Белая сирень - Маша Ловыгина

Оля сползла с табурета. Пьяный громкий разговор тут же прервался.

– Мне надо в туалет, – еле слышно прошелестела она.

– Я покажу! – Марина встала из-за стола.

– Нет! – Морозов взглядом пригвоздил Шагину к стулу. Кивнул Тищенко, при этом насмешливо погрозив пальцем.

Герман, пошатываясь, поднялся. Пропустил Олю вперёд, изобразив галантный поклон. Никто не засмеялся.

Кабинка туалета стояла чуть поодаль от дома, но была достаточно просторной, чтобы уместить внутри лопаты и грабли. Обычное «гнездо», сколоченное из досок, тусклая лампочка с проводом, тянущимся от общего генератора.

Девушка закрыла за собой дверь, прислушиваясь к звукам снаружи. Шорох о доски и скрипнувший засов дали понять, что Тищенко прислонился к стене туалета и явно не собирается уходить. Оля провела рукой по древку лопаты, попробовала поднять её, чем вызвала металлическое лязганье о зубья грабель. Испуганно отскочив, замерла.

– Ну, скоро ты там? – удар в дверь.

– Я сейчас…

Ни щёлочки в плотно подогнанных досках. Организм, до этого требовавший удовлетворения естественных потребностей, пугливо передумал. Оля ещё раз посмотрела на лопату, мучительно соображая, сможет ли воспользоваться ею.

Дверь с грохотом распахнулась, наполовину выдернув засов. Герман, не мигая, смотрел на девушку. Оля вытерла ладони о юбку и вышла. Мужчина подтолкнул её в спину.

Первое, что Оля заметила, когда вошла в комнату, было лицо Марины – бледное, с тёмными провалами вместо глаз. Оля подумала тогда, что, несмотря на тёмную одежду, Шагина напоминает ей Панночку из старого фильма. Вот он – Вий, сидящий напротив, испепеляет своим гипнотическим взглядом, и шрам над губой, один вид которого не предвещает ничего хорошего, и пьяные вурдалаки вокруг.

– Что так долго? Чуть не пропустили самое интересное, – Морозов встал и подошёл к Гуциеву. Положил руки ему на плечи, нависнув, обвёл взглядом присутствующих. – Не часто нам с вами удаётся хорошенько отдохнуть вместе. Всё дела, дела…

   Макаров закивал, сыто откинувшись на стуле.

– Так что, я рад сегодняшнему застолью! Немного не так я его представлял, но интересная мысль меня посетила. Хотел себя порадовать, а теперь думаю, зачем? У меня же всё есть! – Морозов отпустил плечи Гуциева и подошёл к Марине. С силой провёл вниз по её груди, животу, задержался на бедре. – Сами видите, какая женщина любит!

Мужчины одобрительно загудели.

– И не знаю, за что мне такое счастье привалило, – усмехнулся Морозов. – Однако, выбрала она меня. А вот эта маленькая птичка, – все повернули головы в сторону Оли, сжавшейся в углу, – ещё ничья…

– Рома, прекрати, – Марина умоляюще посмотрела на Морозова.

Но он не обратил на её слова никакого внимания.

– Давай, выбирай любого! – Морозов обвёл рукой стол и снова повернулся к Оле. – Я разрешаю.

До Ольги никак не доходило, чего от неё хотят. Она растерянно смотрела на каждого из сидящих, пытаясь понять, о чём идёт речь. Остановив взгляд на Марине и увидев её глаза, вдруг обрела ясность. Отрицательно закрутила головой, промычав что-то нечленораздельное.

– Ну же! – торопил Морозов. – Мы все ждём.

– Иди ты к чёрту, Рома! – Шагина встала перед ним, заслоняя Олю. – Скажи всем, что ты пошутил! Ты же не сделаешь этого?! Рома?! – она вцепилась в его ворот, но Морозов легко отодрал её руки.

– Не лезь! – процедил сквозь зубы. – Припёрлась. Никто тебя не звал! Надоела! Не мешай нам.

Марина обернулась к мужчинам, наблюдавшим за этой сценой.

– Ребят, ну вы чего?! Вы же несерьёзно, правда? – Шагина махнула рукой в сторону Оли. – Да вы посмотрите – она же ребёнок ещё совсем! – не встретив понимания, вцепилась себе в волосы и закачалась из стороны в сторону. – Господи, какая же я дура! Олька, прости! Надо было выкинуть тебя по дороге… Ты! – она ударила Морозова кулаком в грудь. – Ты не сделаешь этого! Я умоляю тебя! На колени встану, ноги целовать буду, что хочешь, проси – только отпусти её! – из глаз Марины полились слёзы. – Рома, Ромочка, пожалуйста! Она не сможет… Это я смогла, я сильная… Я же люблю тебя, Рома! – она стала сползать на колени, продолжая цепляться за одежду Морозова.

– Не можешь выбрать? – участливо спросил Морозов Олю. – Тогда мне придётся выбрать самому. Заметив, как девушка дёрнулась, а его друзья оживились, продолжил. – Может, жребий? – замолчал, изображая раздумье. – Или нет, пусть победит сильнейший!

Шагина резко поднялась с пола. Несколько мгновений пристально смотрела в глаза Морозову, а потом замахнулась, но он перехватил её ладонь и приблизился к самому лицу.

– Ты, шавка безродная! Я ж тебя завалю!

– Убей! – быстро-быстро закивала головой Марина. – Только сначала дай ей уйти!

Морозов нашарил рукой на столе пачку сигарет, вытащил одну, закурил. Выпустил струю дыма в лицо Марине. Она не отвернулась, только нервно задёргалось веко над левым глазом.

– Всё сделаешь, говоришь? – глубоко затянувшись, Морозов выпустил дым из ноздрей. – Хорошо, я тебя услышал, – с силой воткнул сигарету в тарелку с тушёной картошкой. И, уже обращаясь к остальным, произнёс. – Предлагаю открыть сезон охоты!

Макаров достал пистолет и положил его перед собой на стол.

Герман обвёл всех мутными глазами. Запинаясь, возразил:

– А я ружьё не взял, не договаривались ведь.

Макаров похлопал его по плечу:

– Не ной, решим этот вопрос. Только я, Мороз, вроде уж, на другое настроился, – плотоядно облизнулся, разглядывая Олю.

Морозов крепко ухватил Марину за плечо и развернул её перед столом.

– Оружие вам не потребуется, вот ваша добыча! Голыми руками охотиться будете. Смотрите, – он намотал длинные волосы Марины на кулак почти до самого затылка и потянул назад, заставляя её откинуть голову, – вы видели когда-нибудь такую красоту?

Все молчали.

Морозов вытащил полы её кофточки из-за пояса юбки и задрал до подбородка, оголив живот и грудь в гипюровом бюстгальтере. Рванув за середину так, что лопнули тесёмки, выставил напоказ смуглые округлые полушария с тёмными сосками.

Оля вскрикнула, закрыв лицо ладонями и, уронив табуретку, забилась между шкафом и стеной, в угол у окна.

Марина тяжело дышала, не проронив ни слова.

Морозов одёрнул кофточку Марины. Мужчины переглядывались, распалённые водкой и похотью.

Шагина стащила себя порванный бюстгальтер через руки и бросила его на пол. Морозов издевательски провёл большим пальцем по её губам.

– Иди, милая, – кивком указал на дверь, – не задерживайся.

Марина, бросив на Олю быстрый взгляд, прошептала, обращаясь к Морозову:

– Ты обещаешь, что они её не тронут?!

У Морозова дёрнулась щека.

– Обещаю. Они не тронут.

Девушка, тряхнув чёрной гривой волос, выскочила за дверь. Оля слышала,