Дмитрий Стрешнев - Крутой секс
— П-почему он так на нас, а? — снова простонал Молчаливый Джо, на что Марчелло по гаерской привычке отозвался:
— Могу объяснить, но только матом.
Бестолковая и опасная гонка закончилась, но джип, который прижал их к тротуару, был все еще тут и загораживал простор. Можно было бы, конечно, униженно отъехать задним ходом, что было бы вполне разумным решением. Но у умных мыслей есть одно слабое свойство: они легко испаряются. А мы к тому же имели возможность убедиться в том, что Марчелло порой бывал наглым, как телевидение.
— Горю желанием все же спросить, в чем дело, — сказал он, высовывая ногу в московскую сырую ночь.
— Может, не надо? — предложила Котя. — У него один руль стоит больше, чем вся твоя тачка.
Но это трусливое замечание только подстегнуло решимость Марчелло подчеркнуть свою индивидуальность. Он выбрался из драндулета и приблизился к джипу. Затемненные стекла молча смотрели на подошедшего отражением его же, Марчеллиного, лица. Лицо это было, как мы помним, практически совсем трезвое. Вот так у нас в стране всегда: то перепьют и наделают глупостей, то недопьют и наделают глупостей.
Пока Марчелло соображал, что ему теперь совершить, чтобы не чувствовать себя певцом, который пел под «фанеру», а диск вдруг заело, темное стекло поехало вниз, и за ним появилась физиономия такая противная, что тянуло смотреть на нее вновь и вновь, и с непроглядными какими-то глазами. В глубине джипа угадывались другие фигуры. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь собрались простецкие ребята, которые иногда палят из стволов направо и налево.
— Ну — что уши оттопырил? — ласково сказал голос, напоминающий трение двух кирпичей друг о друга. Марчелло понял, что совершенно напрасно вылез из своих потрепанных жизнью «Жигулей», в которых можно было запросто дать задний ход. Права была Котя: никогда не связывайтесь с людьми, у которых один только автомобиль стоит больше, чем ваша скромная квартира!
— Извините, — сказал Марчелло. — Кажется, я ошибся. Думал, это джип моего приятеля. Случается, что люди могут ошибиться, правда? Когда американцы начали продавать в Китай «Кока-колу» и написали иероглифами ее название, выяснилось, что эти иероглифы по звучанию воспроизводят слово «Кока-кола», но по смыслу на одном китайском диалекте означают: «укус зеленого головастика», а на другом: «кобыла, нашпигованная воском»…
Марчелло ожидал заслуженного смеха, но его не услышал. Вместо этого из джипа высунули палец и громко сказали: «Пу!». Марчелло вздрогнул и вспотел, и тут в джипе наконец засмеялись. Тогда только Марчелло догадался, что за странные глаза на него смотрят. Был у него один знакомый наркушка, у которого зрачки точно так же куда-то девались, когда он в очередной раз засорял себе кровь райскими бреднями. Здесь ребята тоже были, судя по узким зрачкам и склонности пообщаться, свежеширнутые, заправленные героинчиком или другой породистой дурью. Потому такие добродушные — прямо группа винни-пухов в гостях у кролика.
— Опа! — сказал один из винни-пухов. — Отвезем его Потерянному, он, мля, культурный, любит разных певчих кенарей.
Дверь тут же распахнулась, и крепкая рука ухватила Марчелло.
— Залезай.
— Меня там… ждут, — попробовал он отговориться.
— Ничего, подождут, мы недолго. Тут недалеко, второй поворот.
— Один мой знакомый… — начал было Марчелло, надеясь откупиться еще одной историей, но его не собирались слушать.
— Давай, давай, Нечего малину разлюливать. А будешь рыпаться — получишь по Мичигану.
Сломленный этой страшной угрозой, Марчелло послушно залез внутрь черной машины, пассажиры которой ради него подвинулись. На всякий случай Марчелло успел все-таки дорассказать начатую историю:
— …мой знакомый, вызывая во время сердечных приступов «скорую помощь», каждый раз на всякий случай говорил санитарам: «Спорим на бутылку, что не довезете!»…
Дверь захлопнулась. Джип взревел и накренился, въехав на тротуар одним боком. В «Жигулях» увидели черный зад, который бодро спрыгнул с тротуара, и джип, стремительный, как крокодил на отмели, разогнался и умчался вдаль.
7
Ошеломленные неожиданным развитием событий «Жигули» некоторое время наполняла тишина. Потом Молчаливый Джо, внезапно окончательно избавившийся от своего молчаливого комплекса, истерическим голосом объявил:
— Они его увезли!
И, продолжая в той же тональности, похвастался прозорливо стью:
— Я ему говорил, что когда-нибудь нарвется!
После этого Молчаливый Джо произнес загадочное: «Хрен с ним со всем этим крутым!», распахнул дверцу и, продолжая причитать, улетучился если не быстрее черного джипа, то не менее неожиданно.
Котя и Чуча, вытаращив глаза, смотрели ему вслед и не совсем сразу поняли, что их только что кинули. Причем, черт знает где и в чужой машине с работающим мотором.
В конце концов Чуча произнесла замогильным голосом:
— Помесь цирка с сумасшедшим домом!
— Да, — подтвердила Котя. — Ну и козлы! Их поведение ниже мужского достоинства.
— Ниже мужского достоинства — это где? — спросила Чуча, и две плебейки захихикали.
— Жалко, не умею водить машину, — сказала Чуча, — а то бы поехали куда-нибудь…
— Слушай! — сообразила Котя. — Раз уж они нас кинули, давай посмотрим, что с них можно взять как неустойку.
— Правильно, — согласилась Чуча. — За нарушение обещаний по контракту.
Они открыли дверцы и перескочили на передние сиденья. В бардачке ничего не оказалось. Точнее, там оказалось такое отвратительное барахло, что описывать его совершенно не обязательно.
— Не в кассу! — огорчилась Котя. — Постой, еще есть багажник!
— Ты что! Там шарить намумукаешься, а найдешь мешок картошки и спущенную шину, — предположила Чуча.
К тому же для того, чтобы открыть багажник, надо было вытащить ключи из замка зажигания. И это — при работающем двигателе. Даже две такие оторвяги, как Котя и Чуча, робели перед совершенно незнакомым механизмом. Наконец, набравшись смелости, Чуча дотронулась до блестящей железки, дающей жизнь мотору, и тут ей показалось, что машина зарычала сильнее. Она взвизгнула и отдернула руку. Менее закомплексованная Котя подвинула подругу плечом и стала бесцеремонно вертеть ключ. Машина застонала, захрюкала и задергалась, но в конце концов замолчала, а вся связка ключей очутилась в Котиной руке. Две плебейки радостно завизжали. Потом они вылезли в сырую мглу и принялись тыкать ключами в замок багажника, но тот вдруг сам по себе щелкнул и приоткрылся.
— Да он у них не заперт! — совершенно резонно отметила Котя.
— Значит, даже мешка картошки не найдем, — резюмировала Чуча.
Тем не менее, понукаемые желанием легкой наживы, они распахнули объеденную ржавчиной крышку и сразу увидели нарядно сияющий светлым металлом чемоданчик.
8
Примерно в это время довольно далеко от всех описываемых мест Катя, стоя перед зеркалом шкафа, со вздохом произнесла:
— Что парикмахершу ни попроси — все равно сделает то, что умеет!..
Уже прошло почти полгода, как Катя стала носить новую (и, между нами говоря, не очень суразную) фамилию — Чикильдеева. Мужчина по имени Всеволод, наградивший ее этой фамилией, а заодно испортивший чистую страницу в ее паспорте прямоугольным штемпелем и въехавший к ней с двумя чемоданами плохо отглаженных вещей, стоял тут же, рядом, и, сопя, завязывал галстук.
— Ты помнишь, что эта неделя — последняя для твоего троллейбусного проездного? — спросила Катя, оторвавшись от зеркала.
Сева с обожанием кивнул:
— Помню.
За минувшие несколько месяцев он уже смирился с тем, что вещи в жилище нужно раскладывать в унизительном порядке, а также с некоторыми другими совершенно невозможными изменениями в своей жизни.
— Ты должен сегодня выглядеть на миллион долларов, — говорила между тем Катя, поправляя на Севе галстук. — Не вечно же тебе быть администратором на выставках!
Очевидно, Сева и Катя отправлялись на какое-то важное мероприятие.
— Ты ничего не понимаешь! — возразил Сева. — Выставочный администратор — самая необычная и ответственная должность. Ты даже не представляешь, на какие хитрости приходится порой идти, чтобы выявить тех, кто незаконно пользуется на стендах электрочайником! А однажды я подсчитал, что мне пришлось за полдня добежать от грузовых ворот до дирекции двести семнадцать раз! Иногда я кажусь себе одновременно Джеймсом Бондом и Суперменом.
— Скорее — каким-то Микки Маусом в этом твоем форменном синем костюме с красным галстуком, — вздохнула Катя.
Достаточно вспомнить первый роман о Севе и профессоре, чтобы убедиться в справедливости Севиных слов. А также понять, что Катя тоже в какой-то степени права.
