Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин
– Вот, – говорит она, выпуская альбом из рук. – Он твой. Сохрани его, хорошо?
Джо достает из кармана пачку бумажных носовых платков.
– Мама расстроилась, – твердо говорит он мне. – Я должен отвезти ее домой.
– Нет, – возражает Роуз и берет себя в руки, как умеют только решительные пожилые дамы, словно затягивает завязки на сумке. – У меня еще есть дела. – Она хлопает Джо по колену. – Я лучше соображаю, когда работаю. А вы останьтесь, выпейте чаю с пирожными, не пропадать же добру.
Роуз встает, и Джо следует за ней, но она машет рукой, чтобы он снова сел. Она быстро выходит из комнаты, и тут появляется Магда.
– Как прошел вызов? – спрашивает Джо, вставая.
– Привет, Энни.
Магда машет мне рукой и поворачивается к Джо:
– Напряженно, но мы справились. Пожилой мужчина упал, и мы отвезли его в Сэндвью. Подозреваю, ему понадобится новый тазобедренный сустав. – Магда вздыхает. – Пока ты был здесь, поступил еще один вызов – ребенок подавился. Но все обошлось, и я не стала связываться с тобой по рации, хотя всего с двумя машинами «Скорой» нам приходится тяжко.
– Опять поругалась с диспетчерской? – спрашивает Джо.
Магда лишь пожимает плечами:
– В Литтл-Димбере целое отделение, а они ведь не в другом часовом поясе. Они легко могут прислать сюда людей, просто я им не нравлюсь.
– Здесь две «Скорые»? – спрашиваю я.
– Да, хотя чаще всего мы выезжаем целой бригадой, поэтому одна машина бо́льшую часть времени стоит у диспетчерской в Касл-Нолле, – объясняет Магда. – Но это скучный разговор, вам будет неинтересно. А нам с Джоном пора идти.
– Да, – откликается он, поворачивается ко мне, будто хочет что-то сказать, но потом передумывает, встряхивает головой и выходит вслед за Магдой.
Я остаюсь одна, сжимая в руках фотоальбом, оживляющий образы из дневника Фрэнсис. Быстро листаю альбом, и фрагменты истории Фрэнсис начинают оживать в цвете. От фотографии на обложке захватывает дух – на ней двадцатилетние улыбающиеся Роуз и Фрэнсис на фоне сверкающего «Роллс-Ройса», а рядом с ними двое мужчин. Я узнаю молодого Форда с фотографии из кабинета тети Фрэнсис, а вот второго никогда не видела. Кудрявая шевелюра и то, с какой нежностью он смотрит на Роуз, наводят на мысль, что это отец Джо.
Я вытаскиваю фотографию из пластикового кармашка и читаю подпись с обратной стороны: «Билл Лерой, Роуз Форрестер, Резерфорд Грейвсдаун, июнь 1966 года».
В то время Эмили жила в Лондоне, и я гадаю, когда Роуз познакомилась с будущим мужем. Гостиная пуста, но чай еще горячий. Никто не притронулся к пирожным, поэтому я аккуратно беру одно и погружаюсь в изучение фотоальбома. Может, где-то на этих снимках скрыт ключ к разгадке, кто убил Эмили, и Фрэнсис это знала, а я просто пока не заметила.
Я задерживаю взгляд на фотографии Эмили – с огромным животом она сидит в саду дома в Челси.
– Мама, – бормочу я, проводя пальцем по этому животу.
Глава 28
Записи из Касл-Нолла, 5 октября 1966 года
– Все не так уж плохо, Фрэнсис, – сказала Роуз.
Роуз сидела рядом со мной на жарком августовском солнце, пока я отбывала еженедельное наказание. Я видела, как мама периодически дергает занавески в доме, проверяя, чтобы я работала, а не только болтала. Роуз разрешили навещать меня, если она не будет помогать и не слишком меня отвлекать.
– Просто ужасно, – заявила я. – Я вся в поту. Такое впечатление, что бабуля Симмонс нарочно выращивает здесь сорняки. Или она ведьма и знает специальные заклинания, чтобы то, что я выдираю, снова вырастало в тройном размере.
– Давай превратим это в игру, – улыбнулась Роуз. – Я выдерну несколько сорняков, а ты следи за шторами. Как только заметишь маму, скажи кодовое слово. Типа «маргаритка» или еще что-нибудь. Тогда мы быстро поменяемся местами.
– Это глупо, Роуз. Но я готова попробовать что угодно, если это сделает прополку веселее.
Нам и правда было весело. Роуз хорошо умела развеселить, хотя порой казалась отстраненной и холодной. Она не такая отчаянная, как Эмили, но способна превратить обыденное в нечто особенное.
И пока Эмили жила в Лондоне, мы все чаще проводили летние дни вот так.
В конце концов мы уже не могли приглушить смех и остановились, чтобы успокоиться, пока моя мама не прикрикнула на нас. Если Роуз запретят ко мне приходить, придется отбывать наказание в одиночестве, и это будет совсем невыносимо.
– Ты уже видела ребенка? – спросила Роуз.
– Нет, но Питер и Тэнси сейчас в Челси. Форд разрешил им остаться в доме на несколько дней, чтобы его экономка помогла им, пока они осваиваются как полноценные родители. – Я замолчала, потому что не хотела спрашивать Роуз о планах Эмили, но в итоге не смогла удержаться. – Ты еще не встречалась с Эмили после ее возвращения? – спросила я.
Как только Эмили пришла в себя после родов, она тут же отправилась домой, к прежней жизни. От того, что Эмили разгуливает по Касл-Ноллу, мне было не по себе. Я пыталась убедить себя, что порвала с Джоном, что больше ничего к нему не чувствую, но не могла избавиться от обиды.
– Так ты не знала? – отозвалась Роуз. – В эти выходные она вернулась в Челси. Сказала, что забыла в доме какие-то вещи и останется там, потому что ей надо на собеседование по работе. – Губы Роуз дернулись, и я поняла, что она относится ко всему этому с таким же отвращением, как и я. – Я к ней не пошла. Мне сказал Арчи Фойл.
Я подобрала камешек и швырнула его в дерево, надеясь, что мне полегчает. Но это не помогло.
– Боже, не могу дождаться, когда все это закончится! Сейчас, когда мы с тобой веселились, я почти вернулась в старые добрые времена. Словно всего этого ужаса с Эмили и Джоном никогда и не было.
– Почти, – сказала Роуз. – Но я понимаю, о чем ты. Мне тоже хочется, чтобы все стало как прежде. Вернее, не совсем. Но мы, по крайней мере, усвоили урок и больше не будем связываться с неподходящими парнями. И неподходящими подругами.
Я закатила глаза и подула на пушинки одуванчика. В знойном неподвижном воздухе они далеко не улетели и почти сразу же приземлились на траву.
– Форд и Саксон до сих пор ездят по школам-пансионам? – спросила она.
– Да, почти каждые выходные, и я скучаю по визитам в поместье. Но ты ведь там была, да?
Хитро спросила я, потому
