Постоянство хищника - Максим Шаттам

46

Небольшой городок Унгерсхайм раскинулся на равнине среди высоких лесистых холмов. Унылая деревушка с промышленной окраиной и более обжитым центром, состоявшим из разрозненных старых домов. Людивина села на скамейку на площади в форме фасолины, с полудюжиной издыхающих магазинов, куда ходили только завсегдатаи.

Вдалеке высился церковный шпиль, слева стояла водонапорная башня из красного кирпича, напоминающая дозорную, типичную для северных областей Франции. Две башни, пытающиеся выделиться из общей массы. Как мы с Торранс из гущи расследования, подумала Людивина и нашла сравнение немного детским. Они делали что могли, опираясь на то, что имели.

Сейчас она переваривала информацию, полученную от людей. Все естественным образом раскладывалось по полочкам. Мозг, привыкший к таким упражнениям, работал на автопилоте.

Это был миг покоя. Вдали от суеты и шума, которые окружали ее последние десять дней. Людивина отпустила мысли на вольный выпас, чтобы потом снова сосредоточиться на главном.

Вот только возвращалась она к одному и тому же.

К последним словам Антони Симановски, занесенным в протокол.

Они перекликались с теми, что он произнес в момент задержания: ему конец, он покойник.

Тогда она не обратила на это внимания. Сочла фигурой речи, словно он хотел сказать, что будет гнить за решеткой до конца дней. И кстати, не ошибался.

Но его настойчивость в разговоре с Сеньоном тревожила. «Скажите этой шлюхе, что ее никто не защитит. Ни здесь, нигде». И после этого уверял, что сын может до него добраться, то есть проникнуть в отдел расследований Страсбурга. Антони Симановски наделял его исключительными способностями. До дрожи боялся сына и возводил его на пьедестал. Возможно, они поменялись ролями и теперь тот избивает отца.

Но в глубине души Людивину тревожило что-то еще.

А если это главное? Если Антони действительно считает, что Харон III способен проникнуть в полицейский участок и убить его? Не может так считать человек, знающий, сколько постов охраны пришлось бы преодолеть, а Симановски наивным не назовешь. Он отлично понимает, что гражданским такое не под силу.

Гражданским…

Да нет. Глупости. Это нереально.

И все-таки Людивина потихоньку двинулась по этой дорожке… В конце концов, многие серийные убийцы стремились к власти. Некоторые признавались, что мечтали стать полицейскими или военными. Хуже того, становились. Джерард Шефер[11] и Энтони Салли[12] в США, Джон Кристи[13] в Великобритании, Михаил Попков[14] в России, Ален Ламар[15], Пьер Шаналь[16] и Франсуа Веров[17] во Франции. Список можно продолжать. Да, жажда власти, которую дает форма или связанная с ней работа, побуждала отдельных психопатов вступать в ряды сил правопорядка. Можно предположить, что подавляющее большинство отсеивалось на этапе отбора, их отклонения были очевидны, но другие, более коварные и ловкие манипуляторы, умели прикинуться нормальными и делали карьеру.

Возможно ли, что Жан Симановски сменил имя и поступил на службу в жандармерию, чтобы его отец знал: в случае ареста он не будет в безопасности?

От следующего предположения у Людивины заледенела кровь.

Если он местный жандарм, значит они уже встречались. Большинство из них привлекли к работе на шахте «Фулхайм». Вполне логично, что он сделал бы все, чтобы оставаться там, отказываясь от перевода в другое отделение и жертвуя повышением по службе, лишь бы присматривать за семейным святилищем. За семьей. Значит, он местный…

Людивина медленно покачала головой.

Нет.

Слишком грубое обобщение.

Но одно имя постоянно всплывало в памяти. Соответствует всем параметрам профиля…

Одиночка. Спортивный. Людивина представляла мощного качка, но он мог иметь сложение марафонца…

Маньяк.

Людивина отказывалась в это верить.

Нет, нет, прекрати! Это маловероятно. Даже смешно. Мы бы его узнали!

У них была фотография Жана Симановски.

В подростковом возрасте! С тех пор он мог измениться…

Но не до такой степени, чтобы не узнать черты лица. Нет.

Если только он не сделал операцию. Новое лицо. Новый нос, новые скулы, заостренный подбородок, челюсти поменьше… Все возможно, если захотеть. Он стал бы неузнаваем.

Точность, извращенность натуры, решительность Харона III доказывали, что он ни перед чем не останавливается. Более того, действует на опережение. Хочет быть в центре расследования собственного дела? Верх удовольствия – видеть, как мы тормозим, играть с нами, быть на шаг впереди. Знать все, управлять всем изнутри.

И все-таки Людивина не сдавалась. Имя маячило у поверхности, готовое выскочить наружу, но она изо всех сил удерживала его одной рукой на глубине, не в силах смириться с таким обвинением.

Регионал.

Напор мыслей был слишком мощным. Людивина сдалась.

Старший сержант Жан-Феликс Бардан. Утверждал, что местный. Постоянно протирал очки, не в силах вынести малейшей соринки. Чуть раньше его хотели перевести – и это нужно проверить – в Бордо и окрестности… Именно он руководил всеми исследованиями в штабе. Держал в руках каждый документ, проводил первоначальную проверку. Мог изъять то, что хотел, или, наоборот, положить сверху то, что его устраивало.

Слова Антони Симановски из протокола: «Чтобы отомстить. Потому что обожает убивать. И уже начал».

Именно Бардан вытащил имя Антони из списков. Не Торранс, не Гильем, не она сама, а Бардан, старший сержант местной бригады, нашел серийного убийцу среди тысячи имен. Наметанный взгляд, острый ум.

Или умелый манипулятор, игрок. Высшая месть за ребенка, которого сломал отец. Он предает отца. Сдает легавым, зная, что семейная традиция так сильна, что Антони не назовет его имя.

Это было слишком.

У Людивины дрожали ноги.

Успокойся. Тебя заносит. Слишком торопишься.

Бардан только что взял двухдневный отгул, чтобы прийти в себя после трупов в колодце.

Или в последний раз попользоваться Хлоей.

Она тут же отправила сообщение Рьесу с просьбой прислать домашний адрес Бардана. Даже если он обитает в местных казармах, у него вполне могло быть второе жилье, ферма или домик.

На экране появился адрес, затем сообщение:

«Хотите, чтобы я вызвал его в штаб?»

Людивина поспешно набрала: «Нет. Не трогайте его. Адрес взяла на всякий случай».

Она вернулась к машине, ввела координаты в навигатор и тронулась с места. Ей нужно было взглянуть на него. Не могла ждать, когда Торранс приедет в Жиструа и назовет новое имя Жана Симановски.

Когда Бардан не находился в казармах Энсисхайма, он жил в деревне на выезде из коммуны Болвиллер.

Она припарковалась у его дома с темно-коричневой черепичной крышей. Узкое длинное строение с крошечной деревянной пристройкой. Рядом стоял черный «фольксваген-поло».

А ты чего ждала? Найти здесь «дакию-дастер»?

Нет, но сбоку от дома был отдельный гараж.

На окне