Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон
Оливия опустила глаза к столику, где стоял нетронутым поднос с чашками.
– Карл. Карл! – гаркнула Стефани так, будто звала десятилетнего сынишку с улицы домой уроки делать. – Кому говорю! Домой пора!
Карл из холла заглянул в гостиную.
– Я хочу остаться. Я тебе такси вызову.
– Еще чего! На такси деньги тратить. Отвези меня, а дальше катись куда хочешь. На все четыре стороны.
Не прощаясь, она царственно прошла к выходу из комнаты. Проходя мимо камина, сняла с его полки фотографию Анны в старинной серебряной рамке.
– Это я себе на память возьму.
Карл стоял в дверях. Вид у него был растерянный. Он чуть посторонился, пропуская мать, обернулся на девушек. Его плечи приподнялись, как бы изображая: «Что я могу поделать?» Руки взметнулись к лицу. Так ребенок прячется от взрослых – «я тебя не вижу, значит, я невидим». Он резко повернулся и, не говоря ни слова, последовал за матерью.
Оливия застыла с открытым ртом.
Эйлин крепче сплела руки на груди.
Входная дверь захлопнулась.
Глава 41
Эйлин
Оливия потянулась к чайнику.
– Еще горячий. Тебе налить? Судя по раскладу, надо бы чего-нибудь покрепче выпить.
– Оли, пить в первой половине дня – дурной тон и дорога к алкоголизму, – покачала головой Эйлин.
– Да? А такие стрессы с утра пораньше – это разве не дорога в дурку? – ухмыльнулась Оливия.
– Дорога, но не в дурку, – согласилась Эйлин.
Эйлин расслабила руки, закинула их высоко над головой, выпрямила ноги, сладко потянулась. Легко встала, потирая ладони о колени.
– Куда ты? – удивленно спросила Оливия.
– В полицию. Но сначала надо сделать один звонок.
Она вышла. Оливия осталась сидеть на диване. Она тоже так и не притронулась к чаю.
Из холла до Оливии донеслись скрип, шелест бумаг и позвякивание чего-то металлического. Эйлин выдвигала ящики комода и что-то искала среди старых листков с рекламой доставки пиццы и китайской еды, ключей и прочей мелочи.
Вернулась со старой, вдрызг обтрепанной телефонной книжкой. Большинство записей было сделано рукой Габби. Многие вычеркнуты с пометкой на полях «RIP».
– Доктор Расселл? Добрый день. Да, это я, Эйлин Колд. Да, да. Как самочувствие? Завтракаете? Поздновато, однако. Время к ланчу. Плохо спали? Понимаю. Недавно встали? Это ничего. Ваш возраст позволяет вести свободный образ жизни. Мистер Расселл, помните, в мой прошлый к вам визит вы рассказывали про мою тетю? Еще вы сказали, что помогли ей найти место в госпитале Бристоля. А вы не помните случайно, когда это было? Ну, я имею в виду, когда Надин покинула Торки? Что вы говорите? В марте 1993 года. Вы не возражаете, я вам еще позвоню, если будут вопросы? Как вы сказали? «В любое время дня и ночи»? – Она весело рассмеялась. – Нет-нет. По ночам я сплю. Доктор, да вы озорник! Но теперь вы не мой лечащий врач, и на вопрос, сплю ли я одна, я имею право не отвечать. – Эйлин нажала кнопку отбоя. – Старый козел! – Она в сердцах метнула телефон в угол дивана.
– У врачей свое чувство юмора, – заметила Оливия.
– Если бы он шутил… Он врет! Вернее, не так. Он врет выборочно. Стефани же сама сказала нам, что он помог ей с бумагами для усыновления ребенка. Значит, он знал и знает о том, что она никакая не Надин, а Стефани Батлер. Но не говорит.
Эйлин задумалась. Автоматически отпила холодный чай. Скривилась и поставила чашку назад на поднос.
– Слушай, Оли, а если он знает о ней больше, чем говорит, знает ли он что-либо о младенце из нашей каминной трубы?
– Вполне возможно.
– Ну-ка, подруга, пошли наверх к компьютеру. У меня есть идея.
Оливия с готовностью поднялась со своего места. Потянулась было к подносу, но Эйлин ее остановила:
– Потом, потом. Холодный чай никуда не убежит. – И, уже поднимаясь по лестнице и повернувшись вполоборота к подруге, она продолжила вслух свои размышления: – Судя по рассказам старого доктора, Надин вполне приятно жилось в этом доме и так же приятно работалось у него в офисе. Плюс дело шло к женитьбе. С чего бы это ей срываться с места и ехать в Бристоль? Снимать там комнату у Джеммы Стар и терпеть любовника, который называет ее чужим именем? Что-то серьезное должно было случиться в марте 1993 года. Ты так не думаешь?
Эйлин подошла к столу, одной рукой нажала кнопку «старт» на компьютере, другой развернула рабочее кресло к Оливии.
– Садись. Ну-ка, погугли, как только ты умеешь.
– Что ищем?
– Давай начнем с заголовков газет за февраль – март 93-го. А я тем временем, – Эйлин потянулась за планшетом, – попробую найти полицейские релизы за это же время. С полицией будет посложнее. Тогда ведь еще не было «Ютьюба».
В это время телефон Эйлин зазвонил. Она посмотрела на экран и растерялась: «ДЖИМ ХИК». Посмотрела на Оливию. Та сидела к ней спиной, все внимание на экран. Эйлин поднялась, чтобы выйти из комнаты, но передумала и сделала беспечное лицо.
– Ой! Привет. На ловца и зверь бежит! Нет-нет. Раз ты звонишь, значит, у тебя есть для меня какие-то новости. А если твои новости не удовлетворят мое любопытство, тогда я тебе и задам свои вопросы. Я тебя внимательно слушаю. Что? – Она отвела от уха телефон и похлопала подругу по плечу: – Оли, отвлекись. Полиция нашла данные нашего младенчика.
– Поставь на громкую связь, – откликнулась та.
Но Эйлин вдруг испугалась: Джим может сказать что-то интимное, предназначенное только для ее, Эйлин, ушей. Она почувствовала, что ей очень хотелось бы услышать это, но, по всей вероятности, он звонил из офиса – и голос у него был соответствующим обстановке. Она отвела телефон от уха и положила его на край письменного стола.
– Как было ранее установлено, скелет принадлежит новорожденному. Установить причину смерти невозможно. Какие-либо ткани, кроме костей, отсутствуют. По ДНК, извлеченному из последних, выяснилось, что младенец мужского пола. По предположению судмедэкспертов, смерть наступила примерно тридцать лет назад.
– Да знаем мы все это, знаем уже. – Оливия не могла скрыть нетерпения. – Какие еще новости вам, дорогая полиция, удалось раскопать?
– Твоя проблема, Оливия Стоун, в твоей неуемной спешке. В отличие от журналистов, мы не спешим с выводами. Все проверяем и перепроверяем, – прозвучал голос из гаджета с края стола.
– Ну да. Допустим, – ее голос был полон сарказма, – так и что?
– В документах, изъятых из госпиталя, мы обнаружили рапорт медсестры детского отделения о пропаже одного из младенцев. Вернее, он был рожден мертвым. Тело было завернуто в полотенце и в
