Укротить дьявола - Софи Баунт
– Отец хочет сказать, что для пациентов телефон опасен, – с разбивающей сердце улыбкой добавляет Адриан. – Не для всех. Но большинству запрещено их иметь.
– Особенно когда в городе разгуливают сектанты.
– Сектанты?
О как. Даже не пришлось рассказывать. Все уже в курсе.
– Некая организация создала приложение, через которое помогает людям советами и поддержкой, – говорит Андриан.
– Дерьмо они им в уши льют, – рычит Ион. – Думаешь, будь они реально такими благодетелями, искали бы себе адептов в психиатрической клинике? – Врач переводит на меня психованные глаза в черных кругах. Он явно не высыпается. – Секты ищут уязвимые слои населения. Некоторые и в онкологических отделениях разгуливают. Ненавижу секты! И всю эту религиозную туфту.
– Отец… – Адриан смотрит на него из-под коричневых ресниц.
– Прости, – вскидывает руки Ион и закатывает лазурные глаза. – Ты знаешь, о чем я, знаешь, черт возьми. Ах, прости, хрен поймешь, как выругаться, чтобы не оскорбить сына. Так-то я и сам набожный. Вот. – Он берет с верхней полки книгу, которая оказывается Библией. – Много раз читал, между прочим! Спал над ней, просыпался и читал опять. На заказ сделана. А почему? Потому что я очень набожный человек.
Я поражаюсь, какая красивая у Библии обложка. Она украшена драгоценностями и позолотой, толстая и тяжелая, с фигурами ангелов на обрезе.
– То, что ты читал Библию, не делает тебя набожным, пап, – смеется Адриан так нежно, что хочется его сфотографировать и оставить на память как нечто заряжающее позитивной энергией.
– Много ты знаешь, – злится Ион, закуривая.
– Сменим тему, а? – предлагает Августина.
Этот разговор заставляет ее зевать.
Она ковыряет замок на высоких, массивных кожаных ботинках с ремнями и шипами. Ей бы обсуждать мотоциклы или бои без правил. Книжку она последний раз читала, скорее всего, в школе. Обычно Августина проводит время за экстримом и боксом. Она мастер спорта. Дремотный рассказывал, что ее квартира в Москве заставлена кубками.
Адриан добавляет мне кипятка в чай.
– Не могу я ни о чем думать, – возмущается Ион, махая руками. Пепел от сигареты разлетается по комнате. Главный врач фыркает и идет курить у окна. – Эти твари всю клинику на уши подняли. Пациенты отказываются от лекарств. Им, видите ли, приложение помогает куда больше, чем реальное лечение. Все тут спятили!
– Пап, это психиатрическая клиника, – улыбается Адриан.
– Только ради этих двоих сюда и прихожу, – хихикает Августина, вмиг напоминая мне Дремотного: у них похожие манеры.
– Где пациенты берут телефоны? – уточняю я.
– Да кто как, – говорит Ион. – Кому-то родственники приносят, хотят быть на связи, а кто-то получает мобильник от местной банды мажоров. Неприкасаемые уродцы. Всю кровь мне выпили. Сыновья влиятельных людей, делают что хотят, но ты, Ион, лечи их, ты же лучший, ты справишься! А я старый человек! Мне нельзя нервничать! Нельзя! – Он тушит сигарету в цветочном горшке. В земле не меньше пяти окурков. – Мне на пенсию пора, ясно? Только и там мне не будет покоя. Да и чем мне заниматься? У меня даже внуков нет. Не стану я дедушкой из-за этого, – он машет в сторону сына, – из-за вот этого белобрысого чуда в перьях. Священником он захотел стать, ага, не женившись. Повесил на себя обет монашеского безбрачия. Быть мне всю жизнь одному, никакой радости, сына воспитал, а он мне внука не дает.
Я уважительно окидываю взглядом Адриана. Мне кажется, что мужчина, который добровольно отказался от секса на всю жизнь, это либо сумасшедший, либо святой. И раз Адриан не сумасшедший… то вау-вау…
– Пап, ты все еще можешь с кем-нибудь познакомиться, – пожимает Адриан плечами. – Найди себе подружку.
– Сынок, мне шестьдесят лет. Следующим, кто увидит мой член, будет патологоанатом.
– Какая пессимистичная у вас тут атмосфера, – хохочет Августина, откидывается на стуле и закладывает руки за голову. – Эми, ты же хотела что-то спросить у Иона.
Я мычу в ответ несвязанную чушь, потому как вижу на тыльной стороне ладони Августины… ожог. В форме полумесяца. Такой же я видела у человека на собрании «Затмения».
Какого черта?
Адриан замечает мое замешательство и склоняется ближе, пока Августина с Ионом возвращаются к обсуждению телефонов в клинике.
– Все в порядке?
Я проглатываю ставший в горле ком.
– Ам… да, – киваю.
– Ты извини моего отца, – говорит Адриан, протягивая мне шоколадку, – он очень нервный. Всегда таким был, а как моя мать умерла, так совсем разошелся.
– Соболезную. Давно умерла?
– Больше десяти лет прошло. Отец так и не оправился. Вон… видишь пальто на вешалке? Это ее. Со дня смерти висит там. Не разрешает трогать. И ты еще его дом не видела. Там целый музей, посвященный ей.
Я округляю глаза.
– А ты… как ты?
– Я знаю, что она в лучшем мире, – заявляет Адриан так, будто пытается убедить самого себя.
– Хочется надеется. Я потеряла родителей совсем маленькой… я понимаю. Ты правда не можешь жениться?
– Нет. Есть несколько путей, перед тем как стать священником. Либо жениться, либо дать обет безбрачия. Я выбрал второе.
– Но ты так молод…
– У каждого свой путь. – Адриан убирает с лица светлые пряди, его серые глаза блестят.
– Но почему? Ты ведь мог жениться.
– Я не нашел ту, с кем хотел бы провести всю жизнь. Была одна девушка… но мы не могли быть вместе. К сожалению, мое сердце навсегда принадлежит ей. Теперь-то уж точно. – Он невесело смеется. – Кроме того, женатые священники никогда не будут выбраны в епископы, митрополиты или патриархи. Эти саны лишь для представителей черного духовенства, для монахов.
– Я не знаю, что и сказать. Ты удивительный человек.
– Спасибо. – Его щеки слегка краснеют, он медленно спускается взглядом по моей руке. – Но я обычный. Просто я посвятил жизнь помощи людям.
– Эми, детка, так о чем ты хотела поболтать с Ионом? – настаивает Августина, подозревая, что я стесняюсь.
А я ведь хотела сказать о телефоне Эллы. Но вдруг его Лео ей дал? Тогда лучше сначала спросить у него, а то останусь виноватой. Да и теперь меня куда больше волнует этот дурацкий ожог на ладони Августины. Я видела такой же. Уверена на сто процентов!
– А как вы все познакомились? – спрашиваю я.
– С ним вот в роддоме… вылез из мамки, лысенький и кричащий.
– Отец, умоляю. – Адриан закрывает лицо ладонью.
– А у меня муж был дебилом, – зевает Августина, – папаша Руслана. Нет, сначала он был прикольный мужик, а потом стал носить соль в карманах и прятаться от какой-то старухи, которая якобы хотела сожрать его лицо. Как там вы называли его болезнь, док?
– «Бред Фреголи».
– Не знаю, зачем он солью себя посыпал. Видимо, думал, если он будет слишком соленым, злая старуха его не сожрет.
– Да призрака ее боялся, – отмахивается Ион. – Соль якобы их отпугивает.
– Словом, брак у меня был веселый. – Она издает ироничный смешок. – Жаль, Руслан без отца остался. Муженек в окно вышел из-за страха перед старухой. Так что ты хотела спросить у Иона?
Я не сразу перевариваю историю любви Августины. Бедный Дремотный. Он не говорил, что случилось с его отцом.
– Эм… ну, хотела сказать, что не только у вас в клинике происходит странное. Студенты тоже сидят в этом приложении. Хотела… мм… спросить у вас о том, как вытащить человека из секты. Один мой друг, кажется, связался с ними.
– Студенты и школьники, да, свежее мясо, – кивает Ион. – Неудивительно. Как я уже сказал, секты ищут жертв среди уязвимого населения. Как у твоего друга с психикой? Может, что-то случилось недавно?
– У него убили отца.
– А, ну это золотая жила для секты.
– Почему вы думаете, что это секта? Может, кто-то действительно хочет помогать людям, – вступается Августина. – Ничего плохого ведь приложение не делает. Они всего лишь общаются с человеком, поддерживают. Я спрашивала тех, кто в нем сидит, зачем им это. Так вот у них там кураторы, которые оказывают психологическую и реальную поддержку. Потом ты вливаешься в общую компанию, где вы уже помогаете друг другу. Мне подобное, конечно, не понять, но… что здесь плохого? Они
