Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон
Группа поднялась на крыльцо дома, исчезнув из поля зрения Эйлин. Она отвернулась от окна и направилась в холл открывать входную дверь.
Первое, что она отметила для себя, – Стефани Батлер не только выглядела экзотично, но и пахла какими-то не менее странными старыми и терпкими духами.
Приветствие получилось не очень искренним. Никто толком не понимал, как себя вести в такой ситуации. Эйлин как хозяйка дома взяла инициативу. Извинившись за синие пластиковые шторы, отделяющие ремонтируемое крыло дома от жилого, она кивнула в сторону гостиной:
– Слава богу, следствие завершено, и строители возвращаются уже на следующей неделе, а пока… У нас есть возможность поговорить в тишине: без стука отбойных молотков и жужжания дрелей.
Они вошли в большую светлую комнату. Два высоких окна. В углу около одного из них кресло и напольная лампа под шелковым абажуром с изображением семейки попугаев. В простенке между окон напольные часы. Посредине комнаты два широких дивана и изящный журнальный столик между ними. Сквозь стекло его столешницы виден замысловатый орнамент старинного персидского ковра.
Эйлин широким жестом пригласила всех к диванам. Стефани не спешила занять предложенное ей место. Она обошла комнату, рассматривая картины на стенах и слегка прикасаясь к вазам и статуэткам, стоящим на комодах. Оглядевшись, как бы одобрительно кивнула:
– Все почти как тогда, – и только после этого тяжело опустилась в кресло. – Анна всегда сидела в креслах у окон. Никогда не выпускала книжки из рук, – промолвила она, ни к кому не обращаясь.
Карл сел на самый краешек дивана. По всей вероятности, у него сильно вспотели ладони. Его руки непроизвольно сделали несколько движений по джинсам от карманов к коленям и обратно. Наблюдательная Эйлин перехватила этот жест и вдруг отчетливо поняла, что она делает точно так же, когда волнуется.
Оливия предложила себя на роль горничной. Так и сказала:
– Позвольте мне вас обслужить.
В гостиной повисла тишина. Никто не спешил заговорить. Никто не знал, с чего начать.
– Судя по вашей последней реплике, миссис Батлер, вы здесь уже бывали? – нашлась Эйлин.
– Мисс Батлер, – поправила ее Стефани, – никогда не была замужем. Не считала это необходимостью.
– Извините, не знала, – спокойно произнесла Эйлин, – как-то автоматически подумала, что раз у вас сын, то…
– Индюк тоже думал, да в суп попал, – неожиданно грубо проговорила мисс Батлер – Должна вас уведомить, милочка, иногда дети рождаются и вне брака.
На слово «милочка» Эйлин вся внутренне вскипела. Она терпеть не могла все эти «деточка», «милочка», «голубушка».
– Согласна. Иногда дети появляются и в отсутствие мужчин.
Стефани громко рассмеялась, обнажив нечасто встречающиеся у людей ее возраста крепкие ровные зубы.
– Ты имеешь в виду Деву Марию?
– Зачем так далеко ходить? Есть и другие способы обрести счастье материнства. Можно, к примеру, сироту усыновить.
По лицу женщины пробежала тень недоумения, бровь резко взметнулась, глаза сузились.
– Ты на что намекаешь, соплячка? – выпалила она.
– И не думала намекать. Мисс Батлер, давайте начистоту. Вы же сюда пришли не для того, чтобы узнать адрес резиденции, где теперь живет моя бабушка. Вы в этом доме не в первый раз. И пригласила я вас не для ссоры, а исключительно в надежде, что вы поможете мне раскрыть кое-какие подробности из истории моей семьи.
– Всего лишь «кое-какие»? – Женщина опять повеселела.
Эйлин наблюдала за ней и удивлялась: как часто и резко у нее меняется настроение. Если она всегда такая, то это должно быть настоящим испытанием для людей, живущих рядом с ней. Бедняга Карл. Она мельком взглянула на него. Он по-прежнему сидел на краю дивана. Ладони плотно зажаты между колен.
– Мисс Батлер, вы ведь знали мою мать? – Эйлин надоело ходить вокруг да около. – Расскажите мне про нее.
– Мы были очень коротко знакомы.
– Как коротко? Первые шесть лет ее жизни?
– Что? – В голосе Стефани послышались нотки недоумения. – Что ты еще знаешь?
– Много больше, чем вы думаете, тетя Пенни.
Карл буквально подскочил на месте, а у его матери, наоборот, ни один мускул на лице не дрогнул. Она откинулась на спинку кресла и уставилась на Эйлин.
– Эво докуда докопалась, – протянула она. – Ну, выкладывай, что еще про меня узнала.
– Не так много, как хотелось бы, мисс Надин Купер.
Тягучую, как душный день, тишину разбудил веселый голос Оливии:
– А вот и чай. – Она вошла, неся перед собой поднос с чашками, большим чайником и молочником. Поставила все на середину столика и выпрямилась.
Неприязнь буквально висела густым облаком в воздухе. С лица журналистки сползла жизнерадостная улыбка.
– Кажется, я опять пропустила самое интересное, – сказала она тихим голосом.
– Нет, Оливия, ты как никогда вовремя. – Карл, не сводя глаз с матери, ухватился за руку Оливии и потянул ее вниз, усаживая рядом с собой.
– Ты правильно подметила, Эйлин, для женщины главное – это материнство. Жаль, что твоя мама так и не поняла этого. У евреев считается родство по матери. Отцом может быть кто угодно. Он – ничто. Даритель семечка. Мать – это начало начал. Это лоно, где зарождается, вынашивается и навсегда остается любовь к дитю.
Она замолчала. Эйлин, Оливия и Карл боялись пошевелиться.
– Мужчины в моей жизни – сплошные животные или идиоты. Взять, к примеру, моего папашку. Считается, что для девочек отец – это фигура для обожания и подражания. Ха! Как можно любить урода с вечно расстегнутой ширинкой. Отцу не было никакого дела ни до нашей матери, ни до нас. Он был наркоманом секса. Ему нужно было постоянно макать свой гребаный член то в мать, то в меня. До Анны он, слава богу, не добрался. Ее «макалка» была еще слишком мала. Но, если бы я не
