Белая сирень - Маша Ловыгина
– Вам придётся сдать отпечатки пальцев, Ольга Павловна.
Ещё полчаса ждала дактилоскописта, сидя у невзрачной двери в лабораторию. Потом пыталась смыть чёрную пасту с пальцев в туалете под заунывное гудение труб, оплакивая свои перспективы.
Лаврика она ждала у входа, сев на ступеньку. Через десять минут вышел дежурный и велел ей убраться. Что ж, принять её сейчас можно было только за женщину, не отягощённую социальными рамками приличия, поэтому она села прямо в траву газона у основания тополя рядом с Платоном.
Автозак с поперечной синей полосой она заметила ещё на повороте. Из одной двери вылез водитель, а из второй – Лаврик. Они попрощались друг с другом за руку, и парень быстро поднялся и исчез за дверьми горотдела полиции. Лаврик, похлопав себя по бокам, оттянул вниз полы старого пиджака и направился прочь, когда его заметил Платон. Пёс даже что-то сказал на человеческом языке, во всяком случае именно так показалось Оле, когда рядом раздалось его глухое бормотание.
– Дядя Лаврик! – Ольга подбежала следом за псом, уткнулась в плечо старика.
Лаврик отпрянул, разглядывая девушку, но она только сказала:
– У меня ни паспорта нет, ни денег, ни телефона. Обещали вернуть. И у меня столько неприятностей и, вообще, всё ужасно…
Лаврик взял Олю за руки и хорошенько потряс.
– Да что с тобой случилось?! Ты ж как… как… крыша, что ли, на тебя свалилась? Или кирпичом прибило? Ей-богу, я краше смотрюсь. Оставить нельзя, обязательно в какую-нибудь историю попадёшь! И что с тобой делать? Идём уже, горе моё! – Чуть сгорбившись, решительно потащил её за собой.
По пути они зашли в отделение банка, где Лаврик снял деньги. Оля с Платоном ждали снаружи. Следующим по списку местом посещения оказался городской универмаг, где на втором этаже старик провёл достаточно много времени. Ольга с Платоном извелись, вышагивая вдоль газона туда-сюда. Когда старик вышел, девушка помогла ему дотащить пакеты до квартиры.
– Я тут выкинула кое-что, – извинилась Оля, – не успела купить продукты, сгоняю сейчас. Только, ой… – Она растерянно развела руками.
– Сейчас сам схожу! – Лаврик припечатал к столу пару пятисотенных купюр. – И вот ещё, – зашуршал пакетом. – На, носи!
В руках у Оли оказался сложенный спортивный костюм нежно голубого цвета с надписью «Россия» поперёк груди.
– Это мне?!
Лаврик смущённо кивнул и почесал затылок.
– Ты там посмотри размер. Самый маленький взял, подойдёт ли? Ежели что, так я обратно снесу, поменяем на другой.
– Спасибо! – Оля поцеловала старика в щёку. – Я сейчас примерю.
Костюм был великоват, она подвернула рукава.
– Он мне нравится! Потом подошью немного. И деньги верну!
– Цыц! – старик грозно нахмурил брови. – Чтобы я этого не слышал! Тут вот, смотри: полотенца чистые, мыло, шампунь, порошок стиральный, – старик вздохнул. – Уж и забыл, когда покупал что-то подобное. Смысла даже не видел. У меня ведь и машинка стиральная есть! – подскочил. – Только я её отключил. В тазу по старинке стираю,– окончательно смутился Лаврик. – Давай, проверим, работает ли?
– А, давайте! – рассмеялась Оля. – Мои вещи как раз нужно постирать. Может, не развалятся окончательно?
– Так вы ж, молодёжь, любите в рваных джинсах ходить! Так что, не переживай, моднее всех будешь! Мы тогда в магазин по-быстрому с Платошей, а ты загружай. Да последи, чтобы нигде протечки не было.
Оля проводила старика до двери, потом занялась стиральной машинкой. Модель была старая, вертикальная, но вполне жизнеспособная. От души засыпав порошок и подёргав резиновый шланг, она на всякий случай проложила внизу по периметру тряпку. Закинула внутрь вещи Лаврика, кучей сваленные в тазу под раковиной, принесла свои джинсы. Вывернув наизнанку, внимательно осмотрела кровавое пятно вокруг пореза. Если отстирается, то действительно можно сделать этот разрез чуть шире и длиннее, а потом ещё обработать его наждачкой. Прямо, с нулёвки начать, чтобы не испортить. Чтобы купить эти фирменные джинсы ей пришлось хорошенько потрудиться. А потом ещё ждать месяц посылку с американского сайта.
– Так что, хотите вы этого или нет, вторую жизнь я вам обеспечу! – объявила Ольга, запихивая «левайсы» внутрь машинки. В последнюю секунду перед тем как нажать кнопку, опомнилась, вытащила обратно, сунула руку в карман и достала серёжку. Подержала её на ладони, взвешивая. Встряхнув штаны, услышала, как что-то упало на пол. Нагнувшись, подняла, раскрыла перед собой обе ладони, почувствовав, как кровь приливает к щекам, поднимается выше, а потом резко, всем потоком, устремляется вниз, заставляя почти потерять сознание от догадки.
– А вот и мы, дочка! – Лаврик потряс пакетом, но увидев Олино лицо, со стуком бросил его на пол и подбежал к ней. – Что? Что с тобой, Оленька? Плохо?
– Плохо, дядя Лаврик! – Ольга сглотнула комок в горле и протянула ладони, на каждой из которых лежало по серёжке. Абсолютно одинаковых, только у одной была оторвана дужка. Они, эти дужки, казались слишком тонкими для красных камешков в оправе.
– Я знаю, чьи они, Лаврик. Я знаю, кого ты нашёл тогда, и кто сейчас лежит в морге. Это Любава Груздева.
– Откуда они у тебя? – старик подслеповато рассматривал украшения.
Оля до боли закусила губу, отвернувшись, и заставила себя не разрыдаться вновь.
– Я не могу в это поверить…
32
Чудов, восемь лет назад
Когда долго наблюдаешь за тем, как ночь вступает в свои права, постепенно забирая свет, и словно покрывалом укутывает пространство: сначала с краёв, потом продвигаясь всё ближе и ближе к центру, куда устремлён твой взгляд, всего лишь разок моргнув, вдруг теряешь свою власть над этим процессом. Только что контролировал, секунду назад видел, наблюдал, и вот – кромешная тьма съедает остатки дня. Тебя не беспокоит это тревожное время, если ты находишься в защищённом тёплом пространстве, в уютной близости любимых людей, или наедине за приятным занятием в объятиях мерцания ночника под негромкую лиричную мелодию. Сонный мир смыкается вокруг, нашёптывая, что завтра будет новый день и он подарит тебе новые возможности исправить то, что не получилось сегодня.
Оля с трудом отвела глаза от окна. В нём она видела своё отражение и то, что происходило в комнате. У неё затекли ноги и спина. Всё тело, руководствуясь сигналами мозга, оцепенело от напряжения в ожидании непоправимого. Оля уже поняла, что никто не отвезёт их домой. Что эта ночь в лесу, возможно, станет для
