Бюро темных дел - Фуасье Эрик
Утром тридцатого дня сразу после первого прихода и ухода Викария Другой опустился на колени в дальнем углу погреба и вылил на земляной пол молоко из принесенной нашим тюремщиком кружки. Я ошеломленно наблюдал за его действиями, а когда он принялся рыхлить руками пропитанную молоком землю, рискнул поинтересоваться:
– Что это ты затеял? Совсем рехнулся или как?
Многозначительная улыбка была мне единственным ответом. Другой разорвал на широкие лоскуты одну из тряпок, служивших нам одеялами, затем извозил полоски ткани в получившейся из земли и молока темной жиже и скатал их в плотный шар размером с два кулака. Удовлетворенный результатом своих трудов, он уселся на подстилку и спокойно дождался, когда жижа просохнет и затвердеет. Весь остаток дня он долбил этим самодельным мячом об стену.
Дыш! Дыш! Дыш!
Этот ритмичный стук выматывал мне нервы, но я не хотел ссориться с Другим по такому пустячному поводу и потому не возражал. Я просто зажмурился и накрыл уши ладонями, чтобы ничего больше не слышать.
Должно быть, я сам не заметил, как заснул, потому что, когда открыл глаза, уже наступил вечер. В погребе царила непроглядная тьма, и я не различал вокруг ни звука, ни движения. От внезапно накатившего страха у меня сдавило горло.
Я уже собирался окликнуть Другого, но тут раздался скрежет, который всегда предшествовал открытию двери. На верхней ступеньке лестницы показался Викарий с подносом в одной руке и масляной лампой в другой. В соответствии с неизменным ритуалом он оставил лампу на деревянном ящике, затем спустился по лестнице, чтобы поставить миску с супом и куском черного хлеба на землю между нашими подстилками.
В тот самый момент, когда он наклонился, Другой метнул мяч, который до этого прятал за спиной. Метким ударом он сбил масляную лампу – та опрокинулась на пол и разбилась, отчего погреб погрузился во мрак. Последовала суматоха: я услышал крик ярости Викария и одновременно топот быстрых ног. Я знал, что должен воспользоваться моментом для бегства. Но бегство было невозможно. Часть моей души отказывалась верить в обратное. Что будет, если Викарий меня поймает? Месть его окажется страшна. Он не оставит от меня живого места. Я застыл на койке, словно парализованный.
В дверном проеме мелькнул тонкий силуэт. Следом за ним Викарий взлетел по ступенькам. Хлопнула дверь. Лязгнул засов.
«Я не останусь в погребе дольше месяца». Другой сказал истинную правду. Он воспользовался возможностью, вернее, сам ее создал для себя. Что до меня, я, несчастный Дамьен, упустил свой шанс. Мой кошмар никогда не закончится.
Лишь спустя долгое время я узнал, что произошло с беглецом после того, как он покинул погреб. Ему удалось выбраться из зловещего дома Викария и оторваться от погони в нищем пригороде, посреди пустырей и трущоб. Оттуда он смог попасть в Париж. На последнем дыхании, уверенный в том, что где-то в темноте монстр все еще идет за ним по пятам, беглец подумал, что сможет окончательно сбить его со следа на Тронной площади, в веселящейся на Пряничной ярмарке толпе. Но, оказавшись там и думая, что нашел идеальное убежище, он совершил глупость, проникнув в первый попавшийся шатер… В царство зеркал.
Аттракцион стал для него дьявольской ловушкой. Обезумев от страха, беглец больше часа кружил в лабиринте отражений, постоянно натыкаясь на новые зеркала, а потом упал на землю в полуобморочном состоянии. Из забытья его вывел низкий ласковый голос:
– Ты откуда тут взялся, сынок? Вид у тебя смертельно усталый.
Мальчик открыл глаза. Над ним склонился незнакомый мужчина – из тьмы проступило красивое доброе лицо в ореоле белоснежных волос.
– Как тебя зовут?
У Другого совсем не осталось сил. В последнем отчаянном порыве он все же сумел вымолвить свое имя, прежде чем потерял сознание:
– Валантен… Меня зовут Валантен.
Глава 33. Побег
У выхода с кладбища Валантен сначала огляделся в поисках фиакра, но потом решил пройтись до дома пешком, тем более что ливень почти утих. Из всех образов прошлого, сохранившихся в его памяти, этот посещал его чаще других: склонившееся над ним лицо Гиацинта Верна в шатре кривых зеркал на Тронной площади. Одиннадцать лет минуло с тех пор, но воспоминание по-прежнему было ярким и отчетливым.
После того как Валантен вырвался из когтей Викария, ему невероятно повезло: он встретил самого доброго и великодушного человека в мире. Когда-то Гиацинт Верн потерял свою юную супругу по имени Кларисса – она умерла от первых родов, разрешившись от бремени мертвым мальчиком. Какая-то инфекция свела ее в могилу – врачи не сумели ничего сделать. С тех пор раз в год одинокий вдовец отправлялся на Пряничную ярмарку, туда, где он впервые встретил Клариссу. Увидев Валантена в зеркальном шатре, он не только проникся жалостью к заблудившемуся напуганному ребенку, но и был поражен его поразительным внешним сходством с покойной женой. Этот милосердный человек забрал сироту с собой, дал ему свою фамилию и воспитал как родного сына. Теперь у Валантена в душе саднила незаживающая рана оттого, что он не успел должным образом выразить Гиацинту Верну свою благодарность. Судьба жестоко обошлась с ним, сначала подарив ненадолго, а потом отобрав приемного отца, которого он полюбил всем сердцем.
Когда инспектор подходил к своему дому на улице Шерш-Миди, он был настолько погружен в печальные мысли, что не сразу заметил двух мужчин в серых рединготах, стоявших у его подъезда. Едва Валантен полез в карман за ключами, один из незнакомцев окликнул его суровым голосом:
– Инспектор Верн?
По характерной одежде и по тростям со свинцовыми набалдашниками, заменявшими дубинки, Валантен мгновенно узнал в обоих своих коллег из полиции. Один был долговязый и тощий, с неприятной корявой физиономией, мешками под глазами и выдающимся подбородком. Унылый вид делал его похожим на служащего похоронного бюро. Второй был ниже напарника сантиметров на двадцать, коренастый, с багровым прыщеватым носом и красными прожилками на щеках – к адептам трезвости он явно не принадлежал.
Валантена окликнул, как оказалось, долговязый, который теперь стоял и таращился на него с каким-то нездоровым интересом.
– Верн. Он самый, – кивнул молодой инспектор. – Что вам нужно?
Долговязый кашлянул и повернулся к напарнику, словно пришел в замешательство и искал у него поддержки. Но коротышка притворился, будто он здесь не при делах, так что долговязый вынужден был продолжить:
– Нас прислал шеф бригады «Сюрте», комиссар Фланшар. Он желает с вами пообщаться.
Валантен не сдержал удивления:
– Комиссар уже успел получить указания от префекта полиции? Однако он меня предупредил, что новостей не стоит ждать до завтрашнего утра.
Долговязый полицейский покачал головой, скроив недоуменную гримасу, и лицо его из неприятного сделалось почти безобразным. Было заметно, что он чувствует неловкость.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – проворчал он. – Коли вы и правда инспектор Верн, вам надо проехать с нами, у нас есть ордер на арест, выписанный на ваше имя следственным судьей. Комиссар Фланшар желает лично вас допросить.
Валантен ушам своим не поверил. Ордер на арест? Немыслимо! Он, видимо, неверно понял или стал жертвой недоразумения.
– Вы хотите меня арестовать? Меня? Слушайте, это какая-то ошибка! Я работаю с комиссаром Фланшаром по очень важному и секретному делу. Мы с ним расстались всего несколько часов назад.
– Не надо спорить. И голос повышать необязательно, – бросил долговязый полицейский, беспокойно оглядевшись. – Мы просто выполняем приказ. Следуйте за нами спокойно, а про ошибку можете все рассказать комиссару.
Валантена вдруг охватили сомнения. Его зеленые глаза сделались свинцово-серыми, и он смерил обоих полицейских самоуверенным взглядом, хотя самоуверенность эта была напускной.
– Чем докажете, что вы те, за кого себя выдаете? – подозрительным тоном поинтересовался инспектор. – Могу я взглянуть на упомянутый вами ордер?
