Глубокие тайны Клиф-Хауса - Хельга Мидлтон
Эйлин, все еще во сне, протянула руку и нащупала телефон.
– Да, я вас слушаю, – сонно ответила она.
– Девочка моя, извини, что побеспокоил, ты, наверное, уже спишь.
Эйлин, услышав голос викария, моментально села в кровати. В комнате было темно. Она дотянулась до ночника и отодвинула от лица телефон. 22:32. Она огляделась. Удивилась, что спит одетой.
– Что вы, дорогой Патрик, время еще детское. А вот почему вы еще не спите?
– Знаешь, детка, мне по сану не положено верить во всякие гаданья и пророчества, но… Я уже лег спать и даже уснул, когда ко мне пришла Эйлин.
– Габби? Она что, сбежала из «Обители»? – Эйлин попыталась перевести разговор в шутку.
Он пропустил мимо ушей ее ироничное замечание.
– Нет, я же говорю – она мне приснилась. Она звала меня. Ну, ты же знаешь, когда к людям зовут священника. Так вот, еще раз говорю: я не верю ни в какие предзнаменования, но… боюсь опоздать. Ты обещала взять меня с собой, когда в следующий раз поедешь к Габби. Давай сделаем это поскорее. Завтра?
– Почему бы и нет?
– Если у тебя есть время.
– Патрик, – она мягко улыбнулась, – для вас и для Габби у меня всегда есть время. Спасибо, что позвонили. Я заеду за вами в десять утра.
– Храни тебя Господь, деточка.
– И вам хороших снов.
Эйлин встала, сняла джинсы и мятую футболку. Пошла в ванную, долго чистила зубы и принимала душ. Вернувшись в комнату, она услышала шум струящейся воды. По оконному отливу барабанил дождь. В темном квадрате окна возникло лицо Эйлин. Мокрые волосы прилипли к лицу, словно дождь был внутри комнаты. Ей на мгновение показалось, что это не отражение, а кто-то смотрит на нее снаружи. Она провела рукой по стеклу.
«И дождь смывает все следы» – девушка не могла вспомнить мотива песенки, но слова засели в голове. Нет. Не все. Ничего бесследно не уходит. Почему полиция закрыла дело, вернее, нет, не дело, а глаза на исчезновение Криса и его подельника? Почему не стали искать? Старую колымагу «Вольво» нашли возле гольф-клуба, но кофра с пленками в ней не оказалось, как, впрочем, и маячка.
Заявление о нападении Эйлин писать не стала. Зачем? В полиции не идиоты работают. Если засаду сделали не на той заправке, что на выезде из Торки, а на той, что на въезде, то это не ошибка, а умысел. Стало быть, кому-то очень не хотелось поймать кого-то, а если так, то и следующие попытки вывести злоумышленников на чистую воду замылят так же, как и первую. Ничего. У Эйлин хорошая память, и она умеет ждать. Крис Кампелл – профессиональный пройдоха. Он еще на чем-нибудь да попадется, и уж тогда… тогда он заплатит и за ее страх, и за порванные джинсы, и за пропажу отцовских архивов.
«Может, к утру утихнет», – подумала Эйлин, забираясь снова в постель.
* * *
Дворники на лобовом стекле равномерно оставляли два прозрачных полукружья. Все остальные окна были исчерчены зигзагами дождевых струй.
Эйлин припарковалась у дома викария. Улица была тиха и пустынна. Ни детей, спешащих в школу, ни даже собачников, тянущих на прогулку своих питомцев. Боковым зрением сквозь сетку из дождевых дорожек Эйлин различила одинокую фигуру человека в длинном плаще с капюшоном, сильно надвинутым на глаза. Впереди он толкал красную тележку почтальона.
«Неужели Карл? – подумала Эйлин, но лица не было видно, а открывать дверцу и рассматривать его более пристально не хотелось. – Да и какое это имеет значение?! Человек делает свою работу, а ты свою…»
Выходить из машины не было желания, и Эйлин несколько раз посигналила. Занавеска в окне возле входной двери колыхнулась. Очевидно, старик уже поджидал ее, но не на крыльце, а прятался от дождя в прихожей.
Она все еще смотрела в сторону почтальона, а в пассажирское окно уже постучали. Из-под купола большого черного зонта в него заглядывало бледное лицо викария. Эйлин только сейчас заметила, что он все еще носит модные в 1980-е годы удлиненные бакенбарды. Их белизна делала лицо священника еще ýже и бледнее.
– Сочувствую туристам. Ждут-ждут жители Альбиона лета, чтоб хоть чуть-чуть погреться и в море искупаться, а погода-то раз – и опять свинью подложит, – говорил старик, складывая зонтик и усаживаясь поудобнее в машине.
– Согласна. Наверное, у Всевышнего не все его дети любимые. Кое-кто – пасынки. Видать, мы, англичане, в чем-то провинились. Не балует он нас.
– Да, похоже, мы все провинились. Никого он особо-то не привечает. По крайней мере, здесь, – в земной жизни. Но есть надежда, что следующая будет более комфортной.
– И вы в это верите, отец?
– По долгу службы – должен верить, – он с горечью ухмыльнулся, – мне многое дóлжно. Я хоть и в сане, но все равно человек и, как и большинство из нас, слаб и беспомощен.
Похоже, эти слова увели каждого в свои мысли. В машине повисла тишина, но она была приятной: не давила и не раздражала.
Щетки монотонно рисовали свои прозрачные веера.
* * *
Они вышли из машины. Патрик неловко пытался делать сразу два дела: открыть свой зонт и закрыть дверцу автомобиля. Ни то, ни другое ему не удавалось.
На помощь с крыльца прибежала Маргарет Фостер. Коротко поздоровавшись, она защебетала:
– Какое несчастье, какое несчастье…
Патрик стоял с полузакрытым зонтом и беззвучно шевелил губами.
– Маргарет, – Эйлин схватила менеджера за рукав, – в чем дело? Говорите толком. Что с Габби?
– Как? Разве вы не знаете? Разве вы не поэтому приехали?
– Что? Что мы должны знать? – Эйлин уже не просто держала ее за рукав, но отчаянно за него дергала.
– Габби вчера упала.
– И?
– Слава богу, только предплечье сломала. Мы тут все как чумы боимся переломов. Самые страшные – это переломы шейки бедра. Вы же знаете, в ее возрасте… Для многих это становится началом конца.
– Как же! «Шейка бедра»! Рождение, дорогая миссис Фостер, ро-жде-ние – вот что является началом конца. Не морочьте мне голову! – прикрикнула Эйлин на бедную администраторшу и тут же пожалела об этом.
Лицо Маргарет выражало такую неподдельную боль, как будто у нее самой все кости ее сухого, поджарого тела были переломаны.
– Где она?
– У себя в комнате. Ее вчера вечером вернули из госпиталя. Наложили гипс, но в стационаре держать не стали.
– Какая рука? – уже более спокойно спрашивала Эйлин.
– Слава богу, левая.
Эйлин сразу же заметила изменения в комнате
