По следу Атсхала. Проклятие - Борис Токур
– Во дела… – Вытянув шею, подельник поскрёб грязными ногтями под неопрятной бородой. – Я всегда говорил, с этим семейством нечисто.
– Все говорили. И про то, что Мордоки со старой ведьмой водятся, и про последыша их безногого. – Виндок навалился на сложенные на столе руки и мрачно уставился в свою кружку. – Просто так слухи по Грейстоуну ходить бы не стали.
– Так ведь старуха ж давно того… – Старх сделал неопределённое движение головой. Замер. И вылупил на Уорда глаза. – Погодь, ты думаешь, она всё ещё здесь?!
Виндок промолчал. Смочил рот брагой.
– Эй, старина, – пихнул его Старх в плечо, – не ты ли утверждал, что всё – бредни?
Не дождавшись ответа, он хмыкнул. Изменило Уорда отшельничество. С чем-то он встретился там у себя в тайге. Осторожничать стал, лишнего сболтнуть боялся. И ещё появилась в нём какая-то нездоровая упёртость. Будто наперекор судьбе встать хотел. А чуть что, за камень свой защитный хватался.
Старх опустил глаза на глухо запахнутый ворот дружка.
– Я раньше не верил в атсхальские мифы, – проговорил тот после недолгого молчания. – Думал, хранителя выдумали для острастки.
– А теперь?
– А теперь и не знаю. – Уорд сделал длинный глоток и медленно выдохнул в кулак. – Я хочу тебе кое-что рассказать.
Старх кивнул и снова припал к кружке.
– Там, где я был, – заговорил Виндок, – там… глушь такая! Нет зверя. Нет охотничьих троп. – Он выдержал паузу, поднял глаза и добавил: – Но там я видел печать Атсхала.
…
Спустя час они вышли из малолюдной пивной. К тому времени посетителей прибавилось едва ли на четверть. На крыльце Виндок тяжело опустил руку на плечо подельника.
– Что-то я чертовски набрался сегодня. Пойду отосплюсь.
Он пошатываясь сошёл по ступенькам и безоглядно двинулся своей дорогой. По пути встречались одинокие, спешащие по домам селяне. Ледяной ветер разогнал жителей Грейстоуна до утра отсиживаться в тёплых, пропахших сытной едой, домах.
Виндок свернул на перекрёстке и окунулся во тьму глухого проулка, куда не доставал свет фонарей редких торговых лавок. Дорога совсем обезлюдела. Ветер усилился, сметая с крыш колкий снежный налёт. От резких порывов скрипели покосившиеся заборы и хлопали незапертыми калитками заброшенные постройки. Изредка слуха касалось позвякивание инструментов в сараях. И почему-то лязг собачьих цепей в старых нежилых дворах.
Впереди был пустырь. Ноги Уорда оплела вихреватая позёмка. Пронырливая стужа забралась под ворот, настырно пролезла в рукава. Хмель быстро стал покидать одурманенную голову, и мысли начали проясняться.
И тут Уорд вздрогнул, отчётливо различив за спиной хруст снега, приминаемого торопливыми шагами. Он резко обернулся – никого – глянул по сторонам и, втянув голову в плечи, поспешил дальше.
До родных стен было рукой подать, когда, неожиданно вынырнув из темноты между домами, путь преградила чёрная тень.
Испытав укол суеверного страха, Виндок запнулся и нервно сглотнул.
– Ты?!
>>>
Под заунывное гудение ветра по тёмному небу неслись клочковатые облака, отбрасывая на землю бегущие уродливые тени. В воздухе кружили мёртвые чёрные листья. Время от времени на часовенке вздрагивал колокол, нагоняя на окрестности непонятную тревогу.
Когда из окружных лесов затянули скорбный вой волчьи глотки, колокол неожиданно запел. Звон разлился над Грейстоуном, заставив обеспокоенных жителей покинуть дома и выйти на улицы. К старенькой церквушке, одиноко стоящей на окраине селения, потянулись огненные цепочки.
Приходской двор осветился множеством факелов, и по толпе прошли удивлённые возгласы. К вековому дубу был крепко привязан Виндок. Грубо расшвыривая собравшихся, вперёд ломанулся Старх. Но, рассмотрев представшую картину, до глаз натянул капюшон и быстро отступил за спины односельчан.
По рядам пролетел общий вздох изумления. Жители Грейстоуна молча смотрели в сторону ночного леса. Взметая ногами глубокий снег, по сугробам шёл человек с ношей в руках. Когда он приблизился к церкви, при дрожащем факельном свете селяне узнали сбежавшего Ланса Мордока. Он нёс укутанную в дорожный плащ мёртвую девушку. Выбившись из-под наброшенного на лицо капюшона, в такт шагам парня покачивались длинные золотистые пряди.
Толпа молча разошлась, давая ему пройти. Он бережно опустил Гретхен на землю, отступил и обвёл односельчан разочарованным взглядом. Те стояли, поджав губы и не смея поднять на Ланса глаза. На лицах мужчин застыло угрюмое выражение. Женщины, прикрыв ладонями рты, скорбно качали головами. Церковный двор неожиданно притих. Волчьи песни вдали оборвались. Успокоился даже ветер, отдавая дань уважения мёртвым.
Кто-то пихнул Старха в плечо, отталкивая в сторону. Через толпу продирался взволнованный Густав. На глазах у потрясённых жителей, староста упал на колени у тела дочери и обхватил ладонями холодное безжизненное лицо. Тишину нарушил Ланс.
– Я нашёл Гретхен не там, где по ложному навету обнаружили наши вещи. Я нашёл её на дне северного ущелья. – Он повернулся к привязанному Уорду. – Зачем ты соврал, Виндок?
Тот пронзал парня полным ненависти взглядом.
– Что случилось между вами в лесу? Расскажи это всем! – потребовал Ланс.
Густав поднял голову. На лице тускло блестели слепые от горя глаза. Он как будто не понимал, что происходит. И только переводил растерянный взгляд с сына Мордока на того, кого пригрел в собственном доме.
– Теперь вы видите?! – продолжил Ланс, обращаясь к односельчанам. – Гретхен не утонула. Она разбилась в ущелье, куда её столкнул Виндок.
По толпе пронеслись роптания и тихие всхлипы.
– Докажи это, – скрипнул зубами Уорд.
От круга собравшихся отделилась фигура, вперёд вышел Магнус.
– Ланс! – Он крепко взял сына за плечо, но твёрдый взгляд парня вынудил его отступить.
Ланс достал из кармана находку и высоко поднял руку. В оранжевом свете блеснула серебряная цепь с чёрным камнем. Поворачиваясь ко всем собравшимся, парень продемонстрировал улику и остановился перед Уордом.
– Перед смертью Гретхен успела сорвать его с тебя.
Он с силой вцепился в меховой отворот полушубка, оголяя шею убийцы. На бледной коже темнела едва подсохшая борозда. Собравшихся на церковном дворе взяла оторопь.
Опознав медальон Виндока, Густав наконец-то пришёл в себя. Взгляд старосты стал осмысленным. Он посмотрел на Уорда и, теряя голос, спросил:
– Ты?.. – И, нервно вдохнув, добавил: – Что же ты наделал.
Он бережно огладил лицо дочери:
– Прости меня. Слышишь? Прости.
Ландлоу упал на грудь Гретхен, его плечи мелко затряслись. Он долго шептал что-то ей одной, а потом оторвался от безжизненного
