Зов пустоты - Максим Шаттам
Холодным, неуловимым.
Как и все призраки, он жил между двух миров, не найдя себе места. Один мир – тот, откуда он родом, арабская культура под влиянием школ «Хезболлы», мир-ловушка, второй – мир излишеств западной культуры: наркотики, секс, изобилие, расточительство под влиянием всемогущего бога доллара.
Вырванный с корнем, измотанный одиночеством, измученный паранойей, постоянно осаждаемый соблазнами, Джинн стал чистым страданием, из которого выковал еще более плотную броню.
С годами он стал человеком, над которым никто и ничто не имело власти. Сострадание стекало с него, как вода.
Его хотели сделать машиной для убийства, но он стал неуловимым бесчувственным шпионом. Жутким существом, которому недоставало лишь идеологии, чтобы стать самой страшной угрозой для западного мира.
Идеологии, которая витала вокруг него, точно пламя вокруг лужи топлива, потрескивая, угрожая, завораживая.
Но приняла она форму встречи.
Встречи, призванной изменить судьбу одного человека.
И судьбу многих других, не просивших об этом.
35
Аромат кофе заполнил длинную комнату без окон, похожую на подвал. Компьютеры, настольные лампы и принтеры были подключены к удлинителям, воткнутым один в другой, вопреки всем правилам пожарной безопасности. На стенах по периметру висели большие флипчарты с десятками заметок. Все расследование было как на ладони.
И прежде всего портрет преступника, составленный Людивиной.
«Мужчина. От 22 до 45 лет (вероятнее всего, от 25 до 40). На первый взгляд интроверт, но в глубине души уверен в себе. Большое самомнение. Техническая специальность, работает в одиночку. Судимость за изнасилование/убийство. На свободе в даты совершения четырех связанных убийств: Джорджианы, Элен, Анны, Лорана. Стал крайне религиозным (исповедует ислам). Три года назад жил в районе Эраньи».
Их небольшой отряд разделил всю работу на две группы. Магали, Франк и Бен продолжали искать Карима, который напал на ПО в условиях, обреченных на провал. ГУВБ ничем не делилось. Ни результатами обысков, ни информацией об окружении. Жандармы должны были работать самостоятельно, просто чтобы наверняка никто ничего не упустил, и данные, собранные обеими службами, согласовывались. Вторая группа в составе Людивины, Сеньона и Гильема продолжала искать Рельсового убийцу. Капитан Меррик управлял всем процессом. Большую часть времени он был в разъездах или разговаривал по телефону, пытаясь использовать свои связи, чтобы ускорить все процедуры. Людивина, как руководительница, оставалась за старшую.
Непривычное рабочее место усложняло задачу: много времени терялось на мелочи, ведь службы поддержки не было. Доступ к файлам, поиск контактных данных или отчета, оставленного в главном здании казармы, который нужен для проверки конкретного места или имени… Все это утомляло.
И все же на выходных царила странная атмосфера – рабочая, но в то же время почти домашняя. Помещение располагалось на первом этаже здания со служебными квартирами, на территории воинской части, и близкие следователей постоянно приносили торты, пироги, пирожные, горячий кофе. Мужья и жены скромно оставляли провизию на столике у двери и молча исчезали, понимая, что отвлекать не стоит. Но едва кто-то из следователей поворачивал голову и замечал новые дары, в комнате становилось теплее, все улыбались, шутили, и напряжение ненадолго спадало.
На столах Людивины, Сеньона и Гильема высились стопки дел насильников. Нужно было тщательно просмотреть каждое. Оставить лишь те, в которых могли быть зацепки. Этой кропотливой работой они занимались все воскресенье допоздна, а в понедельник утром продолжили.
Память о нападении была еще свежа, и всякий раз, когда где-то тарахтела выхлопная труба, все поднимали голову и хватались за оружие, готовые к бою. Они знали, что в качестве меры безопасности казармы патрулируются военными, но рефлекс все равно срабатывал, и сердце выскакивало из груди. Образы, звуки, запахи того дня снова и снова прокручивались в голове, не давая сосредоточиться.
В понедельник утром Людивине лично позвонил капитан из института криминалистики и сообщил, что пришли результаты анализов. Хотя НИИ криминалистики их не обрабатывал, первичное расследование уже завершилось, прокурор Беллок сдал дело, но результаты прислали ему, а он уже переправил их в институт.
Результаты были положительными. В фаллопиевых трубах обеих жертв обнаружили мужскую ДНК. Хотя преступник и вымыл тела, наука все равно одержала верх.
– Скажите мне, что ДНК нашли по базе НБД[26]… Мы знаем имя преступника?
Прежде чем ответить, Форно выдохнул в трубку, подбирая слова.
– Боюсь, что вы удивитесь, – сказал он. – Увы, совпадений нет, зато могу сказать, что у нас ДНК от разных людей.
– Простите, что?
– Да-да, ДНК из тела жертвы номер один отличается от ДНК из тела жертвы номер два.
– Вы уверены?
– Я смотрю в отчет лаборатории.
– Там не может быть ошибки?
– Это надежная частная лаборатория, мы работаем с ними много лет, у них отличная система контроля качества.
Людивина была потрясена.
ДНК двух разных мужчин. Два насильника.
Вся ее теория развалилась. Одна фраза перечеркнула профиль преступника, над которым они трудились немало часов.
Ничего не понятно.
Точнее, понятно одно: они допустили ошибку. Она допустила ошибку. Не смогла заглянуть за пределы очевидного. Людивина была ошеломлена. Уничтожена.
Она молча повесила трубку и закрыла лицо ладонями.
У них ничего не осталось.
Ни одна ДНК не совпала с образцами из базы. Как найти двоих мужчин в стране с шестидесятимиллионным населением?
Людивина какое-то время переваривала эту новость, затем поделилась ею с товарищами.
Гильем указал на стопку дел у себя на столе:
– И что, мы все это бросим? Если да, то мы по уши в дерьме. Мы вернулись к началу.
– Нет, – возразил Сеньон, – не к началу. Мы явно что-то упустили, но в целом наши догадки верны. Лулу, я с тобой согласен: это насильник, которого уже ловили.
– Два насильника, – настойчиво поправила Людивина, все еще переживая из-за своего провала.
– Которые действовали одинаково и в случае с Джорджианой Нистор, и в случае с Элен Триссо? До мельчайших подробностей?
– Они действуют вместе.
– Ты говорила, что он волк-одиночка, интроверт. Разве это не странно?
– В паре серийных убийц один обычно доминирует, а другой подчиняется, – не слишком уверенно сообщила Людивина.
– Они насиловали их по очереди, – предположил Гильем. – А потом подчиненный смог подавить доминанта, и метод сменился. Вот почему убийство Анны Турбери выглядит иначе, чем первые два.
– Но гипотеза о том, что убийца обратился в ислам и стал ревностным фанатиком, просто провалилась, – заметила Людивина.
Гильем пожал плечами. Сеньон кусал губы – его явно раздирали сомнения.
– Насчет этой пары убийц меня многое смущает, – признался он. – Для начала я согласен с Лулу, преступник такого типа, с подробными и четкими фантазиями, нападает в одиночку. Он ни с кем не сможет
