Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
— Ну и как, пользуетесь успехом? — спросил он.
Она засмеялась. Бросила в пепельницу окурок и сунула в рот новую жвачку. Взглянув на торговцев, которые пожирали ее глазами, сказала:
— Смотря что понимать под словом «успех». Я, во всяком случае, пользуюсь.
Она поерзала в кресле, и ножки обнажились еще больше.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Бекас.
— Вы только сегодня приехали? — спросила она.
— Да.
— Журналист?
Бекас задумался. Почему она решила, что он журналист? И вдруг понял, отчего она с такой готовностью вступила в разговор. Ей тоже захотелось просто пообщаться с человеком иной категории, нежели ее поклонники, которых она, очевидно, презирает, хотя и не может без них обойтись. Ну что ж, раз так, пусть он будет журналистом.
— А из какой вы газеты?
Вспомнив о Макрисе, он ответил:
— Из «Проини».
— Что нового в Афинах? — вздохнув, поинтересовалась балеринка.
В голосе ее прозвучала тоска. Да, видно, невеселая жизнь у этой молодой особы, продающей себя богатым «поклонникам театра» из провинции.
— Все по-прежнему, — отозвался он. — Вы давно там не были?
— Да я уже целый год мотаюсь. — Она поднялась с кресла. — Пойду пообедаю. Au revoir[16].
Бросив красноречивый взгляд на двух торговцев, она вышла из гостиницы. Они пошептались между собой, потом один из них встал и последовал за балеринкой.
«Хороший обед ей обеспечен», — подумал Бекас.
Тут зазвонил телефон.
— Это вас, — сказал портье.
Звонил его помощник. Все спокойно. Талия Халкья отправилась в ресторан. Он не спустит с нее глаз.
— Хорошо. Звони.
Бекас положил трубку. На улице выглянуло солнце.
— Где тут у вас можно пообедать? — обратился он к портье.
Портье подошел вместе с ним к двери и показал ресторан на противоположной стороне площади.
Вынужденное бездействие начинало раздражать Бекаса. До вечера агент позвонил еще три раза. Новостей никаких. Талия Халкья пообедала в ресторане, прошлась до парка Алказар и вернулась в гостиницу. Ни с кем не разговаривала и не встречалась. Он постоянно держит ее в поле зрения.
После обеда полицейский снова увидел свою новую знакомую. Она вернулась в гостиницу под руку с торговцем и, проходя по холлу, подмигнула Бекасу, как бы говоря: «Что поделаешь? Жить-то надо».
Бекас сидел в одиночестве и думал об этой девице. Совсем молодая — года двадцать два или, может, чуть больше.
Портье принес ему газету. В это время в Афинах Бекас читал бы уже вечернюю. Он внимательно изучил ее, включая комиксы и объявления. В пять часов балеринка спустилась в холл.
Она улыбнулась Бекасу как старому приятелю. Похоже, она прониклась к нему симпатией только за то, что он не выразил желания переспать с ней.
— Вы еще здесь, — сказала она и подсела к нему. — Ну, что идет в афинских театрах?
Он коротко рассказал. Она так и глядела ему в рот. Глаза блестели, вся развязность куда-то улетучилась. Судя по всему, ей здесь одиноко и она тоскует по родному городу.
— А почему бы вам не вернуться в Афины? — вдруг спросил Бекас.
— Легко сказать! — пожимая плечами, ответила она. — Вы где обедали? Я — в «Гермесе».
— С ним? — Бекас кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
Балеринка засмеялась. Есть вещи, о которых не спрашивают. Бекас понял это и подумал, словно по наитию, что новая знакомая может ему пригодиться.
— Ты здесь о чем будешь писать? — спросила она.
Доверительная беседа без попыток влезть друг другу в душу быстро сблизила их, и балеринка непроизвольно перешла на «ты».
— Обо всем и ни о чем. Как тебя зовут?
— Лили. Лили Грис.
— Красивое имя.
— К сожалению, в моей жизни не все так красиво.
Опять зазвонил телефон. Портье кивком подозвал Бекаса. Агент докладывал, что Талия Халкья куда-то навострилась, и он последует за ней. Так что связь на некоторое время прерывается.
— Кто это звонил? — без особого интереса спросила Бекаса балеринка, когда он снова сел рядом с ней.
— Мой помощник.
— Тоже журналист?
— Я не журналист, — решительно заявил он.
Лили укоризненно на него посмотрела. Выходит, и он ее обманывает? Может, он такой, как все другие?
— А кто же ты? Архиепископ?
— Полицейский, — ответил он.
— Да брось ты! — недоверчиво глядя на него, сказала балеринка.
Бекас улыбнулся: ничего удивительного, ведь он проводит здесь время как на курорте.
— Я серьезно.
— Ерунда!
— Почему?
— Ты человек добрый, по всему видно. А полицейские — совсем другой народ.
Она сказала это с искренней горечью. Должно быть, у нее остались малоприятные воспоминания от встреч с полицией.
— Да вроде не злой, — согласился он. — И даже готов попросить прощения, если мои коллеги тебя чем-нибудь обидели.
— Значит, ты и вправду полицейский?
— Да… Ты сейчас занята?
— До спектакля свободна.
— Пошли пройдемся.
Балеринка с готовностью поднялась.
— Если будут звонить, — сказал Бекас кудрявому портье, — я скоро вернусь. — И опять повернулся к Лили: — Интересно, чем тебе насолили полицейские? Может статься, мы поправим дело.
Балеринка накинула жакет. Ее вдруг снова охватило сомнение. Глянув на Бекаса через плечо, она сказала:
— Слушай, а ты не морочишь мне голову?
— Да нет же. — Бекас указал на коляски, выстроившиеся на площади: — Хочешь прокатиться?
— Пожалуй.
Через час они вернулись в гостиницу. Уже начало темнеть. В холле толпился народ — пришел вечерний поезд.
— Для меня есть что-нибудь? — подойдя к портье, спросил Бекас.
— Нет.
Лили с любопытством на него поглядывала, но ни о чем не спросила.
— Пойду немного приведу себя в порядок, — сказала она. — Обожди, я скоро.
Бекас сел в кресло и закурил. Почему не звонит агент? Вероятно, не может — боится упустить Халкью. Бекас оглядел вновь прибывших. К счастью, ни одного знакомого лица.
Через полчаса появилась балеринка. Поискала его глазами и, увидев, радостно улыбнулась. Странная штука жизнь! Пятидесятилетний полицейский и эта стрекоза за несколько часов стали почти друзьями. Лили подошла и села рядом с ним.
— А твой дружок ревновать не будет? — шутливо спросил он.
Она пожала плечами.
— Какой он дружок? А если и будет — мне наплевать.
— И когда же у вас снова встреча?
— Ужинаем вместе. После театра.
— А во сколько начало?
— В девять. У нас еще есть время выпить кофейку.
Без четверти девять Лили встала и накинула пальто. Пора.
— Не хочешь посмотреть наше представление?
— Я бы с удовольствием, да жду звонка.
— Тогда до завтра.
Покачивая бедрами, балеринка вышла из гостиницы, и все мужчины в холле проводили ее взглядами. В самом деле очень недурна… Бекас встревоженно посмотрел на телефон: агенту давно пора позвонить. Что же случилось? Народ потянулся в ресторан, и холл постепенно опустел. Время ужинать, но аппетит у Бекаса пропал. Вдруг раздался телефонный звонок. Полицейский встрепенулся. Но кудрявый портье покачал головой: нет, это не его.
Бекас нервно расхаживал по холлу. Скоро десять, а звонка все нет. Бекас прождал до половины двенадцатого. За это время телефон звонил несколько раз, но спрашивали не его. «Больше торчать здесь невозможно», — решил полицейский.
— А где тут театр? — спросил он у портье.
— По улице направо, третий перекресток.
— Спасибо. Если мне позвонят…
— Я понял, — прервал его портье.
Бекас вышел из гостиницы. Главная площадь Ларисы теперь вся сияла огнями. Он без труда нашел театр. Перед входом были вывешены фотографии полуголых танцовщиц и певичек. Касса уже закрылась, и билетер дремал, сидя на стуле. Бекас окликнул его.
— Я из полиции. Как пройти за кулисы?
Билетер указал на соседнюю дверь.
За кулисами в стайке девушек Бекас разглядел свою новую знакомую.
Лили тут же к нему подбежала.
— Пришел все-таки?
— Да. Ты освободилась?
— Нет. У меня еще выход в финале. — Увидев его нахмуренные брови, она спросила: — Что-нибудь случилось?
— Не могла бы ты мне помочь?
— Сейчас?
— Да. Всего на несколько минут.
— Тебе это необходимо?
— Да.
— Тогда пошли.
Она набросила пальто прямо поверх балетной пачки. Сказала что-то на ухо одной из танцовщиц и под руку с Бекасом направилась к служебному выходу.
— Так в чем дело?
— Надо, чтоб ты зашла тут в одну гостиницу. Я не могу там показываться.
— И что я должна сделать?
— Спросить, не вернулась ли госпожа Халкья.
— Всего-то?
— Да.
Лили засмеялась. Нечего сказать — серьезное дело! Они шли быстрым шагом. Метрах в пятидесяти от гостиницы Бекас остановился.
