ваша мать?
— Наверное, как я полагаю, она находила в этом какое-то успокоение. Здесь только те, которые я разрешил ей оставить.
— А есть и другие?
Тайсон кивнул.
— Понимаете, она была совсем еще ребенком, когда обманом присоединилась к поисковому отряду. Однажды мать рассказала мне, как отбилась от остальных. По ее словам, как будто невидимая рука толкала ее в спину, направляя влево.
— Не понимаю…
— В общем, получилось так, что она шла с группой, а потом вдруг сама не заметила, как оказалась одна.
Джек остановился перед набросками с Рэндольфом Бойдом. Выполненные особенно тщательно, они как будто передавали что-то личное.
— Это ведь она его нашла, да?
— Да.
Джек ощутил холодок, словно и сам только что побывал там.
— Можно увидеть другие?
— Вообще-то, мистер Кросс, — Тай открыл дверцу встроенного шкафа, за которой обнаружилось несколько стоящих одна на другой больших коробок, — я буду весьма признателен, если вы их заберете.
* * *
Коробки заняли все свободное место в машине, заполнив и багажник, и заднее сиденье. Джек припарковался возле булочной и перенес коробки в квартиру. Пришлось сделать четыре ходки. Расположившись за обеденным столом, он доставал рисунки пыльными охапками и раскладывал на столе. Самые старые пожелтели и едва не рассыпа́лись. Другие выглядели поновее. Тонкой, тщательной работой отличались немногие, но все вызывали тревожное чувство, а карандашные штрихи были широкими, густыми и резкими. Большинство передавали пейзажи Хаш Арбор, но в самой манере исполнения ощущалась затаенная злоба. Густой лес. Изломанные, с зазубренными верхушками скалы. За метущими землю ветвями — темные тени, скрывающие что-то мерзкое, пугающее; скрюченные пальцы на ломаных камнях, выглядывающие из тьмы глаза — даже не глаза, а лишь намеки на них, прорези, щели во мраке.
Худшее ждало Джека в конце, когда он добрался до перевязанной бечевкой стопки на дне последней коробки. Разложенные на кровати, рисунки составили картину пещеры с грудами останков, разбросанными во множестве черепами, тазовыми и бедренными — так по крайней мере показалось Джеку — костями, клочьями сгнивших одежд и пучками волос.
Оставив рисунки на кровати, Джек налил из бутылки и выпил чистого виски. Что бы там ни случилось с Берти Шоуолтер, оно явно преследовало ее многие годы. Набросков были сотни, если не тысячи. Джек наскоро просмотрел их еще раз, отбирая самые мрачные, самые необычные. Он пропустил встречу у Римера, но даже не думал об этом. Они захватили его целиком, эскизы
