Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья - Адам Нэвилл
С помощью навигатора он нашел проходящую возле холмов дорогу. Когда та превратилась в широкую грунтовку, изрытую колеями и разбитую тяжелой техникой, он остановил машину и оказался в задней части пустынной и безмолвной строительной площадки. Промышленные процессы, уродовавшие холмы, еще не дошли сюда. Дуг направился к ближайшему и единственному склону, на котором еще сохранилась скудная рощица и кусочек пастбища.
Он был уверен, что никогда раньше не посещал это место. И все же к тому времени, как неуклюже перелез через остатки ворот, не обращая внимания на знак «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ „ЭКСКАЛИБУР КОНСТРАКШН“», и пробрался вверх к первым деревьям, он уже знал, что внутри этого крошечного лесочка есть что-то, имеющее для него важное значение.
В центре рощи Дуглас наткнулся на место, которое тут же узнал. Он помнил его по первому из своих видений. На круглом участке вытоптанной травы, окруженном невысокими тонкими деревьями и папоротниками высотой по пояс, стояла жестяная поилка для крупного рогатого скота. К поляне, по которой, похоже, когда-то проходили коровы или овцы, чтобы напиться из позеленевшей металлической чаши, вели две протоптанные тропинки. Как и в его видении, земля здесь была влажной и покрытой скользкими листьями, упавшими с беспорядочно стоящих вокруг деревьев. Солнце скрывали густые низкие облака, которые создавали в его видении особую атмосферу и влияли на окраску листвы.
Сам вид металлического корыта вызывал у Дугласа отвращение. Но его причиной был не устоявшийся неприятный запах домашнего скота и засохших водорослей. У Дуга закружилась голова, и он согнулся пополам. В глазах замелькали белые пятнышки, похожие на пылинки, падающие сквозь солнечный свет. Бедра и плечи сковала сильная усталость, ладони горели. Будто он только что в одиночку исковеркал холмы киркой и собственными руками построил эти серые дома, а не просто поднялся по склону.
Спустя несколько минут усталость прошла.
Испытывая непонятный гнев, Дуг нырнул в густые заросли на дальнем конце поляны. Он даже смутно не представлял себе, что найдет поблизости, но был уверен: глубоко внутри этого усохшего леска его что-то ожидает. Когда наткнется на это, то сразу узнает.
В подлеске он вынужденно остановился. Ежевичные лозы порвали промокшие брюки и расцарапали кожу на икрах. И он так ничего и не нашел, но лишь потому, что не смог продвинуться дальше. Не дошел до нужного места. Как и в случае с Сандрой, то, что он искал, находилось вне досягаемости.
Не желая сдаваться и уверенный в том, что неведомая цель имеет большое значение, Дуглас попытался углубиться в старый лесок еще с трех сторон. Когда он, наконец, протоптал в подлеске себе путь между деревьями, ему открылось то, что так влекло его туда: обрушившаяся пирамида или миниатюрный дольмен. Большие серые камни могли быть частью рухнувшей стены, естественным обнажением коренных пород или чем-то более древним, перенесенным сюда. Откуда ему знать?
К тому времени его пальто промокло, покрылось крошками мокрой коры и мхом. Ботинки были заляпаны грязью, а брюки порваны. Но что это? Оно было спрятано под камнями. Или, может, удерживалось ими на месте.
Широко расставив ноги и наклонившись, Дуглас ухватился за первый и потянул.
* * *
За те две недели, последовавшие за обнаружением возле строительной площадки старого чемодана, ложные воспоминания Дуга о пустыре поутихли. Это вызвало у него подозрения, что он выполнил задачу, и то, что управляло им, дало ему передышку.
Но Сандра еще больше погрузилась в себя, и ее отрешенность подсказывала Дугласу, что ее одержимость загадкой лишь усилилась. Только он не знал наверняка, поскольку она перестала разговаривать на эту тему.
После того как чемодан попал к ним в дом, Дуглас впервые почувствовал свою второстепенность в их браке, и это его расстраивало. Сандра перестала видеться с ним, как было всего пару недель назад. Избегала его компании по вечерам, которые они обычно проводили вместе, хотя и в дружеском молчании. Ее ответы на вопросы и реакция на его попытки начать разговор ужесточались тем, что он считал снисходительным тоном. Затем наступало приводящее в бешенство молчание, во время которого она смотрела на экран своего планшета или на страницы книги с веселой улыбкой. За десять лет, проведенных вместе, Дуглас ни разу не видел у нее такого выражения лица. Любые его попытки взаимодействия раздражали Сандру, и похоже, довольно сильно.
– Не сейчас.
– У меня кое-какие дела.
Такие выражения стали привычными, когда он возвращался домой с работы и предлагал сходить куда-нибудь поужинать, посмотреть новый фильм или телесериал. Ей было не до него.
В то же время Дуглас начал вскакивать по ночам, вырванный из сна видениями, которые не мог вспомнить. После чего его охватывала тревога, вроде той, которую он испытывал, когда опаздывал на работу. Всякий раз, пробуждаясь таким образом, он обнаруживал, что вторая сторона кровати пуста. Обеспокоенный до тошноты, выбирался из-под одеяла и спускался по лестнице на первый этаж.
Сандра всегда сидела в неосвещенной гостиной, полностью одетая, держа в руках кружку горячего молока. Раньше она его не любила. Казалось, жена никогда не была рада его видеть и либо утверждала, что не может уснуть, либо говорила: «Я просто справляюсь с этим по-своему». Она начала спать допоздна, а днем дремала, задернув шторы.
Так продолжалось еще две недели.
В рабочие дни Дуглас время от времени взял привычку звонить из мастерской домой. Сандра никогда не брала трубку. Он несколько раз расспрашивал ее, где она ходила, но жена всегда выдавала достаточно правдоподобное алиби, отчего его беспокойство выглядело необоснованным, даже инфантильным, как если бы он был неуверенным в себе ревнивым подростком.
Сандра также стала больше пользоваться косметикой, и Дуглас обнаружил, что ее покрасневший рот неприятно возбуждает его. Разве не губную помаду они нашли в том старом чемодане? Вещество в тюбике засохло и рассыпалось, но, судя по пятнам, когда-то оно было красного цвета.
Также Сандра сменила прическу. Покрасила волосы в красный цвет и туго стянула их в пучок, отчего выражение ее лица стало более строгим и нетерпеливым.
– Мне захотелось перемен, – вот все, что она сказала. – Как тебе?
Хотя ей явно было все равно, нравятся ему
