Убежище - Нора Робертс

Они сидели в «Кафе», он крепко держал ее за руки.

– Такое случалось и раньше?

– Еще в Лос-Анджелесе, прошлой зимой. Это была запись. Я имею в виду, что звонки были разными, но они были записаны заранее.

– Почему ты не рассказала об этом отцу?

– Ной, я же рассказывала тебе, как он волнуется и начинает создавать вокруг меня некое подобие силового поля. И я думала, что это какой-то придурок развлекается.

– И вот теперь это случилось снова. Мы пойдем в полицию.

– Я разбила телефон, – напомнила она ему. – Частично по глупости, я запаниковала, но телефон разбит. Да и что они могут сделать? Это ведь нельзя расценивать как угрозу.

– Попытка кого-то запугать – это уже угроза. Думаешь, это твоя мать?

– Нет, не в том смысле, что она собирается что-то сделать. Просто я думаю, что тогда она бы не использовала свой голос. В первом звонке использовалась дорожка из ее фильма. Готова поспорить, что и этот звонок был нарезкой.

– Кейт, они знали, что ты была одна.

– Да.

У нее было время подумать, время успокоиться и поразмыслить.

– Как я и говорила, появились слухи, что я живу в Нью-Йорке с бабушкой Лили, и даже о том, что записалась на курсы в университет. Гастроли вызвали большую шумиху, так что…

– Ты должна рассказать Лили. Я пойду с тобой.

– Что? Сейчас?

– Да.

– Я не хочу ее расстраивать, и она ничем…

Ной бросил деньги за кофе на столик.

– Если ты не скажешь ей, это сделаю я.

И тут она вышла из себя.

– Это неправильно. Это мое дело, и решение остается за мной.

Он просто встал, взял ее за руку и заставил встать.

– Тебе придется с этим смириться.

Кейт пришла в ярость, она спорила, требовала, угрожала, но ей так и не удалось поколебать его настрой, пока они быстрым шагом приближались к дому Лили. Взгляд золотых глаза, которые она любила, оставался неумолимым.

Реакция Лили положение не улучшила.

– Сукин сын!

Только после массажа, все еще в халате, Лили кружила по комнате.

– Во второй раз? И ты мне ничего не сказала?

– Я просто…

– Никаких «я просто». – Она прищурилась, заметив, как Кейт бросила на Ноя обиженный взгляд. – И не вымещай это на нем. Ной поступил правильно.

– Ты ничего не можешь с этим поделать… – начала Кейт.

– Ты и понятия не имеешь, что я могу сделать, когда жизнь заставит. Но я ни черта не смогу сделать, если буду пребывать в неведении. Я несу за тебя ответственность, девочка моя. Мне абсолютно наплевать, восемнадцать тебе или сто восемь. Я несу ответственность. И первое, что мы сделаем, это сообщим обо всем в полицию.

Ей в панике хотелось отступить.

– Пожалуйста, выслушайте меня. – Ярость, исходящая от Лили, обжигала так сильно, что Кейт потребовалось совершить усилие, чтобы шагнуть к ней. – Что произойдет потом? От телефона я избавилась. Да, это было глупо, но что сделано, то сделано. Я расскажу им о звонках все, что помню. И дальше что?

– Я не из полиции, так что я не знаю, что там дальше.

– Мне кое-что ясно. Я подаю заявление, и о нем становится известно. Для таблоидов это небольшой праздник. Потом это станет достоянием общественности, и как ты думаешь, сколько еще звонков я получу?

– Сукин сын! – Хлопая полами халата, Лили прошествовала к дверям на террасу, распахнула их и вышла наружу.

– Теперь доволен? – бросила Ною Кейт.

– Не в этом дело, не будь идиоткой. Она злится, потому что любит тебя. Как и я. Как и я.

– Сейчас это не поможет.

Хотя на самом деле помогло, и даже очень. Собравшись с духом, она вышла на террасу.

– Прости, что я не рассказала. В первый раз я промолчала, потому что не хотела, чтобы папа запретил мне сниматься в фильме. Мне было это необходимо. А он был бы против.

– Возможно, – пробормотала Лили.

– Я не стала ничего рассказывать, потому что приближалась премьера.

Лили резко обернулась.

– Неужели ты думаешь, что пьеса для меня важнее, чем ты? Что-то в этом мире важнее тебя?

– Нет. Но это не важно. В прессе писали о том, что моя мать вышла из тюрьмы, обо мне, о новом проекте после того, как вышел первый фильм. И там была пара слов о том, что я недавно поступила в Нью-Йоркский университет, и все эти интервью, которые она дает перед свадьбой. Кто-то решил испытать удачу.

– Она и сама могла это провернуть. Я бы не стала списывать ее со счетов.

– Она могла бы нанять кого-нибудь получше.

Солнце, такое же огненное, как и волосы Лили, освещало реку и отражалось в стали и стеклах.

– Это записи, бабушка. Я могу отличить запись от разговора. Наложение дорожек, отвратительный монтаж. У нее теперь куча денег, она может оплатить хорошую работу, а это явно не она.

– Пока легче не становится.

– Но я не могу из-за этого отказаться от жизни. Я терпеть не могу, когда такое случается, но отбросить жизнь я не могу.

Лили вернулась в тень, села, принялась отстукивать пальцами ритм.

– Кэти, никто этого не хочет. Ты права насчет полиции. Пока. Но если это повторится, то мы поступим иначе. Ты звонишь в полицию, отдаешь им телефон и даешь согласие на то, чтобы они выполнили свою работу.

– Хорошо.

– А пока ты запишешь все, что запомнила, чтобы у нас на всякий случай было хоть что-то. И ты позвонишь отцу и все ему расскажешь.

– Но…

– Нет. – Сверкнув глазами, Лили подняла вверх палец. – Это не обсуждается. Мы назовем это нездоровым общением, это случается с людьми нашей профессии. Но он должен знать. Потом ты помиришься со своим парнем, потому что он поступил правильно из любви к тебе.

– Мне не понравились его методы.

Лили подняла брови.

– И поэтому нужно вышвыривать его на обочину?

– Нет.

– Тогда иди и извинись – давай. И попроси его принести мне, а заодно пусть и себе захватит, холодную колу. Мы посидим здесь, пока ты поговоришь с папой. Я на твоей стороне, – решила Лили. – Когда начнешь разговаривать, принеси мне телефон.

У Кейт не осталось выбора. Она вернулась в комнату, где ее ждал Ной.

– Мне не нравится, как ты это сделал.

– Я уже понял.

– Мне нужно иметь возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью, принимать решения.

– Это не одно и то же. Ты ведь и сама это понимаешь, но все еще на взводе и не