Частное лицо - Валерий Николаевич Михайлов
– Мы с мамой, – ответил Руслан.
– Какой ещё на хрен с мамой? А ну марш домой, и чтобы вас тут больше никто не видел! Вы хотите, чтобы она в тюрьму загремела?! – рявкнул Клименок, после чего они мигом вернулись в дом.
– Что за явление Христа народу? – спросил Сергей, когда мы втроем ввалились к нему в кабинет.
– Если на то пошло, это явление народа Христу, – поправил его Клименок, – Серёженька, собери пожалуйста всех. Есть важная информация.
– Хорошо. Идите в гостиную.
Вскоре туда пришли Сергей, Алла, Гроссмейстер и Моисей Маркович в обществе своих костылей.
– Предлагаю со следующего раза устраивать планерки у меня, ибо мне прыгать по лестнице не с руки.
– Извините, Моисей Маркович, не учёл, ответил ему Клименок, – а где господин Свинописец с дочерью?
– Они уехали, – сообщил Сергей.
– Бунт на корабле?
– Да нет, у них сеанс психотерапевта.
– Понятно. Будем считать, что причина уважительная. Ладно, тогда приступим. Я попросил вас сюда прийти потому, что Елена Арсеньевна хочет вам что-то сказать, но стесняется. Прошу вас, Елена Арсеньевна.
– Я хочу попросить у всех прощения. Я… я… – она заплакала.
– У нас что, прощеное воскресенье? – съязвил Сергей.
– Дайте ей сказать. Это действительно важно, – попросил Клименок.
– Я хотела признаться… Вот, – она положила на стол талисман.
Эффект превзошел мои ожидания.
– Так это ты?.. Воровка! – заорал на неё Сергей, брызжа слюной и топая ногами. – Да я тебя, сука, в Сибирь, на нары! Под суд!..
Он орал на неё, как сапожник, попавший молотком по главному пальцу, она же стояла, смиренно опустив голову и вытирая слёзы платочком. Когда его словарный запас иссяк, Сергей принялся молча ходить по комнате, меча гром и молнии из ставших безумными глаз.
– Да вы вообще понимаете, что натворили? – спросил он её, немного придя в себя.
– Я раскаиваюсь и прошу покорнейше меня простить.
– Она раскаивается! Нет, вы слышите, она раскаивается!
– Но зачем вы его взяли? – с сочувствием в голосе спросил Эдвард Львович. – Неужели вам не хватало денег? Так могли бы и попросить. Разве я бы не дал?
– Конечно, дали бы, Эдвард Львович. Только дело совсем не в деньгах. Если можно, я все расскажу.
– Рассказывайте, – разрешил он – Раз пришли каяться, кайтесь.
– Все это из-за Сергея Петровича.
– Ну вот, теперь я виноват! Вы видели такую наглость?!!
– Тихо! – прикрикнул на него Гроссмейстер. – Дай ей договорить.
– Но она…
– Я пока ещё жив, и будь добр с этим считаться! Продолжайте, Елена Арсеньевна.
– Когда Алла Владимировна почувствовала, что Сергей Петрович что-то замышляет, она попросила моего сына, Руслана, за ним последить. Так Руслан узнал, что Сергей Петрович сделал в тайне от всех вас копию талисмана. Вот я и взяла её для того, чтобы передать вам, Эдвард Львович, и все рассказать.
– Тогда почему вы не передали?
– Потому что кто-то украл второй, настоящий талисман. Появилась милиция. Мне стало страшно и… я не знаю.
Она снова заплакала в три ручья.
– А настоящий талисман, он тоже у вас? – спросил Моисей Маркович.
– Нет, она взяла только тот, что был у вас в столе. Эта информация уже проверена, – ответил за неё Клименок.
– А где второй талисман?
– Я не знаю. Пока.
– Ну и сколько ей светит? – спросил Сергей.
– Нисколько, – ответил Клименок.
– Вы шутите?
– Отнюдь. Вам не стоит доводить дело до официального расследования.
– Это ещё почему?
– Потому что тогда всплывет ваше мошенничество, и я не уверен, что никто из членов Ордена не захочет подать в суд на вас.
– Хорошо. Тогда пусть убирается из этого дома ко всем чертям сию же минуту!
– Только после окончания следствия. И поверьте, для всех будет лучше, если вы дадите ей лестную характеристику.
– Это ещё почему?
– Потому что плохая характеристика вызовет ненужные вопросы, которые здесь никому, я ещё раз повторяю, НИКОМУ не нужны.
– Ну что, Ватсон, поздравляю, – весело сказал Клименок, когда мы вырвались на свежий воздух, – мы вновь вернулись к тому, с чего начали.
Глава двадцать вторая. Психотерапия
– А было ли убийство? – вопрошал я. – Конечно, мой подзащитный, и я это не оспариваю, выстрелил несколько раз из пистолета в потерпевшего, и одна пуля попала ему в живот. Но не это стало причиной смерти. Уже после ранения потерпевший не смог удержать равновесие и упал с балкона 11 этажа на бетон. В результате падения он получил множественные переломы костей и разрывы внутренних органов, что и стало причиной смерти. Этот факт позволяет мне сделать вывод, что потерпевший скончался в результате несчастного случая, происшедшего по причине неосторожного поведения самого потерпевшего на большой высоте и несоблюдения им правил техники безопасности. И, следовательно, мой подзащитный невиновен!
Во сне эта речь казалась мне гениальной. Во сне я был адвокатом, а подзащитным был подстреливший кого-то из пистолета Клименок. Каково же было моё удивление, когда, проснувшись, я обнаружил Клименка наяву. Он сидел в моей комнате, за моим рабочим столом, и пялился в монитор моего ноутбука. Увидев Клименка, я вылупился на него, точно он был перепутавшим адрес чужим фамильным привидением.
– Эй, Ватсон, очнись! Это я, а не наваждение или сон, так что не стоит себя щипать, а уж меня тем более, – выдал он, догадавшись о моём состоянии.
– Какого хрена ты здесь делаешь? – вырвалось у меня.
– Читаю, что ты написал. А ты продуктивный – более ста страниц. Тебе орден за это надо или хотя бы медаль.
– Нет, что ты делаешь в моём доме и за моим столом?
– Что за Маша и медведи? Я начинаю думать, что ты мне не рад.
– Но как ты попал в дом?
– Предупреждаю сразу, никакого взлома. Милицию можешь не вызывать, тем более что она уже тут. Мне открыла дверь Эмма. Я застал её на пороге, и она впустила меня в дом. Сначала я хотел тебя разбудить, но ты так сладко сопел, что у меня не поднялась рука. Я решил подождать, а заодно проинспектировать твое сочинение. Ты сам говорил, что пишешь про меня.
– Ну да…
– К тому же ноутбук у тебя без пароля.
– До сегодняшнего дня он был мне не нужен. Ладно, кофе будешь?
– Буду.
– Тогда пошли на кухню.
Обычно по утрам я пью китайский красный чай с медом и лимоном. Он медленно включает мой организм, заменяя утреннюю зарядку и позволяя прийти в норму без нелепых телодвижений. Утром вообще лучше обходиться без лишних телодвижений, ну а бегать по утрам это не просто мазохизм, а крайне
