Я оставляю тебя в живых - Флориан Дениссон
– Ты вообще не в теме, – покачал головой Максим. – Ты что, не понял? Это часть их методов.
Борис кивнул и пожал плечами.
– Все это не более чем психологическая манипуляция, – продолжал Максим. – Они надеются, что в минуту слабости мы сдадимся. Я думаю, со многими это срабатывает. Но ты не беспокойся – никто не знает нашей тайны, потому что никто не был свидетелем того, что мы сделали. Письма, которые мы получили, – это всего лишь часть плана моральной дестабилизации и давления на психику. Эти люди проповедуют ложь, чтобы узнать истину, а если им случайно удается попасть в десятку, они выиграли. Вспомни, сколько таких писем обнаружено у Кобаняна; он наверняка рассылал одни и те же предупреждения еще сотням людей помимо нас. У каждого есть в чем себя упрекнуть…
– Даже в таком серьезном преступлении? – не слишком убежденный, спросил Борис. – В убийстве?
– Может, и нет, однако при малейшем чувстве вины они уступают психологическому давлению.
Борис сощурился, взвешивая эти слова. Ненадолго повисло молчание, затем Максим продолжил:
– Эти письма не случайно появились вскоре после того, как Элоди покинула общину. Именно в этот момент они начали всерьез обрабатывать окружение моей сестры, чтобы постепенно еще крепче сжать тиски. Стараясь завоевать наше с сестрой доверие и добиться, чтобы мы приняли Кобаняна, они дошли даже до того, что придумали это журналистское расследование. Мы открыли двери дьяволу, Борис, и впустили его. Он прибыл сюда исключительно для того, чтобы воплотить заранее продуманный сектой план.
– Есть только один способ убедить меня: найти этого типа и разговорить. – На мгновение Борис умолк, а затем заговорил тише: – Если только он еще не мертв…
– Я пытаюсь это установить, – сказал Максим.
– Ты со своей биографией уже впал в немилость! Что теперь предпримешь? – спросил Борис. – С Кобаняном, который, возможно, уже покинул этот свет? Или с его сообщниками, если ему кто-то помогал?
Слова Бориса терялись в беспорядочном гуле, звучавшем в голове Максима. Перед его мысленным взором стояло только одно лицо, мозг бесконечно отбивал ритм каждого слога единственного имени. Самюэль Трамбле. Теперь у жандарма было доказательство, что духовный наставник замешан в преступлениях неслыханной жестокости. В убийствах, которые воспроизводили обряд инициации секты, а по сути был предостережением для адептов: «Детей Гайи не покидают». Максим тут же вспомнил о сестре и ощутил, как грудь сдавило, словно тисками. Ему не хватало воздуха, ладони покалывало. Позволить этому водовороту поглотить его означало пойти ко дну прямо здесь, на глазах бывшего напарника.
– Все нормально? – спросил Борис, который видел, как исказилось лицо Максима.
Тот медленно поднялся и нетвердым шагом двинулся к выходу:
– Мне необходимо переправить Элоди в безопасное место. Они вот-вот придут за ней.
40
Максим неистово саданул кулаком по рулю. Элоди не ответила ни на один из многочисленных звонков. Он уже давно сбился со счета. Страх медленным ядом разливался по телу. В довершение всего снова пошел снег, и биение сердца словно приноравливалось к бешеному ритму дворников, сметавших хлопья с лобового стекла.
Прибыв к дому, он с ужасом констатировал, что входная дверь не заперта. Оставалась ничтожная надежда, что Элоди преспокойно поджидает его. Но гостиная пустовала. Его ноутбук на кухонном островке находился в режиме ожидания.
На стол вспрыгнула кошка и мяукнула, требуя корма. Однако Максим, озабоченный борьбой со страхом, который затуманивал мозг, не обратил на нее внимания. Не в силах поверить, что Элоди здесь нет, он побродил по комнатам, точно зомби.
Затем, прерывисто дыша, взлетел по ступенькам и бросился к шкафу, где в глубине был спрятан небольшой сейф. Оттуда достал полный магазин для своего «зиг-зауэра», а также пару наручников в чехле, который закрепил на ремне.
Когда Максим вернулся в гостиную, его внимание привлекли какие-то звуки. Сперва он подумал, что это постукивает клювом в стекло спасенный им ворон: хочет, чтобы покормили. Но переведя взгляд на середину комнаты, все понял. Две кошки гоняли по полу какой-то пластмассовый предмет, как будто это их добыча. От каждого удара лапой маленький прямоугольник скользил по плиткам пола и еще больше возбуждал охотниц, которые удваивали усилия. Максим понял, что это флешка, – прежде он никогда ее не видел. Он поспешно поднял ее и вставил в компьютер.
На флешке в единственной папке хранилось два файла: текстовый, под названием «Документ1» и «Видео.mp4». На содержание ничто не намекало. Дрожащей рукой Максим провел по сенсорной панели и сперва открыл текстовый документ. Сообщение высветилось во весь экран, и Максим ощутил приступ тошноты.
ПРИХОДИ ОДИН. ЕСЛИ ПОЯВИТСЯ КТО-ТО, КРОМЕ ТЕБЯ, ОНА УМРЕТ. ЕСЛИ ТЫ ПРЕДУПРЕДИШЬ КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО, ОНА УМРЕТ. ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ БУДЕТ ДО 14 ЧАСОВ, ОНА УМРЕТ. ПОСЛЕ ЖАТВЫ БУДЕТ НОВЫЙ УРОЖАЙ.
Кислотный выброс обжег пищевод. На лбу выступил холодный пот, Максим слышал, как в висках с оглушительным грохотом колотится сердце. Он перевел курсор на видеофайл, и, прежде чем дважды кликнуть и запустить просмотр, ему на мгновение пришлось прикрыть глаза.
Появилась прямоугольная рамка, и перед глазами заплясали первые картинки. Две горизонтальные черные полоски с каждой стороны и формат 16:9 указывали на то, что снимали на мобильный телефон.
На экране была маленькая деревянная часовня с покосившейся и просевшей под снегом крышей; безупречно белый покров лежал на поляне, окруженной высокими деревьями. Камера переместилась, Максим различил скрип шагов по снегу и дыхание человека, который вел съемку. Иногда левый угол экрана затуманивался от дыхания снимавшего. К двери часовни был прибит человеческий скелет. Воспоминания смешались с картинками, которые мелькали перед глазами. Максим перестал сдерживаться. На мгновение от слез помутнело в глазах, и, прежде чем вернуться к видео, пришлось их промокнуть. Теперь камера снимала внутри часовни. Максим узнал черный, засыпанный песком пол, ненастоящие руки и ноги, торчавшие из него, как уродливые растения. Мимоходом он приметил человеческие головы. На сей раз они копировали лицо не маленького мальчика, каким он был когда-то, а взрослого мужчины, каким он стал теперь.
Оператор пересек часовню, открыл дверь в глубине, вышел наружу на другую сторону поляны, где находилось старое кладбище; из-под снежного покрова беспорядочно выступали завалившиеся набок могильные камни. Между ними, подобно дьявольской пасти, зияла разверстая яма, распахнувшая свои земляные челюсти навстречу открытому гробу.
Камера произвела съемку с верхней точки, и от увиденного Максим едва не потерял сознание. В гробу, с кляпом во рту,
