Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон
– Да. Мертв. Не могла же я ей сразу доверить живого. Врачи тоже, знаете ли, сначала на мертвяках практикуются, прежде чем живого человека разрезать.
– Что-о-о? – Услышанное не укладывалось у меня в голове. – Ты принесла мертвого младенца сестре, чтобы она попрактиковалась и не боялась родить ребенка?
– Ну да. А что тут такого?
– Надин! Ты или сумасшедшая, или монстр! – От гнева и ужаса у меня закружилась голова. Я опустилась на край кровати. Я не могла дышать. – Надин, немедленно – ты меня слышишь?! Немедленно забери его и отнеси назад, где взяла, – только и смогла проговорить я. – Анна, пожалуйста, отдай ей ребенка.
– Нет, – сказала Надин и снова отвернулась к окну, продолжила собирать осколки. Они мелодично позвякивали в тишине комнаты.
– Или ты немедленно избавишь мой дом от этого… ребенка, или сама никогда больше не переступишь его порог! – Я не узнавала свой голос.
– Хорошо, – согласилась Надин, – как скажете. Только не сейчас. Я верну его в госпиталь ночью. Когда там мало народу. Не могу же я его публично снова в кроватку положить. И вообще, может быть, мы его просто похороним где-нибудь в укромном месте?
– Что? Мы? Мы его похороним? Нет, ты точно сумасшедшая.
– Зря вы так расстроились. Он же все равно был мертвый, когда я его взяла.
«Вон! Ты монстр! Ты… ты… не человек, не женщина!..» – слова ярости толпились у меня в голове, но я не могла их произнести. В горло как будто впился шип терновника.
Я ушла в свою комнату и провела остаток дня в молитвах. Я молила Бога принять душу мертвого малыша. Я молила Бога вернуть разум Надин и не отнять его у Анны. Еще я просила Господа нашего Бога дать мне силы пережить все это.
К вечеру, когда Генри вернулся из пивоварни, Джефри уже вставил стекло в окно их спальни. К ужину Анна спустилась заспанная. Очевидно, Надин перед уходом дала ей какое-то успокоительное. У меня не было ни сил, ни желания выяснять какое.
На вопрос Генри «Ужинает ли Надин с нами сегодня?» я спокойно ответила, что нет, ее вызвали в госпиталь на внеочередное дежурство.
Габби все-таки нашла в себе силы встать с кровати. Распахнула дверцы шкафа. «Надо бы попросить Эйлин купить мне что-нибудь новенькое, – размышляла она, перебирая вешалки. – Смерть, как видно, за мной не спешит… Одежки все старые… Может, если надеть что-нибудь новенькое, то эта дура с косой все-таки обратит на меня внимание да и заберет наконец». Она так и стояла перед раскрытым шкафом, когда в дверь постучали.
– Вот и хорошо, вот молодец. Сама встала, сама одеваешься, Габби, – голос Маргарет звучал так, словно она говорит с маленькой девочкой, а не со старухой восьмидесяти шести лет, – пойдем на завтрак.
На следующий день в новостях был репортаж из госпиталя. Камеры в упор показывали искривленное горем лицо матери. Озаряемое вспышками, оно неестественно блестело, и слезы катились по ее сияющим щекам. Женщина заикалась, плакала и умоляла вернуть ей малыша.
Я поняла, что Надин так и не сделала этого. Я даже думать не могла, на что еще эта бессердечная тварь может быть способна.
А еще через день она исчезла.
Глава 40
Стефани Батлер
– Ты стоишь или сидишь? – как всегда, без лишних приветствий из телефона лился голос Оливии.
«Интересно, – подумала Эйлин, – кто-нибудь проводил исследования о воздействии секса на голосовые связки? С тех пор как в жизни моей подруги появился Карл, ее голос приобрел совершенно несвойственные ей бархатные нотки», – и ответила:
– Лежу.
– Еще лучше. Не упадешь.
– А без загадок можно?
– Но почему же без? Ведь мисс Эйлин Колд так любит разгадывать загадки.
– Люблю. И что? Загадывай.
– Не-а. У меня для тебя новость погорячей будет.
– И?
– У меня есть для тебя разгадка.
Тут Эйлин уже не выдержала. Она отложила в сторону книжку, подложила повыше подушку и села в кровати.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Не припомню, называла ли я тебе фамилию Карла?
– Если бы называла, я бы запомнила.
– О'кей. Значит, не называла.
В разговоре возникла пауза. Эйлин отвела от уха телефон, взглянула на экран – не рассоединился ли.
– Оли, ты все еще здесь?
– Здесь я, здесь. Я тебе не говорила, что в юности брала уроки актерского мастерства?
– Нет. Догадываюсь. Очевидно, именно там тебя научили держать драматическую паузу. Да?
– Ага. Ты ж наш Шерлок Холмс – его дедуктивный метод освоила на все сто.
– Короче, что не так с фамилией Карла?
– Ничего. Просто его фамилия – Батлер.
– Что-о-о?
– Что слышишь! А теперь раз уж ты лежишь, то вдохни поглубже и медленно выдыхай. Иначе задохнешься.
– С чего бы это? – Эйлин почувствовала, что начинает раздражаться на эту затянувшуюся интригу.
– Потому что его мамашу зовут Стефани.
– Что-о-о-о-о-о-о?
– Вот-вот. Долгий выдох. А! Как я тебя! – Ухо Эйлин наполнилось звуками заливистого смеха подруги. – Зря я тебе это все рассказала по телефону. Надо было приехать, чтобы увидеть твое лицо. Ладно, я тебя слишком хорошо знаю. Могу себе его представить.
Смех у Оливии очень заразительный. Эйлин тоже рассмеялась. Но, если журналистка смеялась эффекту, которое произвела ее новость, Эйлин смеялась от радости. Неужели?! Неужели ее расследование подошло к концу?! Наконец-то поиск завершен.
Ровно на этом месте веселье как рукой сняло.
– Хорошо, – сказала Эйлин уже спокойным, скорее даже деловым тоном, – как я понимаю, за этим именем без малого тридцать лет скрывается моя тетушка.
– Ну да. Типа того. – Шутливое настроение все еще распирало Оливию. – Хочешь, познакомлю?
– Конечно, хочу.
* * *
Эйлин стояла у окна гостиной и наблюдала, как у стены соседского сада – через дорогу от ее дома – остановился темно-синий «Мерседес». Он аккуратно припарковался почти вплотную к бордюрному камню на то самое место, где Эйлин впервые увидела его два месяца назад. Из машины вышел Карл. Он обошел автомобиль сзади и жестом профессионального слуги открыл одновременно переднюю и заднюю дверцы.
С заднего сиденья пружинкой выпорхнула Оливия. Сильно наклонившись вперед над пассажирским сиденьем, Карл буквально вытянул на себя грузное тело матери.
Контейнер для строительного мусора и машина хозяйки дома перегородили почти весь проход, и гостям пришлось гуськом пробираться между ними.
Эйлин внимательно рассматривала прибывших. Собственно, Оливия и Карл не удостоились ее внимания.
«Так вот ты какая, Стефани Батлер». Эйлин с интересом смотрела на женщину.
Выглядела та весьма живописно: сильно располневшая, с небольшой головой
