Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин
Шины велосипеда шуршали по гравийной дорожке у Грейвсдаун-холла, цепь я смазала, так что она больше не скрипела. Мне не хотелось, чтобы мама услышала, как я уезжаю. Она считала, что я уже в постели, хотя было всего девять вечера. В отличие от Фионы Спарроу, моя мама не одобряла семейство Грейвсдаунов. Она говорила, что с ними что-то не так, и всякого, кто с ними свяжется, ждет беда.
Мне с трудом удалось выкинуть ее слова из головы, потому что она, в сущности, не ошиблась. Арчи с разгромленным домом и его отец, сбежавший с первой женой Форда, автокатастрофа, в которой погиб лорд Грейвсдаун вместе со старшим сыном и его женой… Даже бедняга Саксон не был похож на нормального ребенка.
Стоя у большой двери Грейвсдаун-холла, я внезапно задумалась, что вообще творю. Зачем я пришла? Эмили пряталась в Челси, но воодушевление от слов Форда («Я делаю это не для вас и не для Эмили. Я делаю это для Фрэнсис».) начало тускнеть, потому что он не пытался со мной встретиться. А ведь мог бы прийти в деревню, меня нетрудно найти.
Но почему не пришел?
Вспышка злости заставила меня позвонить в колокольчик. Я не была особо смелой, но кое-чему научилась у Эмили. Разум твердил забыть обо всем, что имеет отношение к Форду и Грейвсдаун-холлу, жить дальше и никогда сюда не возвращаться.
Но я чувствовала мощное притяжение. Неуловимое и постоянное, проникшее до самых костей, когда тело может только слепо подчиниться. Таким притяжением стал для меня Форд. Я сказала себе, что чем больше времени проведу в его доме, тем больше у меня шансов приоткрыть завесу тайны. Он ведь просто человек. Такой же надломленный, с такими же недостатками, как и все остальные. Я соберу все эти беспорядочные фрагменты, и чары будут разрушены.
Я глупо полагала, что именно так и будет. Я еще не знала, насколько сильнее становится притяжение, когда видишь беспорядочные фрагменты человека и вдыхаешь их, делая своими.
Горничная провела меня в библиотеку, где сидел Форд, покручивая в руке бокал с янтарной жидкостью на дне. Когда мы вошли, он читал газету и даже не поднял голову. Сегодня он не зачесал волосы назад, и они лежали свободной волной. Саксон, видимо, уже спал, потому что Форд был один.
– Ты передала Монтгомери, что я не смогу приехать? – спросил он и поставил бокал, не сводя взгляда с газеты.
– Да, сэр, – ответила горничная.
Она переминалась с ноги на ногу и уже открыла рот, чтобы объявить о приходе гостьи, но Форд продолжил говорить, и она не посмела его прервать.
– Хорошо. Их приемы стали такими скучными. Те же люди с теми же дочерями.
Горничная покашляла, и он наконец поднял голову.
Форд посмотрел на меня все с тем же выражением лица и махнул рукой, отпуская горничную. Я почувствовала себя полной дурой, стоя здесь в самодельных брюках как у Одри Хепберн и черной водолазке, да еще и оставив перед домом велосипед, как ребенок. Заметив, как его челюсть слегка напряглась, я ощутила себя шахматной фигуркой в уже сыгранной партии.
Эта мысль пригвоздила меня к полу, и я больше не чувствовала себя дурой. Я чувствовала злость. Как будто разгадала всю суть происходящего в последние месяцы – скучающий аристократ поразвлекся с компанией деревенских подростков. Он поджег фитиль у пороховой бочки, только чтобы узнать, сможет ли предсказать, когда она взорвется.
Я даже засомневалась в тех его словах. Может, он произнес их достаточно громко, чтобы услышала Эмили? Вдруг они были очередным ходом в игре?
Я вонзила ногти в ладони и почувствовала, что его чары и власть надо мной начинают едва заметно трескаться, как лед под нажимом.
– Фрэнсис, – наконец произнес он. – Чему обязан такому удовольствию?
Его голос был ровным, почти ледяным. И он не пригласил меня сесть. Поэтому я расправила плечи, словно сама решила не садиться.
– Как поживает Эмили? – спросила я.
Произнося ее имя, я слегка поморщилась, но не стала скрывать напряженный тон.
Форд прищурился, но ответил не сразу. Сначала двумя быстрыми движениями сложил газету, так что хрустнула бумага, а потом с излишней резкостью бросил ее на столик.
– Почему ты сразу не задашь вопрос, ради которого пришла, Фрэнсис? – холодно спросил он.
Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него:
– Ребенок от тебя?
Уголок его губ дернулся верх, как будто на Форда произвела впечатление моя смелость.
– Не знаю, – как ни в чем не бывало произнес он, откинувшись в кресле, и остатки льда растаяли. – Присядь, Фрэнсис. Ты стоишь, как Боудикка перед римской армией.
Форд склонил голову и сардонически усмехнулся. С другой стороны от него стояла тележка с напитками, он взял пустой бокал, плеснул в него янтарной жидкости и протянул мне.
Я никогда раньше не пила виски, и меня немного возмутило, что Форд не спросил, хочу ли я, а сразу налил напиток, который я, скорее всего, сочту столь же отвратительным, сколь и дорогим. В ноздри ударил запах земли, карамели и горелых спичек, а горло обожгло огнем, и я закашлялась.
Форд во второй раз за вечер засмеялся, но на этот раз открыто и раскатисто, и его глаза сверкнули, когда он посмотрел на меня.
Во мне снова вспыхнул гнев.
– Не смотри на меня так, – сказала я.
– Как? – спросил он и сделал еще один глоток.
– Как будто мои деревенские манеры и неопытность тебя забавляют. Ты отказываешься от светских приемов, находя их скучными, поэтому ищешь себе игрушки среди местных.
Он вздрогнул, словно я дала ему пощечину, и провел рукой по лицу.
– Полагаю, я это заслужил.
Я выдохнула, почти довольно.
– И что ты имел в виду, сказав, что не знаешь, твоего ли ребенка носит Эмили? – добавила я.
Форд глубоко вздохнул и искоса посмотрел на меня.
– А знаешь, Фрэнсис, когда мы познакомились, мне почему-то захотелось, чтобы ты была обо мне хорошего мнения. – Он встал и неспешно подошел к книжному шкафу. – Это на меня не похоже. – Форд обернулся на меня, гладя пальцем полированное дерево полки. – Скажу честно, после того как жена меня бросила, я зачастил по шикарным светским приемам в Лондоне. Менял одно развлечение на другое, а женщин еще быстрее. С твоей подругой Эмили все было так же.
Форд снова посмотрел на полки и вытащил книгу наугад, как будто хотел чем-то занять руки.
– Однажды вечером я столкнулся в лесу с Эмили, Уолтом, Джоном и Роуз и сказал им то же самое,
