Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
– Наш род, – передразнивала его Лиза. – Так говоришь, будто мы монархическая династия.
– Барская, – смеялся он. – Не зря я фирме своей дал название «БАРОН».
Вспоминая тот разговор, Лиза грустно улыбалась. Тогда отец еще не знал о том, что у него есть еще одна дочь, но хорошо, что успел с ней подружиться и обрести еще одного внука, точнее, внучку. Теперь этот дом и их тоже. Пусть не просто приходят – живут. И ходят на могилку Бориса Алексеевича хоть каждый день: Галя грустила из-за того, что не имела возможности возложить на нее цветы. Для нее место, где захоронены останки, имело значение, а для Лизы нет. В этом она пошла не в отца, а в его лучшего друга…
Кстати, о нем!
Лиза как раз собиралась к дяде Жене, да облилась кофе и решила заехать домой, чтобы переодеться. Теперь на ней чистая одежда, и она готова к выходу, но испачканный костюм нужно срочно застирать. Перекинув его через плечо, Лиза отправилась на поиски Айгюль.
…Та сидела в кладовой. По стенам – коробки, банки, пакеты со съестным. Стоят и лежат на многочисленных полках. Борис Алексеевич, хорошо помнивший периоды дефицита, пустых полок, талонов на продукты, не мог спокойно жить без запасов. Кладовка вмещала только часть их. Для остального был вырыт погреб. Продукты эти использовались, только если подходил срок годности. К обеду их не подавали, но отсылали в столовые для малоимущих. Хотя отец и сам ими не брезговал. Отправляясь на рыбалку или охоту, брал консервы, колбасы, крупы, снеки с собой. Не забывал и про домашние наливки. Те тоже бессрочно не хранились, а выпивал Борис Алексеевич не часто.
Айгюль не слышала Лизиных шагов. Она была погружена в какие-то свои мысли. Судя по опущенным уголкам губ, печальные.
– Обыскалась я тебя, – сказала Елизавета, замерев в дверях. – Зову, а ты не откликаешься.
От неожиданности Айгюль вздрогнула и выронила из рук то, что держала. Предмет покатился и, стукнувшись о ступню Лизы, замер.
Наклонившись, она подняла его со словами:
– Знакомое кольцо. – Она не спутала бы его с другим. – По спецзаказу сделанное, но не для тебя, Айгюль, а для другой женщины, которой уже нет в живых.
Домработница закусила губу, отвернулась.
– Откуда оно у тебя?
– Купила.
– Или сняла с мертвеца? Только это кольцо и пропало с тела Фаины.
– Все не так.
– А как? Если не объяснишь, я вызову полицию и тебе все равно придется расколоться.
– Я виновата в ее смерти, – захныкала Айгюль и, утопив лицо в ладони, рухнула на пуфик. – Но я не убивала! И кольцо это не снимала с нее…
– А ты ведь уехала за продуктами вскоре после того, как закончился ее визит, – припомнила Лиза. – Не просто же так?
Плач стал громче и горше. Тело Айгюль сотрясалось, слезы заливали воротник форменного платья. Это не было похоже на актерскую игру, но Лиза пока не понимала, что та натворила. К счастью, в кладовке была еще и аптечка. В ней, кроме всего прочего, валокордин. Лиза накапала его в крышку от какого-то пузырька, кажется, со взбитыми сливками, разбавила водой и заставила домработницу выпить. Та отнекивалась сначала, ныла, что ей отвратителен запах, но все же приняла лекарство. Подействовало оно почти тут же.
– Я подслушивала ваш разговор с Фаиной, – начала она. – Когда прозвучала фамилия Морозов, уши навострила. Знала я его. И ненавидела.
– За что?
– За дело. Муж Фаи в тюрьму меня отправил двенадцать лет назад. Ни за что!
– Ты отбывала срок?
– Четыре года отсидела. Повесили на меня разбойное нападение, а я просто мимо проходила. Свидетелем по делу пошла, а оказалась обвиняемой. Морозов настоящий оборотень. Не зря его из органов поперли, жаль, не посадили. Он и сбежал на Север потому, что боялся мести. Не только меня, многих под статью подвел. Я кто? Деревенская девчонка из неблагополучной семьи. А сесть должен был сынок начальника областного рыбнадзора. Морозову занесли денежку, он все уладил…
– Отец был в курсе его дел?
– Он сам к нему много раз обращался, но по другим вопросам. Но когда узнал, что племянник беспределит, разорвал с ним все отношения. И просить за него не стал, это Фая придумала. Сказал, сам выпутывайся. Тому пришлось дом продать, чтобы на свободе остаться. Но я обо всем этом после узнала. От самого Бориса Алексеевича. Он как-то выяснил, что я из-за его протеже отсидела ни за что, и взял на работу. Если б не он, не знаю, как бы я жила дальше. Наверное, в криминал бы пошла. Больше некуда!
– Почему же?
– Я из тех краев, где люди испокон веков темными делами промышляли. Если можно так сказать, я из семьи речных пиратов. Мой прадед грабил теплоходы. На моторке подплывал с корешами к ним, забирался на борт и воровал из кают ценные вещи. Из касс деньги тырил. Просто продукты воровал. Сыновей этому научил, те в свою очередь своих, а дочерей отправил в степь выращивать мак. Для чего, сами догадайтесь. – Она высморкалась в платок, что достала из кармана фартука. – Мне так хотелось вырваться из этого мира, что я сбежала из дома. В город подалась, чтоб там новую жизнь начать… Начала в итоге, да не ту, о какой мечтала.
– Вернемся к позавчерашнему дню. Что было после того, как Фаина ушла?
– Перед этим я ей шепнула, что хочу поговорить с ней о бывшем муже, и назначила встречу через полтора часа. Фая дождалась меня в кафе на заправке. Я посадила ее в машину, и мы вместе поехали в город. По пути мы разговаривали. Она поносила своего бывшего, обзывала скотиной и жадиной, я ей поддакивала. Не верила Фая ему. Не мог он просто так дело замять. «Большой куш сорвал, – возмущалась она. – А делиться не хочет! Вот бы найти кого-нибудь, чтоб тряхнул Морозова. Были же когда-то люди, которых нанимали для этого. Сам же Роман и нанимал, когда признания требовались, а свои руки пачкать не хотелось!»
– Разве это не закончилось в девяностых?
– В ваших столицах, может быть. А у нас тут дела до сих пор по старинке решаются. Лихих людей в самом городе мало, они по отдаленным деревням отсиживаются. Таким, как моя родная. Но с ними можно связаться. И я знаю как.
– Ты рассказала ей об этом? – догадалась Лиза.
– Да. Другой бы не стала, опасно
