Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин
Слева, в стене с дубовыми панелями, открыта дверь, и оттуда доносятся голоса. А потом выходит мужчина в гостиничной униформе, и когда он проходит мимо, я хватаю его за руку.
– Простите, я ищу Роуз. Она здесь?
– Сейчас она плохо себя чувствует, – отвечает он. – За ней присматривает сын, но я могу помочь вам вместо нее.
– Она поправится? Вообще-то я пришла узнать, как она. Я встречалась с ней пару дней назад. Моя тетя Фрэнсис была ее лучшей подругой.
– С ней все будет в порядке, она просто немного напугана. – Он понижает голос. – Сказать по правде, думаю, ее выбило из колеи то, что случилось с Фрэнсис. И я ее не виню. Никому не нравится думать, что по Касл-Ноллу разгуливает убийца.
– Если это Лора, скажи, чтоб убиралась обратно в Лондон! – раздается голос из соседней комнаты.
Такая озлобленность застает меня врасплох. Потом я вспоминаю тот момент, когда Роуз впервые меня увидела, – она вдруг разозлилась, но все же сумела взять себя в руки. Мне приходит в голову, что на мгновение она приняла меня за маму. Интересно, чем мама так ей насолила?
– Я не Лора, – отзываюсь я легкомысленным тоном, чтобы разрядить ту ярость, которая может быть направлена в мою сторону. – Это снова Энни, дочь Лоры. Мы встречались несколько дней назад в Грейвсдаун-холле, помните? Я увидела на улице машину «Скорой помощи» и забеспокоилась. Я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.
Становится тихо. Наконец из двери высовывает голову Джо. Его зеленая форма слегка помята, а глаза покраснели, выглядит он осунувшимся.
– Еще раз здравствуйте, Энни, – выдавливает он слабую улыбку. – Как мило, что вы зашли проведать маму. – Он подходит к стойке администратора и оттаскивает меня в сторонку, так что я чуть на натыкаюсь на горшок с папоротником. – Мама поцарапала палец о шип из букета, который дала ей Фрэнсис. – Джо косится на увядающий букет на стойке. – Она испугалась, что может отравиться, но все хорошо. Мама просто расстроена из-за Фрэнсис и опасается за себя. Да еще этот змей Оливер, – тихо добавляет он. – Она с вами встретится, только, пожалуйста, будьте с ней помягче, очень прошу. Фрэнсис была для мамы всем, как мама для меня. Я не хочу, чтобы ей снова причиняли боль.
– Понимаю, – говорю я.
Мне все интереснее, что сейчас скажет Роуз; у меня накопилось к ней столько вопросов. Только я не хочу слишком давить на нее, не хочу быть жестокой внучатой племянницей, которая даже не знала Фрэнсис, и задает вопросы, только чтобы получить наследство.
Джо ведет меня в уютную гостиную со стенами из дубовых панелей и антикварными кожаными диванами. Следом за нами входит официантка с чаем и трехъярусным блюдом с крохотными пирожными и сэндвичами, и пока она расставляет все это, мы с Джо молчим. Джо подводит меня к высокому креслу напротив дивана, в котором сидит Роуз. Взяв мать за руку, он смотрит на нее, словно на готовую взорваться бомбу.
Роуз надолго задерживает взгляд на мне и, похоже, видит знакомые черты, которые ее злят.
– Подыши, мам. Подыши.
Джо поглаживает ее по спине, а я стою потрясенная и не знаю, что делать. Я не могу сейчас заговорить об убийстве, когда она в таком состоянии.
– Она так на нее похожа, – обращается Роуз к Джо и рыгает, отчего я вздрагиваю. Возможно, она просто пьяна. Роуз поворачивается ко мне. – Лора никогда не ценила Фрэнсис. Но знаешь, когда я как следует тебя рассмотрела… – Лицо Роуз смягчается от улыбки. – Ты больше похожа на Фрэнсис, чем на нее. Наверное, это хороший знак.
Любопытно. Ведь Роуз в курсе, что мы с Фрэнсис не кровные родственники. Она знает, мама – неродная дочь Питера и Тэнси. Я снова задумываюсь, чем мама так насолила Роуз, но подозреваю, дело просто в ее характере. Мама способна оскорбить человека, даже не осознавая этого.
Роуз хлопает меня по руке, в которой я держу блокнот и ручку.
– Фрэнсис тоже любила писать в маленьких блокнотах, – говорит Роуз.
В уголках ее глаз появляются морщинки, но от приятных воспоминаний. Потом она качает головой и смотрит в потолок, а ее глаза увлажняются.
– Жаль, что я не была с ней знакома. Похоже, у нее была потрясающая жизнь. Саксон и Уолт мало о ней рассказали.
Лицо Роуз внезапно каменеет.
– Саксон? Не слушай Саксона. Он всегда был лгуном и пронырой.
– Ладно, мама, давай… Энни, может, сменим тему?
На лице Джо написана мольба, и я киваю.
Ее сдерживаемое горе прорывается наружу слезами и разрывающими сердце всхлипами. Роуз указывает на дальнюю стену с книжными полками.
– Принеси Аннабель тот альбом, Джо, будь добр. Он на верхней полке, в правом углу.
Джо встает, идет к полкам и возвращается с большим фотоальбомом.
– Ты уверена, мама? Мы ведь это обсуждали – у тебя слишком много альбомов, и тебе лучше их не смотреть.
– Вот почему я решила отдать его Аннабель. – Роуз снова смотрит на мои руки, которыми я нервно тереблю блокнот и ручку. – Джо всегда переживал вместе со мной все взлеты и падения нашей дружбы с Фрэнсис. С самого детства. – Она сжимает руку сына. – Если Фрэнсис отменяла совместный обед или, как в том году, не пришла ко мне на день рождения…
– В том году она болела, мама, – ровным тоном сообщает Джо.
– Да, вроде, – Роуз опускает взгляд. – У меня слишком много одинаковых фотографий из старых времен. Мне просто необходимо иметь альбом при себе, где бы я ни была, поэтому один есть и в гостинице. Дома у меня есть другой. – Роуз слабо улыбается. – Фрэнсис всегда беспокоило ее будущее. Но мы были так похожи. Фрэнсис, как и я, часто вспоминала молодость. А то и чаще меня. Потому что мы так до конца и не оправились от потери Эмили.
– Я с удовольствием посмотрю фотографии, – говорю я.
Джо бросает на меня слегка встревоженный взгляд, и у меня складывается впечатление, что Роуз из тех, кто ярко сверкал в юности, но с тех пор для нее все потускнело. А может, это смесь радости и боли из-за того, что шрам от исчезновения Эмили до сих пор не затянулся.
Дрожащими руками Роуз протягивает мне альбом. Ей трудно отдавать его мне, и я не знаю, как реагировать. Мне не хочется лишать
